Архимандрит Антоний (Гулиашвили): "О Рим! – и я христианин"

Тогда и теперь

– Меня часто спрашивают: "Как вы считаете, когда было лучше: тогда, когда вы были молодым священником, или теперь?" И я всегда отвечаю: "Тогда" Потому что тогда мне говорили: "Я тебя ненавижу, я тебя уничтожу". И я надеялся на Бога. А сейчас мне говорят: "Да что вы! Мы вас не трогаем. Пожалуйста! Свобода! Делайте что хотите".

35 с лишним лет назад у меня в Москве была встреча с одним человеком (мой родственник жил на Кутузовском проспекте в ведомственном доме номер 24, где жили ученые). И вот как-то мы засиделись в его библиотеке за разговором. Он, старый работник органов, мне признался: "А вы знаете, отец Александр (я тогда Александром был), мы совершили большую ошибку". У меня такое оживление на лице появилось, думаю: наверное, раскаивается человек. "Нет, напрасно вы думаете, что мы раскаиваемся. Мы совершили ошибку, но не раскаиваемся. Мы уничтожили ваших священнослужителей, которых вы сейчас канонизируете. Мы хотели искоренить всё это, а сейчас вы поднимаете дело Бутовского полигона и т д., и в этом мы раскаиваемся. Но теперь мы будем умнее. Мы создадим вам такие условия, что вы сами перегрызете друг другу глотку". Факт! Посмотрите, что творится в Церкви!

Перед рукоположением меня вызвал уполномоченный и начал сулить золотые горы, что я, дескать, поеду за границу, получу компьютер, телевизор... Тогда, в 1965 году, об этом только в сказках читали. Когда я от всего отказался, он вынес вердикт: "Ну, тогда будешь грязь месить в деревне и пить холодный чай без сахара". А я верил Святейшему Ефрему, который всегда повторял: "Сынок, никогда священник голодным не останется. Службу отслужил, просфоры служебные остались, вот и не помрешь ты с голоду". На таких представлениях я был воспитан.

– Из рассказов о подвижниках Грузинской Православной Церкви XX века можно составить захватывающую книгу, подобную книге архимандрита Тихона "Несвятые святые", которой сегодня зачитывается вся Россия – и верующие, и неверующие.

– Я человек прямой и не люблю лестных слов. Отец Тихон – это находка для России рубежа XX–XXI веков. Его книга, написанная простым и доступным каждому языком, – словно молитва последних Оптинских старцев. Однажды ко мне пришли дети (мальчику 9 лет, девочке 5), и я им предложил: "Когда вы ленитесь молиться, прочтите хотя бы эту молитовку". И знаете, с каким удовольствием они ее читают! Вот так и с книгой отца Тихона!

Ничего не бойтесь, кроме греха

– Вот, пожалуйста, несвятые святые XX столетия. Когда говорят, что нельзя совершать подвиги сейчас, "потому что не то время", это ложь и страх. Мы боимся защищать свою веру. А отец Иоанн (Крестьянкин) говорит в своем завещании: "Ничего на свете не бойтесь, кроме греха".

У нас же наоборот. Мы всего боимся... ну, а грех, "да с кем не бывает!" Сразу начинаем себя оправдывать тем, что без греха прожить невозможно.

– Да и чужие грехи виднее своих.

– Вот приходили ко мне супруги: на четвертый год совместной жизни "не сошлись характерами". Он сознательно принял Православие, отрекся от католической веры предков. И не сошлись характерами. "Вы поймите, – говорю, – что Господь вас соединил, и человек не разлучит!" А куда же деть слова: "Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов"? А как же: "Оставь мать и отца и прилепись к своей жене"? Так что я сказал: "Будем надеяться, что вы бросите свою философию и разум подчините сердцу". Потом спросил: "Вы сознательно пришли к Православию – а как вы доказываете свое Православие?" – "Иногда хожу в церковь, иногда причащаюсь". А кушаете вы каждый день или иногда? Спаситель говорит: "Не ядущий Моего тела и не пиющий Моей крови несть Мене достоин". То есть, какую бы ты философию ни разводил, что я, мол, христианин, самое главное: если я не соединяюсь через причастие с Господом, всё идет прахом.

– Обычно человек, попавший в искушение, не идет к причастию. Он договаривается с собой, что вот когда я поборю грех, то пойду и исповедаюсь, и причащусь...

