Владыка Даниил пришёл в Церковь из армии

Ещё секунда – и в меня бы выстрелили

В роду у меня все верующие, но священников не было. Мама водила к причастию, соблюдали посты. Бабушка мне, маленькому, говорила: "Хоть бы ты батюшкой стал", а я тогда не понимал.

Родители перед венчанием ездили к "дедушке Фёдору". Был в Воронеже такой старец, схиархимандрит, парализованный. Он благословил их на брак и велел "от венца зайти". И потом – отец рассказывал – он сидел, смотрел на них и плакал. Без звука, только слёзы по щекам. Молился за нас, за весь род.

Когда я служил в армии, нас готовили отражать атаки вражеских диверсионных групп. Учили планировать самый плохой сценарий, когда надо выполнить задание, но надежды выжить – один процент. Важно не жалеть себя, идти до конца. В бою самое страшное – потерять самообладание, растеряться.

Было и мальчишество. Помню, заступил начальником караула, ночью подхожу потихоньку к посту, а часовой кричит: "Стой! Кто идёт?" Я не отвечаю. Иду и думаю: что он будет делать? "Стой! Стрелять буду!" Слышу: передёрнул затвор. И пауза. У меня мысль: сейчас должен шмальнуть из "калаша". И всё-таки я выждал ещё пару секунд, а потом крикнул: "Иванов, свои!" Подошёл к парню, а у него глаза большие. "Ты что делаешь, старшина?! Я ж тебя чуть не убил!" – "Ладно, молодец, это проверка такая..."

Вскоре забыл об этом, а прошли годы – и понимаешь: сколько было случаев, когда Господь сохранял. Человек, особенно молодой, часто совершает глупости. Могли ведь и вправду убить из-за моего безрассудства.

Как "поставили на рельсы"

Полтора года в армии – без увольнительных, без храма, без причастия. И вдруг дали отпуск. Приехал домой, мои на работе. У нас в квартире одна комнатка была молельная, там иконы, старинный крест-мощевик и частица мощей святого Василия Блаженного – от неё шло благоухание. Переступил я порог, вдохнул – и так хорошо стало! Мама вернулась, а я ей: "Мама, очень хочу исповедаться и причаститься!" Впервые в жизни такой порыв. На следующий день – литургия, и после неё мир для меня словно перевернулся, стал светлым. Удивительное ощущение. Как у блудного сына, который изголодался – и получил благодать.

Потом мама повела меня к своему батюшке, отцу Александру. В первый раз встретился со священником дома, за чаем. Та беседа значила очень многое. Через полгода, когда я вернулся из армии, батюшка дал совет поступать в семинарию. Шёл 1981 год. Я сомневался: ничего не знаю, кроме Евангелия и нескольких молитв, – куда мне? Сели на самолёт и полетели в Тбилиси к старцу Зиновию (Мажуге). Владыка – а ему уже было под 90 – сказал мне ласково: "Сашенька, это твой путь. Не сомневайся". С тех пор меня словно поставили на рельсы.

Как обрадовал бабушку

В Троице-Сергиевой лавре я жил через стенку с известным старцем – архимандритом Кириллом (Павловым). Перегородка тонкая, слышал, как он молится. Однажды, уже будучи благочинным, хотел перейти в келью побольше, чтоб удобнее принимать людей. Спросил благословения у старца. Он взял меня за руку и с любовью попросил: "Отец Даниил, будь со мной рядом".

А когда был в армии, мои родители ездили к схиархимандриту Серафиму (Тяпочкину). Мама говорит ему: "Помолитесь, батюшка, чтоб сын вернулся здоровым". А он отвечает: "Придёт здоровым, может, только с царапиной на голове". И точно: был у меня там случай, кожу на голове зашивали...

Из лавры к родным я приехал уже иеромонахом, с крестом, в облачении. Бабушка как меня увидела – не кинулась ко мне сразу, а сперва повернулась к иконам, перекрестилась, поклонилась и сказала: "Слава Тебе, Боже! Хоть один из нашего рода будет стоять у престола!" И тут я вспомнил слова, сказанные ею мне в детстве... Конечно, это устроилось и по её молитвам, её благословению.

"Перекрасьте наши острова!"

На Сахалин впервые приехал в 2001 году уже епископом. Тогда у некоторых чиновников в кабинетах висели географические карты, подаренные японцами. Отличная полиграфия, красивые, но Япония, Сахалин и Курилы на них были одного цвета – японского. Начальники объясняли: "Жалко выбрасывать". "А вы перекрасьте острова в цвет нашей страны!" – советовал я.

Зарубежным миссионерам в те времена было вольготно. Всюду афиши каких-то проповедников. На улицах молодые ребята с акцентом агитируют: "Христос вас любит! Христос с вами!" Дошло до того, что слово "Христос" у местных стало вызывать ассоциации с сектами. Брошюры, буклеты – только бери. Финансирование сектантов шло из Южной Кореи и США. А православных храмов – раз-два и обчёлся.

Глянцевые соблазны

Ко мне тогда приходил корейский пастор, протестант, и предлагал вместе построить медицинский центр. Мол, обеспечим деньгами. Даже согласился, чтоб иконы висели. Спрашиваю: "А не стану ли я тем бревном, которым разобьют ворота, а потом выкинут? Там же всё будет ваше. Можете дать гарантию, что позже ничего не изменится?" – "Нет, не могу, у меня ж начальство..." В другой раз предлагали участвовать в глянцевом журнале. Чтоб на обложке – православный батюшка, а внутри – статьи баптистов...

За десять лет на Сахалине многое изменилось. Построены десятки храмов, открыт Духовно-просветительский центр, много воскресных школ, в них – тысячи детей, слышишь их голоса и радуешься.

Как владыка медведя напугал

Так сложилось, что архиерейское служение у меня – то на Дальнем Востоке России, то почти на самом Севере. И всюду своя экзотика. На Сахалине памятных мест мало, а в Архангельской области – с избытком: самый богатый в России заповедник деревянного зодчества!

Иногда бывали забавные случаи. Поехал как-то весной в один из дальних сахалинских приходов. Погода хорошая, солнышко. Иду по лесу и вижу: впереди огромный пень. Подхожу ближе, и вдруг этот "пень" поднимается, и я оказываюсь нос к носу с рыжим головастым медведем! Смотрю на него, а он на меня. Шерсть у него на холке дыбится, в глазах страх. Я стою. Он вдруг рявкнул, отпрыгнул и рванул в чащу.

Почему дела спорятся

Самая большая радость для меня – от служения. Быть с Богом – это не как в песне "Любовь нечаянно нагрянет..." Благодать нужно привлекать. Покаянием, смирением, любовью и молитвой, которую святой Серафим называл "царицей добродетелей". А главные молитвы – на Божественной литургии. После каждой службы на душе огромная радость, и с нею дела спорятся.

5 фактов о владыке Данииле

В миру – Александр Григорьевич Доровских, родился в 1960 году в Воронеже, в рабочей семье с крестьянско-казацкими корнями.

В семье было трое сыновей, и все стали монахами: братья владыки – епископ Тихон и игумен Серафим.

В Троице-Сергиевой лавре монах Даниил за четыре года прошёл путь от послушника до архимандрита.

Окончил Московскую духовную академию, кандидат богословия.

С 2002 по 2010 год возглавлял Южно-Сахалинскую и Курильскую епархию, а когда покинул её, ему на смену пришёл его брат епископ Тихон.