Запечатленные ангелы

– 15 лет – это же много. А почему вновь возникли картины? Появилось желание поделиться открытиями?

– Да нет. Просто можно стало рисовать, то, что самой хотелось видеть. Я стала рисовать прежде всего себе, а не другим.

– Критики часто называют Ваши картины "Живопись-проповедь"...

– У меня нет желания проповедовать. Нет, это не проповедь..

– А что же?

– Песня, которую поёшь самой себе, и вдруг оказывается, что она ещё кому-то нравится.

– У Вас же еще часто текст – евангельский, библейский – является частью картины?

– Да, это древняя христианская традиция – и в живописи, и в иконописи. Это естественно.

– Если продолжить разговор о традиции, кого считаете своим предшественником? Кто на Вас ощутимо повлиял?

– В библиотеке моего отца были альбомы: Пиросмани, фаюмский портрет, египетское искусство, армянская книжная графика. В детстве я часто их рассматривала. Все это отпечаталось в подсознании. Вообще очень важно, что ты видишь в детстве, эти впечатления не стираемы. А в юности я еще полюбила Шагала и Руссо-таможенника. Все они очень сильно повлияли.

– Это заметно – в смысле формы. А откуда такое интересное восприятие цвета? Оно очень радостное, моим маленьким детям так нравятся Ваши картины...

– Я сама вижу как раз свое цветовое несовершенство. У меня нет живописности, которая присуща многим художникам. Использование цвета скорее схематично.

– Но цветовые доминанты каждой картины очень запоминаются .Мне кажется, везде есть свой символический цвет, который задает главный смысл. "Вхождение праведной души в рай" – золотой, "Водружение куполов на храм" – синий, вкрапление красного в практически черно-белых евангельских иллюстрациях, красные огненные крылья монахини и синие крылышки, которые раздает детям в раю Богородица. Такие серьезные сюжеты, и яркие чистые цвета. Райские такие... Можно сказать, что тема обретенного Рая – одна из основных в Вашем творчестве?

– Можно, говорите (смеется).

– А почему так? Откуда? Многие почему-то боятся о Рае говорить и тем более – на эту тему богословствовать...

– Это "Хроники Нарнии" повлияли. У Льюиса в конце повести настолько яркий и очень понятный лично мне образ Рая. Еще книги Толкиена многому научили. Я, когда вернулась к живописи, достаточно быстро поняла, что не хочу писать иконы. Попробовала и убедилась, что там нужна особая тщательность, которой у меня просто нет в характере. Это не мое. А что же мое? Как вот изобразить Рай? Как-то случилось мне остаться в деревне со старенькой мамой и с чужими детьми. Я помогала молодому священнику – всю службу одна читала и пела на клиросе, больше просто никого не было. Замечательный опыт, волей-неволей сосредотачиваешься на сути богослужения. А по ночам я читала Толкиена, мне его дали почитать и я вдруг в него влюбилась. И неожиданно нашла там множество богословских параллелей с нашим богослужением. И поняла, что хочу эту параллель рисовать.

– Совершенно неожиданно... Через литературу, совмещенную со службой...

– Да, абсолютно. Толкиен и Льюис, столкнувшись со службой, разбудили творческое воображение. И оно заработало! Я просто плакала тогда от счастья этих открытий: вот оно, вот то, что я искала! Так надо рисовать, как они пишут! Правда, я за 15 лет почти утратила навык, мне пришлось практически заново учиться рисовать. Но постепенно что-то стало получаться. И Рай на картинах появился.

– Известных картин на эту тему вообще много: "Адам и Ева снова в Раю", "Вхождение праведной души в Рай"...А как появилось полотно, которое обычно просто потрясает тех, кто начинает знакомиться с Вашим творчеством – "Богородица встречает детей в Раю и дает им голубые крылышки"?

– Ангелы с синими крыльями есть на иконах. Их много в католической средневековой живописи. Обычно это очень бросается в глаза и запоминается. Синие крылышки оттуда. А идея возникла после прочтения каких-то статей о детских хосписах и детских смертях. Я почему-то задумалась именно о том, как же в Раю всех этих детей встречают. И мне показалось, что они могут приходить прямо с крестами в руках и превращаться в ангелов. Богородица дает им синие крылышки и говорит: "Летай!" И вся радость уже с ними навсегда...

– Я вот еще помню в картине "Благовещенье" у ангела в разноцветных крыльях как раз больше всего синих перышек...

– Ну, это уже Джотто проявился!

– Еще обычно зрителей потрясает лик новомученика – "Анфас и профиль. Тюремный портрет, преобразованный в икону". Святость, возникающая прямо на глазах...