– Это первый этап победы диавола. Искушение ты поборешь только тогда, когда ты умолишь Господа помочь тебе. Я не могу побороть искушение, потому что искушение дает человеку телесное наслаждение: мне приятно делать грех. Мне легче делать грех, чем что-то претерпевать. Если человек меня обидел, мне легче его выругать, чем стерпеть, подойти к иконе и сказать: "Господи, дай ему разум, чтоб он больше этого не делал". Нам сразу хочется дать сдачи обидчику. А христианство – это когда ты молишься не за друга своего, а за врага.

Каждое утро я прихожу в храм и окропляю его святой водой. И вот однажды я пришел и заметил, что в уголке, задумавшись, сидит молодой человек. Я знал его, он потерял отца и мать. Он мне казался немного странным. И вот неожиданно к нему подошла юродивая (так ее называют) и плюнула в лицо. И что же вы думаете? Он молча достал платок и вытер лицо. Мне стало стыдно, что я называю себя христианином.

Спаситель на кресте молился: "Помоги им, Господи. Не вмени им во грех то, что они Меня распинают". Вот к этому мы должны стремиться. Это трудно, но всё равно это наша обязанность. Господь нам говорит, что без этого спасения нет. Если ты верующий, надо всегда помнить, что, делая добро, ты обязательно столкнешься со злом, впадешь в грех. Это закономерно. Если вы сделали доброе дело и Господь принял его, то непременно последует искушение для того, чтобы вы начали роптать: да зачем я буду делать это добро, если оно мне отзывается злом!

– А как часто именно грех в Церкви может отталкивать от нее людей!

– Да, часто люди маловерующие говорят: "Ну как же в Церкви может быть такое?" Как раз в Церкви такое и бывает. Если в миру за человеком охотится один бес, то в Церкви 100 бесов охотятся за ним. Старичок идет в монастырь, ему бес встречается. Старичок беса спрашивает: "Ты куда идешь?" Бес отвечает: "В монастырь". – "Да что тебе там делать? Монастырь же святой". – "А этот мир и так уже весь мой".

– С другой стороны, когда мы видим грех в Церкви, начинаем рассуждать о нем, ведомые "праведным гневом", то забываем о собственных грехах.

– В момент "рассуждения" мы очень быстро переходим границу и начинаем осуждать, сами того не замечая; перестаем видеть себя. Как хорошо сказано у Шекспира: "Грехи чужих судить вы так усердно рветесь! Начните со своих – и до чужих не доберетесь".

Как-то я приехал к батюшке Иоанну и спросил: "Батюшка, я горю желанием молиться вот так!" Есть молитва синайских старцев: "Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, Богородицы ради помилуй мя, грешного". То есть человек недостоин беспокоить Бога и просит о помиловании через Божию Матерь. А потом добавляю из молитвы Ефрема Сирина: "И даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь". То есть помилуй мя, Господи, в том случае, если Ты Сам дашь мне силы увидеть мои грехи и не разглядывать чужие, не осуждать ближнего. А потом снова обращаюсь к Богородице: "Богородице Дево, радуйся! Благодатная Мария, Господь с Тобою! Благословенна Ты в женах, и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших". Я благодарю Пресвятую Богородицу за то, что Она плотью родила нам Господа.

– А как смотрели несвятые святые на грех и несправедливость в Церкви?

– Вы не читали "Школу молитвы" отца Иоанна (Крестьянкина)? Там описаны девять допросов. Один из допросов очень интересный. Его вел молодой следователь, тоже Иван Михайлович, как и отец Иоанн. Батюшку предал собрат. И вот во время допроса открывается дверь, входит предавший (батюшка знал, что он его предал). Батюшка вскакивает: "Ты мой дорогой, ты мой хороший, как я по тебе соскучился!" Обнимает его. Тот теряет сознание, выскальзывает из объятий отца Иоанна и падает на землю. Насколько любовь победила злой дух.

Следователь пишет: "На некоторое время я отложил процесс следствия. Я не мог прийти в себя от того, как добро победило зло".

– А как относиться к греху близкого человека? В Священном Писании двойственно об этом сказано. В одном месте (Гал. 6: 1) апостол призывает согрешающего исправлять духом кротости, а в другом (1 Тим. 5: 20) советует обличить перед всеми. Так как же правильно: обличить или терпеть?

