Отцами социализма традиционно считают католического святого Томаса Мора (XVI) и итальянского философа Томмазо Кампанеллу(XVII). Оба были христианами, оба мечтали об обществе, где жизнь устроена на справедливых и разумных началах. Но через несколько столетий пути христианства и социальной утопии разошлись. Дальние последователи Кампанеллы взрывали храмы и расстреливали священников. Современные левые утверждают, что в отличие от большевиков, они не воюют с религией.
Начать разговор об отношениях нынешних левых с христианством мы планировали с интервью главы российского "Левого Фронта" Сергея Удальцова, но поговорить с оппозиционером и активистом митингового движения не удалось. Каждый раз, договариваясь о встрече, мы спотыкались об одну и ту же "неожиданность": Сергей оказывался в КПЗ. Между тем Удальцов известен не только своей оппозиционной деятельностью: около года назад Сергей отстаивал московский храм Воскресения Христова в Кадашах от незаконных коммерческих застройщиков.
В Русской Церкви, пережившей трагедию большевистских гонений, социализм ассоциируется с ГУЛАГом, десятилетиями антирелигиозной пропаганды, запретом на колокольный звон и советским авторитаризмом. Между тем существует и христианское измерение левой идеологии. В середине XX века увлечение марксизмом пережила Католическая церковь. Сегодня на западе левое движение на фоне экономических кризисов переживает ренессанс. Что общего может быть между левыми и Церковью? Кто они, "новые левые"? Неужто опять большевики?
Что такое социализм?
Александр Шубин, социалист и руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН – один из крупнейших специалистов по "левым" в нашей стране, утверждает: "Задача социализма – это преодоление господства человека над человеком, господствующего класса, "элиты" над остальными людьми. Инструменты этого господства – власть и собственность – сконцентрированные в руках меньшинства. При капитализме господствуют частные собственники, в руках которых – средства производства, где заняты другие люди".
Государство должно руководствоваться интересами всего общества, а не личными интересами управленческих или экономических элит. Как этого добиться? Отменить, или, лучше сказать, "обобществить" собственность.
"Собственник – диктатор на производстве, даже если это – глупый барчук, получивший акции от папы. Это касается и власти, которая сконцентрирована в руках касты чиновников, тесно связанных, и переплетенных с капиталом. Они "рулят" нашей жизнью, не завися от нашего мнения и наших интересов. И жизнь становится все менее удобной, взлетают вверх цены на ЖКХ, вырубаются леса и парки, сносятся красивые старые здания ради строительства "коробок", приносящих доход. Это не значит, что собственники – заведомо "плохие" люди – но их заставляет так действовать система социального господства и эгоизма. Против этой системы выступают сторонники социализма и коммунизма, – говорит Александр Шубин. – Социализм – значит, что важнейшие процессы в социуме: политические, экономические, должны находиться под общественным контролем, а не под контролем социальной элиты: капитала при "капитализме" или бюрократии, технократии и т.п.". Формулировки симпатичные, но люди, выросшие в СССР, знают социализм с совсем другой стороны: прежде всего как репрессивную систему.
Опиум для народа
Фундаментом мирового левого движения стала группа французских философов, живших в начале XIX века, и известных в советской историографии под именем "утопических социалистов". Самыми крупными из них считались Сен-Симон и Фурье. Вдохновленные идеями писателей-утопистов Томаса Мора и Кампанеллы, они первые выдвинули идею создания "справедливого" социалистического общества. Не настаивая на полном упразднении частной собственности, они заложили многие идеи, предопределившие развитие левой мысли, и главное веру в экономическое равенство и всеобщий труд как основу социалистического общества.
"Утопическим социалистом" считают и Пьера Прудона – тоже философа и тоже француза. Этот один из самых ярких представителей домарксистского социалистического движения во Франции прославился еще и тем, что стал основоположником анархизма. Ноу-хау системы Прудона стало упразднение частной собственности и государства. Как и Сен-Симон, Прудон пропагандировал мирное переустройство общества путем реформ, а его система подразумевала замену государства самоуправляемыми общинами. В целом большинство "утопистов" были людьми религиозными, некоторые из них даже христианами, или во всяком случае, людьми к религии терпимыми, как Сен-Симон, считавший, что "религия необходима для поддержания социального порядка", хотя и может быть значительно "обновлена".