– Когда смотришь на фотографии наших новомучеников, понимаешь, что перед тобой уже фактически икона. Здесь получилась голая идея. Быть может, я к ней еще вернусь, напишу ее получше. На мой взгляд, гораздо лучше в той же стилистике удались "Монахи последнего монастыря"...

– А откуда этот замысел?

– А это навеяли знаменитые слова Хрущева "Я вам покажу по телевизору последнего попа". Я вот тоже решила попробовать показать, какими были монахи в то время, прошедшие огонь и воду...

– А "Домашняя молитва", где люди и святые вместе молятся?

– Это просто я читала дома "Акафист Иисусу Сладчайшему". Давно не читала, а тут очень захотелось вдруг. И после сразу и очень быстро написалась картина. Это был еще такой момент подготовки к выставке, когда все вдохновенно получалось, картины сами собой заканчивались. Хорошая картина!

– Мне тоже очень нравится! А у Вас бывает, что Вы прямо сразу видите всю картину, какой она должна в итоге быть?

– Очень редко. Но бывает. Чаще пишу очень долго. Начинаешь на холсте одно, заканчиваешь совершенно другое.

– А можно говорить о том, что Ваша живопись находится между иконописью и реалистическим искусством?

– Наверное. Не мне говорить об этом. Раньше я считала себя наивным художником, но один известный искусствовед отверг такое мнение. Я очень люблю наивных художников, но меня почему-то туда не берут.

– Сейчас прийти в храм легко. Но Вы пришли в Церковь в начале 80-х. Как там оказались? И почему протоиерей Алексий Уминский считает, что Вы его туда привели? Можете немного рассказать об этом времени и об этом знкаомстве?

– Да мы просто были в одной молодежной тусовке. Сначала Алёша меня привел, а я его. Он первым крестился и стал уговаривать всех ходить в храм, ну хот зайти. Я помню, как он конкретно позвал меня поприсутствовать на крещении одной нашей знакомой. А через год я оказалась в этом же храме уже с другой подругой и встретилась со священником, который стал потом моим духовным отцом.

– А Вы можете его назвать?

– Отец Сергий Романов. Это наш общий с отцом Алексием духовник. До этого Алёша столкнулся с каким-то очень серьезным непониманием со стороны священника и очень от этого страдал. В этот момент мы созвонились, и я ему рассказала об отце Сергии. Он почему-то очень обрадовался и сказал: "Ой, приведи меня к нему!". И мы стали ходить к отцу Сергию вместе, прилепившись к нему всем сердцем. Отец Сергий всегда был крутым. Всех молодых сразу ставил на клирос: можешь – не можешь, а пой. А Алеша всегда пел очень хорошо, ему понравилось. И вот куда его это пения завело!

– В то время надо ведь было иметь определенное мужество, особенно людям образованным, чтобы открыто ходить в Церковь.

– Я опасности не чувствовала. С настоящими сложностями и опасностями сталкивались активные молодые священники. Нашего отца Сергия за то, что вокруг много молодежи крутится и приход большой, много раз внезапно переводили из храма в храм. Даже старались упрятать подальше в Подмосковье. Однажды ему вечером позвонил о.Аркадий Шатов, теперь владыка Пантелеимон, и загадал загадку: "Что значит, мы с тобой идём по местам боевой славы?" Оказалось, что их в один день перевели: о.Сергия в Виноградово, о.Аркадия в Гребнево. А в этих приходах служил прежде о.Дмитрий.Дудко... А потом, в 90-ые годы вернули обратно в Москву и даже разрешили самому выбрать закрытый прежде храм, чтобы его восстановить и в нём служить. О.Сергий выбрал храм Святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садах. А заодно поручили восстанавливать ещё и.Ивановский монастырь и храм Троицы в Хохлах.. Отец Сергий уговорил тогда о Алексея Уминского приехать из Каширы и с тех пор о.Алексей служит в Хохлах.

– Вы все общаетесь до сих пор?

– Конечно! Приход давно стал семьей. Сколько раз приходилось наблюдать, как вырастают дети, учится в гимназии, венчаются, рождают детей, отдают в ту же родную гимназию... И многие батюшкины духовные сыновья, сами ставшие священниками, своего родного прихода не забывают, приезжают, когда смогут, послужить.

– А где в Москве в ближайшее время можно увидеть Ваши работы?

– Меня пригрел культурный центр "Покровские ворота". Я им очень благодарна. Там уже который год перед Рождеством проходит моя персональная выставка. Надеюсь, в этом году она тоже состоится. А несколько моих картин до середины июня находятся в выставочном зале "Росизо" (по адресу Люблинская улица, 48) на выставке "Образ иконы". Кстати, очень интересная выставка, религиозная живопись последних пятидесяти лет.