– Если он близкий вам человек, то очень ласково, не обличая, посоветуйте этого не делать, приведите жизненный пример, что вот были такие случаи и люди исправлялись. По-доброму сделайте один раз ему замечание, второй раз, третий раз, а на четвертый раз отойдите от него. Отойдите, но мирно. И не прекращайте за него молиться, ведь даже если он стал вам врагом, он не перестал быть созданием Божиим. Плохих людей нет. Люди становятся плохими после того, как сворачивают с пути истины. Они соглашаются на преступление, то есть предают заповедь Божию и становятся исполнителями требований диавола, но, несмотря ни на что, они остаются творениями Бога. Постарайтесь в том человеке докопаться до образа, который создал в нем Бог. И тогда и вы будете довольны, и тот человек будет спасен. И радоваться будет Господь.

– Очень тяжело мы переживаем, когда наши близкие болеют. Порой сами от их страданий приходим в отчаяние. Что бы вы посоветовали?

– А не задуматься ли нам над словами Господа: "Не хочу смерти грешника"? А раз не хочу смерти грешника, то посылаю ему болезни, испытания, чтобы он сам поразмыслил: за что – и раскаялся. А быть может, за то, что он в свое время незаслуженно оскорбил человека, или за что-то еще... Господь дает возможность покаяния.

– А если человек о раскаянии не задумывается?

– "Зачем мне каяться? – сказал мне один человек. – Вот я делаю что хочу, убиваю, ворую, грешу, а ваш Бог меня не наказывает". – "Куда ж больше наказания?! У тебя помрачился разум", – ответил я ему.

Если человек не задумывается о раскаянии, он будет продолжать болеть. Обязательно нужно молиться и ему, и за него. Мне удалось пережить все мои операции благодаря молитве и чтению келейного синодика. Вот этот контакт, эта тропинка, которая зовется молитвой, и идет снизу вверх и сверху вниз. Молитва помогает человеку выжить. Нельзя отчаиваться. Отчаяние – от маловерия.

Помните, что любой грех можно преодолеть. И необязательно для этого отрубать себе пальцы, как делал известный герой Толстого. Но всеми силами нужно стараться грех преодолевать и просить Бога о помощи. Если тебе посылается болезнь, то это время, отпущенное тебе для покаяния. Господь сказал: "Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас". А если ты сознательно не идешь? Христос не станет ломиться тебе в дверь. Он стоит и стучит. Откроешь – Он войдет, не откроешь – Он не войдет. Господь никого не принуждает, иначе потом, на Страшном суде, ты скажешь: "Я хотел жить иначе, но меня заставили так, и я не смог". Господь приглашает: "Приходи, и Я тебе помогу".

Нужна ли миссия?

– Тогда встает вопрос миссионерской деятельности. Если человек должен сам услышать стук в дверь своего сердца, позвать Господа, то зачем ходить по улицам с проповедью?

– Я категорически против активного миссионерства. Неужели мы должны ходить по улицам и упрашивать людей: придите, ради Бога, в Церковь?

– Но апостолы же ходили...

– А мы достойны сравниться с апостолами? Я думаю, что нет. Церковь должна привлекать человека своей чистотой и искренностью. Один студент меня спросил: "У меня есть хороший друг, он неверующий. Как ему помочь?" Я ответил: только собственным примером! Вот друг говорит тебе, что завтра намечается вечеринка у Марины. "Нет, я прийти не смогу". – "Как?! Ты же у нас душа компании!" – "Не могу. Завтра праздник преподобного Серафима Саровского"...

– А не оттолкнет ли наоборот это неверующего от веры?

– Я не имею в виду дурачка. Я говорю о здравомыслящем человеке. "И ты променяешь нашу компанию на какого-то Серафима?!" Тем не менее вечеринка проходит без него. Тут друг и призадумается, что это за Серафим, если из-за него человек отказался от танцев, от вина, от веселья. Приходит: "Слушай, расскажи мне про Серафима, ради которого ты нас бросил". И ты расскажешь ему, в церковь отведешь, икону покажешь, а тут "Ныне отпущаеши" запоют. "Слушай, как у вас красиво поют!" И вот он сегодня послушал музыку, завтра на службу пришел и дальше интересуется: "А почему один поп несет свечку, а другой книгу?" А ты отвечаешь: "Это не поп, а пономарь несет свечу. Свеча изображает Иоанна Крестителя, который пришел до Христа, а Евангелие – это уже Сам Христос". – "А кто такой Иоанн Креститель?"... И случается так, что тот, кто интересовался, стал более верующим, чем тот, кто объяснял.

