Катастрофа 1917 года привела к тому, что целые сословия, классы, социальные группы были названы "контрреволюционным элементом" и подлежали уничтожению. За бортом советского общества оказались и служители Церкви. Некоторые из них отреклись от Христа, некоторые прожили жизнь в состоянии страха. Но многие стали исповедниками своей веры. О подвиге новомучеников и об их прославлении рассуждает Михаил Шкаровский, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, профессор Санкт-Петербургской духовной академии.
Фундамент Церкви
– Михаил Витальевич, чем для нас важен подвиг новомучеников?
– Его значение до сих пор не вполне оценено. А ведь это фундамент, на котором Церковь выстояла в ХХ веке. Историки знают, что дважды – в тридцатые и в шестидесятые годы – само существование Церкви было под угрозой. И только мужественное стояние за веру сотен тысяч людей позволило ей не быть уничтоженной и донести до нас веру отцов. Во всей мировой истории трудно отыскать что-нибудь сопоставимое с подвигом новомучеников. В церковном календаре к началу 2000‑х было всего три тысячи святых, прославленных во всех странах мира. А новомучеников уже около двух тысяч! Конечно, их подвиг еще мало изучен. Но я считаю, что не только историки должны этим заниматься, но и настоятели и прихожане. Ведь почти в каждом приходе есть свои местночтимые святые, память о них должна жить. Об их подвиге нужно говорить в школах и в вузах!
– Что сейчас делается для изучения подвига новомучеников?
– В 1990–2000‑е многое сделано в этой области. Было объявлено, чтобы родственники присылали письма и свидетельства. Тогда пришло почти девятьсот писем. Центром по сохранению памяти новомучеников стал Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет в Москве. В его базе данных уже около 35 000 имен. Но это только одна десятая часть: около 300 000 человек было репрессировано за веру. Из них 200 000 священнослужителей, остальные – миряне, которые проходили по церковным делам. Сегодня продолжается активный сбор информации. Важны свидетельства близких, архивные документы. К сожалению, с начала 2000‑х годов ФСБ сильно ограничила доступ к своим архивам. Был принят закон об охране личной тайны, согласно которому только родственники могут смотреть архивно-следственные дела. Это сильно усложняет процесс, по-этому существенно число новомучеников в ближайшее время не вырастет. Но мы должны делать всё, что от нас зависит.
Претерпевшие до конца
– Часто встречаются утверждения, что никаких гонений на Церковь не было, а были тотальные репрессии, которые происходили вовсе не по религиозному принципу. От Христа отрекаться никто не заставлял. Чем новомученики отличаются от других жертв большевистского террора, среди которых большинство было верующими?
– Массовые репрессии против Церкви, конечно, были. Хотя обвиняли людей не в принадлежности к религии, а чаще всего по 58‑й, политической статье: контрреволюционная деятельность или контрреволюционная агитация. Но ведь сама Церковь считалась контрреволюционной организацией! Поэтому церковная проповедь, любая активная церковная деятельность считалась контрреволюционной. В конце 1930‑х людей прямо обвиняли в том, что они состоят в Церкви. Абсурдность обвинений понимали даже следователи. Но сверху поступали разнарядки, сколько людей должно быть арестовано. Выполнить план, предъявив контрреволюционные обвинения священникам, было легче всего. Затем их отправляли в ссылку или расстреливали. Некоторым из тех, кто снимал с себя сан (а такие священники были), удавалось избежать арестов. Отречение от веры могло быть гарантией, что человек репрессий избежит. Подобных примеров было много среди обновленцев. Например, Ленинградский обновленческий митрополит Николай Платонов в 1937 году был арестован, но отрекся от веры и стал антирелигиозным агитатором. Впрочем, перед смертью он покаялся. Среди мирян прославлены, прежде всего, те, кто известен своей церковной позицией и активной церковной деятельностью. Например, Иоанн Ковшаров, юрисконсульт Александро-Невской лавры, и профессор университета Юрий Новицкий, который входил в руководство Общества приходов Петрограда. Они были расстреляны по церковному процессу вместе с митрополитом Вениамином в 1922 году. В первые годы советской власти, пока не было 58‑й статьи, в период "красного террора" 1918 года священно-служителей репрессировали и убивали вообще без всяких обвинений. Иногда расстреливали родственников – например, двух сыновей протоиерея Философа Орнатского, настоятеля Казанского собора. Сыновья не были известны церковной деятельностью, но сегодня прославлены: ведь если бы они отреклись от отца, то могли бы избежать расстрела. В целом, среди прославленных новомучеников большинство были расстреляны именно за принадлежность Церкви и за то, что ценою жизни они не продавали своих убеждений.
– Как на допросах вели себя те, кого мы сейчас считаем новомучениками? Какое значение протоколы их допросов имеют для канонизации?
– Копии допросов чрезвычайно важны, потому что для канонизации должно быть известно, что прославляемый новомученик никого не выдал. Кроме того, что он не признал своей вины в тех преступлениях, которых не совершал. Протоколы также показывают, насколько мужественно человек вел себя на допросах, отстаивал ли веру. Сегодня требования Комиссии по канонизации существенно ужесточились. Если раньше было достаточно предоставить копию допросов, то теперь необходимо предоставлять копию всего следственного дела: нужно быть уверенными, что даже косвенно никто не пострадал из-за этого человека. Прославленные новомученики являют нам пример мужества и стойкости, верности самому себе и Богу.
В конце 1930‑х годов повсеместно применялись пытки. Их выдерживали не все. Поэтому не были прославлены некоторые из известных архипастырей: под воздействием пыток они давали признательные показания. Я посмотрел сотни следственных дел. Удивительно, но женщины пытки выдерживали лучше, чем мужчины. При этом среди новомучеников женщины составляют всего одну десятую часть. Дело в том, что в первую очередь прославляют духовенство. Но прославленных женщин, конечно, должно быть больше, потому что во многом благодаря им наша Церковь выстояла в ХХ веке.