Последователи Прудона, наши соотечественники Бакунин и Кропоткин во второй половине XIX века значительно переработали анархистские идеи. В их трудах революция мыслится уже как лучший метод переустройства общества, а религия для Бакунина – враг. "Если Бог существует, то у человека нет свободы, он – раб; но если человек может и должен быть свободен, то, значит, Бога нет", – писал он. Вера для него – вид "помешательства".
В это же время на сцену выходит и главный конкурент анархистов – марксизм. Учение Маркса и Энгельса стало первым социалистическим учением, претендовавшим на научность и опиравшимся на "объективные" законы развития общества и экономическую теорию. Религия – любая, в том числе и христианство – по Марксу, "опиум для народа", впрочем это афоризм имеет и второй смысл: не наркотик, а наркоз, обезболивающее. "Религия – это вздох угнетенной твари, душа бессердечного мира" – писал основатель марксизма. Центральными для его учения стали идеи об упразднении частной собственности, цикличности экономических кризисов, классовой борьбе и отмирании государства. Марксов Манифест коммунистической партии говорит о революционном насилии как о принципиальном и главном методе социалистических преобразований. На практике в истории России эти преобразования обернулись самым масштабным гонением на веру.
Отобрать и поделить?
В вульгаризированном виде философию марксизма можно свести к идее, что для того чтобы победить неравенство, эксплуатацию, угнетение – необходимо избавиться от их фундамента, источника всех зол: собственности.
Традиционные оппоненты социалистов – либералы, видят в собственности не зло, а основу жизни общества, в котором действуют законы, сходные с законом естественного отбора в природе. Главный из них – конкуренция. Кредо либерализма: свободный рынок, минимализация государственного участия в экономике. Социалисты клеймят либералов за "дарвинистский подход", хотя наученные революциями апологеты конкуренции сильно смягчились по сравнению с началом ХХ века и признают необходимость институтов социальной помощи. "Помощь гражданам – это не когда у богатых берут и отдают бедным, а когда для бедных создают социальные лифты, – считает Сергей Афонцев, доктор экономических наук, научный сотрудник Института мировой экономики РАН. – Нужно не деньги раздавать, а обеспечивать доступ к образованию, медицине, создавать стимулы для высокооплачиваемого труда. Обобществление собственности вообще не является способом получения каких-то позитивных результатов. Собственность – это в первую очередь не доход, а обязанности и функции управления. Если же речь идет об обеспечении более равномерного распределения доходов – то надо не обобществлять, а сравнить существующие системы налогообложения и выбрать наилучшую".
Насильственное обобществление – это путь, пройденный Россией в начале XX века и заведший ее в тупик. Однако есть и друга ветка социалистического пути. В свое время идеологическую конкуренцию советскому проекту и революционным социалистам составляли социалисты-ревизионисты. Их наследниками являются почти все современные европейские социал-демократы. В начале века лидер ревизионистов немецкий публицист Эдуард Бернштейн (как и российские меньшевики), предложил отказаться от построения коммунизма как актуальной задачи для всего левого движения, и сосредоточиться на постепенных социальных реформах, нейтрализации негативных последствий капиталистической экономики.
Сегодня социал-демократы действуют, как правило, теми методами, которые одобрили бы и либералы: налоговая система, социальные программы. Как иллюстрацию Сергей Афонцев приводит в пример Луиса Да Сильва, президента Бразилии, социалиста и реформатора. "Я не являюсь его поклонником, – признается Афонцев. – Но это прекрасный пример того, как левые могут добиться очень впечатляющих результатов". За годы правления Дa Сильва сокращен разрыв между богатыми и бедными, с 2003 по 2009 год доля бразильцев, проживающих на доходы ниже ,5 в день снизилась с 26,7 до 15,3 процентов, а в целом уровень благосостояния в стране вырос более чем на 50 процентов".
Железная пята социализма
Советскую модель можно назвать авторитарной наследницей традиционного марксизма. Логика этой модели заключается в том, что интересы общества может представлять некий центр, планирующий всю жизнь общества и распоряжающийся "общественной" собственностью. Теоретически обосновать необходимость центра при общей концепции "отмирания государства" удалось сталинистам. Разработчиком этой доктрины был Николай Бухарин, соединивший концепцию "усиления классовой борьбы по мере продвижения к социализму" с идеей построения социализма "в отдельно взятой стране". Следствием из этих теорий стала необходимость защиты социалистического государства от агрессии буржуазных держав, которая и вылилась в сталинский тоталитаризм.
