У Августина был свой особый взгляд на христианство

Интервью с Алексеем Руслановичем Фокиным, заведующим кафедрой богословия ОЦАД, старшим научным сотрудником Института философии РАН, о конференции "Блаженный Августин и мировая культура", прошедшей в Библиотеке иностранной литературы 23 апреля 2013 г.

– Алексей Русланович, как возникла идея конференции и почему выбор пал именно на блаженного Августина?

– Насколько я знаю, эта идея принадлежала Алжирскому послу, который, по всей видимости, является почитателем Августина. В своем выступлении он много цитировал Августина и показал прекрасное знание его творений. Другой вопрос – почему конференция проходит у нас в Москве и почему в это время? Единственное объяснение, которое было высказано одним из участников: в апреле приблизительно в это время Августин был крещен, правда, это был 387 год, и дата не круглая. С нашей стороны идею конференции поддержал ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры митрополит Иларион. К нему обратился посол Алжира, а Владыка уже обратился к профессорскому составу и администрации аспирантуры, а также подключил к этому сотрудников Отдела внешних церковных связей. Затем к нас присоединились представители Католической Церкви в России, и был составлен приблизительный список докладчиков. Что касается нашей стороны, то интерес к Августину в России был всегда. Сборники с отдельными творениями Августина были распространены еще в Древней Руси, потом в XVII-XVIII веках появляются их первые русские переводы, а в XIX веке усилиями Киевской Духовной Академии предпринимается перевод собрания сочинений Августина, который остался не законченным в связи с революцией 1917 года.

– Была ли у конференции какая-то основная цель?

– Как я пониманию, такой целью было продемонстрировать многогранность личности Августина, многообразие его философско-богословской мысли и того влияния, которое Августин оказал на мировую культуру. Выдающаяся личность Августина и его многогранное творчество остаются актуальными для современного общества, так как здесь мы находим пример эффективного взаимодействия разных культур и традиций. К примеру, сам Августин был пунического и римского происхождения, то есть в нем была смесь кровей. Одно время он увлекался манихейством, затем скептицизмом, потом неоплатонизмом и лишь в конце этого долгого пути пришел к принятию христианства. То есть Августин смог соединить в своем творчестве разные культуры и традиции. Грандиозность самой личности и творческого наследия Августина объединяет многих, потому что традиция, созданная Августином, определила развитие Западной Европы как христианской цивилизации. Да и в Византии, начиная с XIV века растет интерес к Августину и появляются первые переводы его творений. И славянские народы тоже восприняли его наследие. Но постоянно встает вопрос о том, насколько адекватно Августин выражает древнюю церковную традицию.

– Каковы Ваши личные впечатления от прошедшей конференции?

– Формат конференции был неакадемическим. Была заявлена широкая тема, и не предполагалось какого-то активного обсуждения докладов. По формату такую конференцию можно назвать "августиновскими чтениями". Это был некий обзор жизни и творческого наследия Августина, поэтому охват тем был самым широким: история, литература, география, философия, богословие, культурология, науковедение.

– Проводились ли подобные мероприятия по Августину в прошлом? И после конференции было ли намечено что-то подобное на будущее?

– Я думаю, что у нас это первое мероприятие такого масштаба. А на будущее было запланировано издание сборника материалов конференции, что могло бы способствовать популяризации личности и наследия Августина в России. Кроме того, мы надеемся на усиление августиновских штудий в России, и прошедшая конференция может дать толчок к этому.

– Перейдем ближе к самому Августину. На Ваш взгляд, Августин выделяется чем-то особым среди латинских отцов?

– Он выделяется среди всех отцов, не только латинских. Для латинских отцов Августин – это то же, что и Каппадокийцы, Златоуст и Дамаскин вместе взятые для восточной традиции. Фактически, он отец отцов для Запада, по авторитету равный апостолам, поэтому его место – самое важное. По моему глубокому убеждению, ранняя доавгустиновская западная традиция имела много общих черт с восточной и в целом с древнехристианской традицией – александрийской, патестинской, малоазийской. А Августин как гениальная личность сумел придать западной христианской традиции совершенно уникальную форму. То есть он фактически заложил ее мировоззренческие основы. До этого не было какой-то такой типично западной традиции, а вот, начиная с Августина, она действительно появилась.

– В своем докладе о блаженном Августине Вы подчеркивали его определенную оторванность от восточной традиции. Можем ли мы все-таки усмотреть какую-либо ценность блаженного Августина для Востока?

