Хорхе Марио Бергольо вступил на Святой Престол под именем Папы Франциска. Вчера состоялась его интронизация. Пока все в основном говорят и пишут об имидже нового Понтифика: он прост, открыт, контактен, улыбчив, не дистанцируется от избравших его кардиналов, ездит с ними в одном микроавтобусе и, кроме того, пожелал в будущем сократить свой полицейский эскорт до одной машины сопровождения. Однако период знакомства с Папой скоро закончится, придет время реального управления глобальной структурой, и трудно сказать однозначно, справится ли с этой задачей бывший архиепископ Буэнос-Айреса.
Прежде всего от нового Папы ждут преобразований в Римской курии. Того же восемь лет назад ожидали и от Бенедикта XVI. Немецкий Понтифик ограничился тем, что на важные куриальные посты назначил идейно близких иерархов. В результате в Курии сформировалась новая группа влияния – "клан" госсекретаря Тарчизио Бертоне, а институциональное влияние "клана" кардинала Анджело Содано, декана Коллегии кардиналов, ослабло. Некоторые ватиканские скандалы, например, история с утечкой документов (Vatileaks), стали следствием межклановой борьбы.
Бергольо по отношению к Курии – человек сторонний, аутсайдер. У него в отличие от Йозефа Ратцингера нет команды единомышленников, которая могла бы сформировать новую куриальную элиту. Возможно, именно поэтому "кланы" во время конклава поддержали Бергольо, а не архиепископа Милана Анджело Сколу с его обширными связями в итальянском и европейском епископатах (которые, впрочем, не помогли ему занять Святой Престол). С детальной программой реформы Римской курии кардиналы на общих собраниях, судя по всему, не определились. Папа Франциск в римских аппаратных делах новичок. Ему 76 лет, и существует вероятность, что он займется делами милосердия, социальной справедливости и миссионерства, а куриальные дела оставит самой Курии, как это сделал Иоанн Павел II. Кланы же сами разберутся и договорятся.
Программу реформы Курии и самой системы управления Церковью сегодня, по сути, формирует прогрессивная католическая публицистика. У этой программы три основных пункта. Во-первых, Папа и Курия должны ограничить свое вмешательство в дела епархий, делегировав большую самостоятельность национальным епископским конференциям и Синоду епископов. Во-вторых, необходимо упразднить практику, в соответствии с которой высшие куриальные посты получают иерархи Католической Церкви. Ставку нужно сделать на светский менеджмент. В-третьих, Курия должна быть подотчетной епископам, а ее члены – лишаться постов в случае провалов и скандалов.
Во время общей аудиенции для кардиналов 15 марта Папа имел оживленную беседу с архиепископом Тегусигальпы Оскаром Родригесом Марадьягой, главой благотворительной организации Caritas Internationalis. Не исключено, что Марадьяга воспользовался возможностью и пожаловался Понтифику на издержки централизации. Совсем недавно он уступил в аппаратной борьбе президенту Папского совета Cor Unum кардиналу Роберту Сара, который добился того, что куриальная структура теперь осуществляет мониторинг деятельности Caritas на предмет "католической идентичности".
Папа Франциск получил широкий мандат на реформы. Он довольно жестко управлял провинцией Общества Иисуса в Аргентине и не слишком популярен среди иезуитов, которые считаются самым прогрессивным орденом в современной Католической Церкви. Вместе с тем, заняв архиепископскую кафедру в Буэнос-Айресе, Хорхе Бергольо добивался от духовенства большей открытости, инициативы и активности. Другими словами, он довольно гибок и от идей децентрализации власти в Церкви отмахиваться едва ли станет, если его смогут убедить в их практической пользе. Однако в Риме у него пока нет инструментов для проведения глубоких реформ, нет влиятельных помощников среди ватиканских "профи". Разве что хорошо знакомый с новым Понтификом кардинал Марк Уэллет, префект Конгрегации по делам епископов. Даже своим двором Франциск пока не обзавелся в отличие от предшественников.
Хорхе Бергольо (как и его главный соперник на конклаве Анджело Скола) связан с консервативной католической организацией Comunione e Liberazione (CeL), и программа его понтификата может зависеть от того, насколько крепки эти связи. CeL поддерживает миссионерский драйв, но вместе с тем и политическую активность Церкви, а также весьма критически настроена по отношению к центробежным тенденциям, касаются ли они сфер мысли и совести или же области администрирования. Такая организация – прекрасная опора, если задачей Понтифика является консервация нынешнего положения дел, но не в том случае, если он делает ставку на реформу.
Реформа системы управления Церковью является ключевой не потому, что в игру вовлечены крупные ватиканские шишки, а их интриги вызывают журналистский интерес. Сейчас Курия дисфункциональна.
Это означает, например, что ватиканская дипломатия неэффективна, и – как итог – Святой Престол теряет международный вес и способность хоть как-то помочь католикам на Ближнем Востоке и в Индии. Утрачивающая авторитет и рычаги влияния на политические элиты Церковь может декларировать левые экономические программы, но нуждающимся в странах третьего мира она сможет помочь разве что молитвой, даже если Папа не только примет имя Франциск, но и начнет сам ходить в рубище.
Политика нулевой толерантности в отношении священников-педофилов и прикрывающих их епископов, которая, по общему убеждению, должна стать программной для нового Понтифика, попросту нереализуема в условиях централизации власти и неповоротливости Курии, раздираемой клановыми интригами. Наконец, в ситуации, когда ватиканский аппарат медленно пережевывает любую местную инициативу, невозможна "новая евангелизация" секулярного Запада, как, впрочем, и Латинской Америки, где в борьбе за верующих пятидесятники теснят католиков.
В Буэнос-Айресе Бергольо навещал бедные кварталы, спешил на пожар в рок-клубе, ездил на автобусе, омывал ноги больным СПИДом, а посещаемость воскресных месс тем не менее снизилась до 10%. Имидж нового Папы пленяет и вдохновляет, в том числе и его идеологических оппонентов: на днях с надеждой о понтификате Франциска высказывался бразильский богослов Леонардо Бофф, представитель "теологии освобождения", которую Бергольо все же никогда не принимал. Однако велик риск, что "Папа бедных" окажется не лекарством для Церкви, а ретушью для ее проблем.
В этом смысле показателен понтификат Иоанна Павла II. Мощная харизматичная фигура Папы-поляка с его привычкой к театральности и активностью создавала ощущение, что Католическая Церковь процветает, что католицизм успешно конкурирует на духовном и идейном рынке. Как только этой фигуры не стало, все проблемы – от кризиса управления до педофилии – вылились на голову кабинетного теолога и интроверта Бенедикта XVI. И престарелый баварец с ними не справился.
Папа Франциск может стать новым Войтылой. Иоанн Павел II целовал землю, детей, молился вместе с мусульманами и православными, и мало кто замечал, как в то же время он закручивает административные гайки. Франциск будет готовить себе еду, ходить пешком по Риму и даже, быть может, проповедовать птицам, а проекты реформ останутся у него на рабочем столе невостребованными, ждущими следующего, более решительного Понтифика.
Источник: НГ-Религии