Это можно было предвидеть и раньше: со времени Прудона среди левых были опасения, что распределяющий центр в будущем сам может привести к господству управленцев, бюрократии и технократии.
После крушения советского проекта сторонников "авторитарного" социализма в мире почти не осталось, за исключением анклавов вроде Северной Кореи и наших пенсионно-реваншистких партий, к концу нулевых постепенно сошедших со сцены.
По словам Александра Шубина, печальный опыт оказался учтен современными социалистами: "Пример СССР дал много критического материала против социально-экономического централизма. Неомарксисты сегодня соглашаются, что общественное регулирование должно быть только демократическим, основанным на самоуправлении".
Сергей Афонцев, напротив, не видит перспектив у "либертарных" (полуанархических) моделей социализма, хотя разговоры о самоуправлении и демократии сближают новых социалистов с привычным для нас портретом "либерала". Эксперт заостряет различие: "Если мы говорим о том, что допускаем экономическую свободу, основанную на правах собственности, получается либерализм, но если мы представим себе такую свободу вкупе с упразднением собственности, то получится нечто принципиально иное. Из двух вариантов социализма: управляемого из центра и построенного на принципах самоорганизации – устойчивым будет лишь первый. Самоорганизация не может работать за пределами узких групп единомышленников. Такие опыты существуют: к примеру, сельские коммуны – кибуцы в Израиле. Но организовать экономику на этом принципе невозможно".
Верующие марксисты и утопия
В конце шестидесятых годов XX века именно левые предложили ключевые понятия для критики общества потребления. (Автором термина "общество потребления" был философ-неомарксист Эрих Фромм). Сегодня в своих проповедях это слово нередко использует Патриарх Кирилл. И хотя отношения Церкви с левыми не сложились, как объясняют сами новые левые, в большинстве своем сегодня они уже не воюют с религией.
Так, известный церковный журналист, главный редактор портала "Религия и СМИ" и апологет "христианского социализма" Александр Щипков уверен, что христианство и идеи социал-демократии строятся на близких моральных принципах: "Главный из них – любовь к ближнему. В социальном измерении этот принцип можно переформулировать так: недопустимо достигать своего благополучия за счет благополучия другого".
Либеральные концепции общества, основанные на принципе тотальной конкуренции, "войны всех против всех" и выживания сильнейшего, этому принципу не удовлетворяют, уверен Александр.
Александр Шубин, не забывая о историческом опыте Церкви, тоже не готов противопоставлять Церковь и левое движение: "Атеизм – не имманентно присущ коммунистической, а тем более социалистической идее. Пьер Леру, который предложил слово "социализм", был верующим человеком. Христианином был и Прудон. Так что социальная идеология и религиозная принадлежность находятся в разных плоскостях. Сегодня есть верующие в Бога социалисты, христиане, к которым себя отношу и я".
С Александром Шубиным согласен и Борис Куприянов – левый публицист, создатель московского магазина интеллектуальной книги "Фаланстер", организованного на социалистических началах. В "Фаланстере" нет директора, а все продавцы, самостоятельно распределяя нагрузки, получают равную зарплату. "В XIX веке левые боролись с Церковью как с институцией, которая являлась частью государственного аппарата. Если мы посмотрим на первых социалистов, мы увидим, что они не были атеистами. В XVIII веке разгорелась битва за "просвещение", но и тогда левое движение не равнялось атеизму. Даже у классиков марксизма мы можем найти не так много действительно мощных антирелигиозных сентенций вроде "опиум для народа", а отношение Маркса к религии – это очень сложный вопрос".
"Социалисты не говорят о Царстве Божием на земле, они говорят о преодолении классового господства, об освобождении от социального угнетения, об улучшении жизни", – подчеркивает Шубин. По его мнению, христианство и социализм пересекаются как оси координат: христианство отмеряет высоту духа, социализм – гармонию общественных отношений, ее ширь. В этой проповеди социализма слышатся старая земная мечта человечества: равноправие, свобода, солидарность, счастье даром для всех и пусть никто не уйдет обиженным. Вопрос о том, какими средствами может осуществиться утопия, остается без ответа.
Источник: Нескучный сад