О матери

– Я очень любил маму; конечно, как сын и обижал ее, но мама для меня была святая святых. Когда я встречаюсь с людьми, которые не почитают мать из-за своих жен, я всегда рассказываю: "Есть у нас в Грузии такая притча. Одна супруга настолько овладела своим мужем, его разумом, что он всё стал делать против матери. И вот однажды, дойдя до предела в своей дружбе с бесом, жена говорит мужу: "Мне нужно сердце твоей матери". Тот пошел, убил маму, достал сердце и бежит к жене – отдать сердце. И упал. А сердце говорит ему: "Сынок, ты не ушибся?" Вот что такое мать. Можно ли с матерью так поступать в угоду жене?!

Это легенда. Но она связана с правдой, ведь мы знаем, что очень многие дети перестали почитать родителей. И интересно, что жены всегда в Священном Писании находят аргументы, которые им выгодны: "А ты что под венцом обещал Богу? Ты слышал, когда батюшка читал: оставь отца своего, матерь свою и прилепись к жене? А ты? А ты из-за матери меня обижаешь, забываешь..." Понимаете?!

"О Рим! – и я христианин"

– Какие наши самые большие недуги сегодня?

– Наши недуги состоят в том, что мы согласны на все предложения, даже если внутренне и не согласны. На соборе старцев в присутствии двух архиереев было решено наказать кого-то в монастыре. Все были "за". Поднялся только один старец: "Я не согласен". – "Как? Два архиерея решили!" В конце концов он со смирением произнес: "Владыка святый, если вы благословите, я подпишу, но я не согласен". Понимаете? Он проявил монашеское послушание. Но – Бог свидетель, что я не согласен. Так и отец Иоанн (Крестьянкин), и все те, о ком я рассказывал вам, они не шли против законов, но они свидетельствовали свое отношение.

– Что бы вы посоветовали нам, современным христианам?

– Будьте искренними и не бойтесь ничего. Я не могу добавить разумнее и больше того, что сказал архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в своем прощальном завещании: "Ничего не бойтесь, кроме греха, и ни перед кем не трепещите". Потому что самое-самое святое – это у Бога, всё остальное бренное. И какая разница, я умру за правду сегодня или меня убьют завтра? Я знаю, что я предстану перед Господом.

Вот я могу сказать открыто: если завтра объявят борьбу с Церковью, то больше половины перестанет ходить в храм, останутся единицы, преданные Богу. Был такой святой Игнатий Богоносец. Чем он прославился, и почему его назвали Богоносцем? Он носил Бога в сердце. И когда его разорвали львы, палачи разрезали его и увидели сердце, на котором было написано: "Иисус Христос". А мы часто Бога носим на языке.

У Акакия Церетели есть стихотворение: "Пресвятая Богородица, Твой удел – это многострадальная Иверия, не отвернись от нас, повернись лицом к нам и благодатию Своей осени нас". Сегодняшняя ситуация – последний шанс, данный нам от Господа. Нам пора наконец покаяться в наших грехах, а не продолжать повторять, что с нами ничего не случится, что нас Божия Матерь покроет. Мы должны нести свое покаяние через страдания, через осознание того, что мы преступники по немощи нашей (нельзя себя оправдывать немощью, она излечима: у нас есть исповедь и причастие). Может, я и неправ, но всегда упрямо повторяю: "Надо быть Петром, а не Иудой". Апостол Петр был горяч, вспомните его беседу с Господом, когда Господь спрашивал его: "Любиши ли мя?" Как горячо отвечал Петр, как он отрекся, раскаялся и после стал святым апостолом! Теперь посмотрите, сколь покорно и кротко со Спасителем разговаривал Иуда: "Не я ли, Господи?" И предал Его за 30 сребреников.

Вы, наверное, читали Надсона. Этот поэт умер молодым, в 21 год. Я очень люблю его стихотворения "Христианка" и "Иуда". Помните: "Спит гордый Рим, одетый мглою"? Как эта молоденькая девочка не поддалась римскому патрицию и врагу христиан, "угрюмому Альбину". Она выходит на арену Колизея:

Прости, о Рим, я умираю

За веру в моего Христа.

И в эти смертные мгновенья,

Моим прощая палачам,

За них последние моленья

Несу я к горним небесам:

Да не осудит их Спаситель

За кровь пролитую мою,

Пусть примет их Святой Учитель

В свою великую семью,

Пусть светоч чистого ученья

В сердцах холодных он зажжет

И рай любви и примиренья

В их жизнь мятежную прольет!..

Настолько ее поступок тронул патриция, что тот выскочил из ложи:

С огнем в очах предстал Альбин

И молвил: "Я умру с тобою...

О Рим! – и я христианин..."

Вот чего нам недостает.