В одном из районов большого северного российского города, где проживает свыше 60 тысяч человек, закрылся последний книжный магазин. Об этом не сообщали ленты новостей, люди не вышли на площадь для защиты последнего очага культуры. Многие даже не заметили, что в населенном пункте теперь нельзя купить стопку бумаги с картинками и другими графическими знаками в твердой или мягкой обложке.
Катастрофы не случилось – в век интернета кому нужны эти старомодные носители информации? Между тем, мы стремительно возвращаемся в догутенберговскую эпоху, когда книга была роскошью, доступной и интересной лишь небольшому числу людей. Большинство довольствовалось изображениями внутри храмов, надписями на стенах да слухами, которые можно было услышать на базарной площади.
Привычка к чтению казалась забавой, ненужным времяпрепровождением, подозрительным занятием. Книги – принадлежность священников, грамотными пусть будут правители и сборщики налогов, а мы, нормальные люди, сможем обойтись телевизором, домашним кинотеатром, да способностью выразить всю гамму своих чувств с помощью смс-ок или коротких сообщений в социальных сетях.
В Средневековье, конечно, не было телевизора, но человечество также жаждало узнать: с кем спит знатный лорд, кто был внебрачным сыном городского главы и что ел на завтрак король. За тысячи лет человеческая природа не так часто менялась – дикарь с планшетом ничем не отличается от варвара, у которого в руках находится меч, копье или дубина.
Больше пятисот лет единственной эффективной защитой от превращения человечества в стадо приматов по большему счету была лишь книга. Иосиф Бродский в своей Нобелевской речи говорил, что самые дорогие ошибки, за которые мстит история людям, связаны с не-чтением.
Совершенно неважно, на каком носителе возникают перед человеком рисунки, пиктограммы, иероглифы или буквы. Мальчик, нацарапавший на бересте признание в любви, куда более цивилизованный человек, чем взрослый муж, способный с помощью телефона или компьютера заказать себе пиццу, сесть за руль автомобиля, если при этом он ни разу в жизни не плакал над тем, как Гектор расстается с Андромахой, над тем, как умирает Евгений Базаров, над тем, как достойно прожил свою жизнь Осип Дымов.
Наличие отдельной квартиры на берегу моря и солидного счета в банке не делают мужчину или женщину счастливее, если они не знают, что в ХХ веке в России было как минимум два великих человека по имени Владимир Владимирович – Маяковский и Набоков.
Сейчас во многих российских городах происходит тихая катастрофа, последствия которой мы еще не осознаем, – с закрытием книжных магазинов они погружаются в эпоху нового Средневековья, о которой блестяще говорит Умберто Эко.
Человеческая история изменилась кардинально – почти полтораста лет назад Николай Некрасов надеялся, что мужик понесет с базара в свой дом Белинского и Гоголя. Сто лет назад незаконнорожденный мальчик Николай Корнейчуков на последние копейки покупал книги и учебник английского языка, потом стал корреспондентом в Лондоне, познакомился с Блоком, Репиным, Конан Дойлом, Маяковским, написал пронзительные дневники, замечательные детские сказки, превосходные критические статьи, прожил долгую жизнь. Всего этого не было бы, если бы Корней Чуковский не сделал в своем детстве одного маленького шага – не захотел читать. Чуть меньше ста лет назад в голодные 20е годы крестьянин купил своему сыну Александру не бублик и не кусок хлеба, а книгу стихов Николая Некрасова. Мальчик вырос и стал Александром Твардовским – поэтом, отличным редактором, опубликовал повесть другого Александра – бывшего зека, учителя математики в глухом рязанском поселке. Фамилия, правда, у тезки была другая – Солженицын. В результате это непроизносимое для иностранцев слово стало известно всему миру. Но началось все со сборника стихов, купленных в голодные годы.
Теперь все это осталось в прошлом – книжные магазины закрываются в мирное время, в городах, где люди не голодают, но предпочитают потратить деньги не на книги, а на телефон, еду, компьютер. Я не могу их осуждать, но мне становится страшно. У этих нечитающих мальчиков и девочек, теперь лишенных даже возможности увидеть странный предмет из бумаги на полках в магазине, родятся дети, которым не купят даже альбома для рисования и сказку про Колобка, а далее пружина истории стремительно разожмется. Нефть, газ, золото будут никому не нужны, поскольку наши потомки не смогут прочитать даже самую простую инструкцию по их добыче, не будет семей и счастливых детей – мальчик не прочтет своей возлюбленной стихов:
Мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Подросшая девочка будет уверена, что любовь – это только секс или боль, поскольку отомрет само понятие ухаживания. Постепенно уйдут в прошлое фильмы, ведь любовные истории на экране станут все более примитивными, обветшают картины, поскольку "Мадонна" Рафаэля превратится в женщину, нарисованную кем-то до появления цифровых фотоаппаратов. Исчезнет музыка, поскольку не нужно будет выражать эмоции. Человечество начнет мычать, ибо разговаривать будет не о чем, и Земля погрузится в мертвенную тишину, разрываемую лишь воплем убиваемых и умирающих, оставленных без помощи.
Не нравится эта картина? Покупайте книги и не закрывайте последний книжный магазин в городе.
Источник: Фома