– Ценность в том, что у Августина был свой особый взгляд на христианство. Он не похож на Восток, но это тоже христианство. Как, например, другие Церкви: Коптская, Эфиопская, Сирийская, – они тоже не похожи на нас, но это тоже христианство, которое нам интересно. Это особые пути развития той религии, которую Христос открыл в Евангелии. Так и западная традиция. С другой стороны, можно и нужно и у Августина искать что-то общее с Востоком. В последние десятилетия на западе среди католиков и протестантов наблюдается устойчивая тенденция как можно сильнее сближать Августина с общей древнецерковной традицией и сглаживать противоречия. И в современном православном богословии тоже можно наблюдать такие тенденции. Но все равно остаются определенные опасения с православно-догматической точки зрения к августиновскому богословию сохраняются, например, из-за учения о Filioque, о предопределении, первородном грехе, чистилище и др.

– "Августин как теолог: proetcontra". Какая позиция Вам более близка?

– Августин мне самому давно нравится как очень глубокий христианский мыслитель. Я много его читал, переводил, писал о нем и продолжаю это делать постоянно. Он прекрасно знал древнюю философскую традицию, сумел соединить ее с христианством в грандиозную целостную и органичную систему, что удавалось далеко не всем. У Августина были разные периоды в жизни. Мне, к примеру, не очень нравится, как он вел себя с донатистами или с пелагианами, но это, видимо, было в его духе и в духе его времени. С другой стороны, мне интересна его мысль, интересно искать у него ответы на те вопросы, на которые другие были не в силах дать ответ. В трудах Августина мы можем найти много философских, богословских, социальных, культурных, каких угодно других идей. Вот, например, на конференции были доклады об Августине и политике, Августине и монашестве, Августине и пастырстве. Аскетические труды Августина дали основу для возникновения ордена августинцев, распространенном не только в Европе, но и в Византии. То есть самые разные грани его творчества могут быть интересны. Но для меня как человека, мыслящего к парадигме восточного христианства, не все приемлемо у Августина с догматической точки зрения или даже с нравственной. Например, как можно говорить о том, что некрещеные младенцы, умершие до крещения, обречены на вечные мучения в аду? Или что Бог от века предопределил всех, кого захотел, вне зависимости от их желания и заслуг, к спасению, а других, кого не захотел – оставил на вечную погибель? Такие вещи непонятны с нравственной точки зрения, и хотя их можно обосновать рационально-догматически, но принять – нет. Но далеко не такая точка зрения была в Древней Церкви. Поэтому я в чем-то безусловно согласен с Августином, а в чем-то – категорически нет. Но всячески призываю углублять исследования Августина и делать новые переводы его творений, которых у нас катастрофически не хватает.

– Как преподаватель, что бы Вы посоветовали студентам, изучающим Августина? На что обратить особое внимание?

– Прежде всего, нужно хорошо изучить латинский язык, чтобы знать Августина. Поэтому советую изучать латинский язык и читать Августина в оригинале. Отсюда можно уже идти дальше и обратить внимание на то, что менее исследовано у нас: его догматико-полемические труды против манихеев, донатистов, пелагиан, ариан, оригенистов. Это направление у нас наименее исследовано. Посвященные той теме труды в большинстве случаев не переведены и мало исследованы. Затем, аскетическое наследие Августина у нас тоже практически не изучено: трактат Deoperemonachorum , его другие аскетические труды, монашеские уставы, которые потом в Средние века были востребованы для организации ордена августинцев. Экзегетика Августина – тоже белая страница у нас, она совершенно не изучена, в то время как на Западе она изучена прекрасно. У нас августиновская экзегетика приводилась только по комментариям на Бытие, на Евангелия, отдельным комментариям на Псалмы и послания ап. Иоанна. Но у Августина гораздо больше экзегетических трудов и на Ветхий, и на Новый Завет.

– А насколько адекватны существующие переводы Августина?

– Переводы, которые делались в Киевской Духовной Академии в конце XIX – начале XX века, в целом добротные, хотя и не все. Конечно, там архаичный язык, но на эти переводы можно опираться. Прекрасный перевод трактата "О граде Божием". Из современных хорошие переводы А. А. Столярова, О. Головы, С. Степанцова, Д. Смирнова. Кроме того, новые переводы, в отличие от старых академических, учитывают не только нормы современного русского языка, но и современных критические издания оригинальных текстов. Впрочем, среди новых переводов есть те, которые никто не контролировал и не сверял с оригиналом, поэтому они не всегда надежны.

– Что бы Вы еще могли добавить в завершение?

– Я бы хотел добавить, что благодаря этой конференции удалось достичь некоторого единства, консенсуса между светскими учеными и учеными, принадлежащими к разным конфессиям и религиозным традициям – Русской Православной Церкви, Римской Католической Церкви, Алжирской, Эфиопской, Антиохийской Церкви, наконец, представителями исламской культуры. Получился своего рода экуменический диалог, и в центре него стояла фигура блаженного Августина – это очень приятно.