– Известно, что протоколы допросов фальсифицировались. Почему так важна была личная подпись обвиняемого?
– Фальсификация – это большая проблема. Протоколы разных лет имеют разную степень достоверности. Следственные дела 1920‑х годов – самые достоверные: следователи редко искажали дела, записывали почти дословно. Искажения начались в конце 1930‑х. Зачастую протокол писал сам следователь. Признание вины считалось главным обвинением, не требовались ни улики, ни свидетельства. Поэтому признание и выбивали пытками: человек ставил подпись в заранее подготовленных документах. Тем ярче подвиг новомучеников конца 1930‑х годов, тех, кто отказывались ставить подпись. В нашей епархии один из таких новомучеников – епископ Нарвский Сергий (Дружинин). Впрочем, даже в это время в некоторых протоколах видны следы подлинных показаний. Поэтому исследователь должен обладать большим опытом, чтобы разобраться в следственных делах. Нужно просмотреть сотни протоколов, нужно представлять себе механизмы фальсификаций и обязательно сопоставлять протоколы допросов со всем комплексом документов (письмами, воспоминаниями, вещественными доказательствами). Только собрав все материалы, можно составить картину жизни человека и его духовного подвига.
– Как проходит процесс канонизации?
– Сначала готовится исследование вопроса, потом он изучается на епархиальных комиссиях. Все члены комиссии прочитывают материалы, обсуждают. Потом документы отправляются в Москву и там рассматриваются Синодальной комиссией по канонизации. Нередки случаи, когда комиссия отказывала и материалы возвращались на епархиальный уровень. Например, документы по прославлению схимонахини Марии Гатчинской в Москве утвердили только с третьего раза. Нам приходилось собирать новые сведения о ее духовном подвиге. Потом материалы рассматривает Синод, иногда Архиерейский собор. "Случайные" прославления из числа репрессированных практически исключены.
"Иосифляне" и "сергиане"
– Среди новомучеников многие пострадали за то, что не приняли декларацию митрополита Сергия, не захотели служить в "официальной Церкви". Чем их опыт важен для нас?
– Это очень сложный вопрос. Я специально изучал все течения в русском православии того времени. Видение многими путей развития Церкви в советском обществе, мягко говоря, отличалось от видения митрополита Сергия и его сторонников. Наиболее радикально-оппозиционное движение имело центр в Ленинграде и называлось по имени митрополита Иосифа (Петровых) "иосифлянским". До середины 1990‑х их считали раскольниками. Это несправедливо, так как "иосифляне" не отделялись от Церкви. Среди противников митрополита Сергия было много удивительных пастырей, которые не признавали никаких компромиссов, боролись с обновленцами. Поэтому их духовный подвиг тоже важен. В середине 1990‑х годов в Московском Патриархате возобладала точка зрения, выраженная митрополитом Ювеналием Крутицким и Коломенским: "Поскольку все течения признавали одного главу Церкви – митрополита Петра (Полянского), то фактически раскола не было". Многие "иосифляне" прославлены Церковью как святые.
Митрополит Иосиф (в миру Иван Семёнович Петровы́х; 15 (27) декабря 1872, Устюжна Новгородская губерния – 20 ноября 1937, Чимкент) – епископ Православной Российской Церкви; с августа 1926 года митрополит Ленинградский (назначен Временным Синодом митрополита Сергия (Страгородского)). Не приняв декларации 1927 года о полной лояльности власти, становится лидером "иосифлянства"; духовный писатель.
– Сейчас в церковной публицис-тике звучат голоса в пользу канонизации Патриарха Сергия. Как вы к этому относитесь?
– Я думаю, этого не произойдет. В русле церковной политики, которую проводил Патриарх Сергий, ему приходилось идти на болезненные компромиссы. Некоторые из них оправданы, но другие служат непреодолимым препятствием для прославления. Политику "сергианства" осуждают не только представители Зарубежной Церкви, но и некоторые представители Московского Патриархата. Подобные препятствия есть и для других архиереев, его сторонников – например, митрополита Николая (Ярушевича).
– А почему не канонизирован лидер "иосифлян" митрополит Иосиф, хотя многие его единомышленники к лику святых причислены?
– Он прославлен Зарубежной Церковью. После воссоединения Церкви несколько лет работает комиссия, чтобы выработать единый список прославленных святых. К сожалению, не всегда удается прийти к единодушию. Когда в 1981 году Зарубежная Церковь прославляла новомучеников, конечно, на Западе никто не располагал архивными документами и не знал о поведении людей на допросах. Например, прославленный на Западе протоиерей Михаил Тихомиров снял сан и отрекся от веры. Кстати, он все равно был расстрелян. Особая ситуация с митрополитом Иосифом (Петровых). Конечно, это выдающаяся фигура. Он выдержал несколько допросов, но в 1937 году на последнем из них, в отличие от митрополита Кирилла (Смирнова), не выдержал пыток и дал признательные показания, поставил подпись (впрочем, ее подлинность еще предстоит доказать или опровергнуть). Это главное препятствие для его канонизации. К сожалению, возможно, после того как стали известны дополнительные факты, придется деканонизировать даже некоторых из тех, кто был прославлен Московским Патриархатом в 1990‑е. Процесс деканонизации всегда очень болезненный. Однако, хотел бы еще раз подчеркнуть, что главная задача – сбор материалов о неизвестных ранее новомучениках и возрождение памяти о них в тех приходах, где они служили.
Источник: Вода Живая
