Ислам строгого режима

Недавний доклад британской палаты общин взволновал жителей Соединенного Королевства: оказывается, в течение последних 15 лет число мусульман в тюрьмах Англии и Уэльса выросло более чем в 3 раза – с 3681 до 11 248 человек. В России ситуация похожая: во ФСИН утверждают, что в последние годы мусульман-заключенных стало в несколько раз больше. Одно из последствий этого – формирование так называемых тюремных джамаатов: общин, в которых проповедуется радикальный ислам.

Вот и на минувшей неделе блогеры сообщили, что в исправительной колонии города Сухиничи Калужской области создана исламистская ячейка. Пресс-служба регионального ФСИН эту информацию опровергла, однако дыма без огня все же не бывает. "Огонек" пытался разобраться в ситуации.

В начале 1990-х годов чуваш Валерий Ильмендеев вернулся в родной Ульяновск после демобилизации. На вопрос "что делать дальше?" физически крепкий молодой парень дал простой ответ – влился в члены ОПГ и стал заниматься рэкетом. На выбранной ниве Ильмендеев достиг успехов, сколотил капитал и в сытые нулевые решил легализоваться – основал фирму "Боярд" и стал ее гендиректором. Тогда же Ильмендеев, принадлежащий к народу, в массе своей исповедующему христианство, познакомился с выходцем из Дагестана Абдулкаримом Абдулхамидовым. Того направили в Ульяновск астраханские ваххабиты, поставившие перед ним задачу организовать объединение религиозных фундаменталистов. В ульяновских криминальных кругах Абдулхамидов познакомился с Ильмендеевым. Под воздействием Абдулхамидова новоиспеченный предприниматель принял ислам ваххабитского толка и сам стал идейным вдохновителем фундаменталистской ячейки, созданной в 2002 году. Основатели прозвали ее "джамаат".

Вообще, слово "джамаат" переводится с арабского как "община". До середины 1990-х годов его употребляли в привычном значении, однако после распространения ваххабизма "джамаатами" у нас стали называть ячейки радикальных исламистов, занимающихся бандитизмом. В свой джамаат Ильмендеев вовлек почти 80 человек, он был ответственным за идеологию, а его сообщники были ответственными за криминал. Под религиозными лозунгами джамаат творил преступления против "неверных", к которым относились и мусульмане-традиционалисты. Костяк джамаата занимался рэкетом и грабежами, особенно доставалось дальнобойщикам, проезжающим через Ульяновскую область, а остальные члены объединения делали регулярные взносы в общак.

В 2006 году, после того как бойцы джамаата застрелили лидера местной "светской" ОПГ, бригаду Ильмендеева накрыли правоохранительные органы. Мусульманин-чуваш был осужден на 13 лет. После вынесения приговора сестра Ильмендеева заявила: "Брат действительно верит в Аллаха, но никого не заставлял принимать ислам".

Однако сестра либо лукавила, либо не разбиралась в нравах воинственного брата. Попав в исправительную колонию номер 2 города Новоульяновска, Ильмендеев развернул деятельность по вербовке новых ваххабитов. Колония номер 2 считается так называемой черной зоной, в которой дисциплинарные вопросы отданы на откуп заключенным, поэтому Ильмендеев легко связывался с внешним миром по мобильному, получая с воли деньги, ваххабитскую литературу и видеоматериалы. Оперативники вычислили, что адресатами звонков Ильмендеева были представители террористической организации "Имарат Кавказ", и завели на него новое дело о создании террористической ячейки в тюрьме. По словам Раиса Сулейманова, главы Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований, некоторые отсидевшие свой срок члены тюремного джамаата впоследствии были обнаружены в бандформированиях Северного Кавказа.

Позднее проповедника Ильмендеева этапировали в Мурманскую область. Его религиозное рвение это ничуть не остановило – Ильмендеев начал "учить" основам исламского фундаментализма и на новом месте. К нему стали притекать представители низших тюремных каст, а также среднеазиаты. А смотрящим, то есть авторитетом, ответственным за соблюдение порядка среди заключенных, был чеченец. Он был практикующим мусульманином. Смотрящий возмутился:

– Молиться вместе с "опущенными" – это не по воровским понятиям.

В ответ Ильмендеев привел веские доводы:

– Ты же мусульманин! Ты должен жить по Корану, а в нем об "опущенных" нет ни слова. Они твои братья!

Чеченский "пахан" отстал. Свой джамаат у Ильмендеева остался и на новом месте отсидки...

Блатная вера

Случай с Ильмендеевым далеко не единственный. Начальство Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) об этом предпочитает не говорить, однако факты существования "тюремных джамаатов" упрямо вырываются наружу. Авторы запрещенного сайта "Кавказ-Центр", материалы которого можно легко найти в интернете, гордятся этим явлением и, указывая на "осведомленные источники", предупреждают, что "тенденция объединения тюремных джамаатов в единую структуру уже просматривается". Там вспоминают разошедшуюся по интернету историю 29-летнего русского мусульманина Сейфуллаха (Андрея Лозина). Он прибыл по этапу в одну из зон Якутии, вступил в конфликт с блатными и, подобно Ильмендееву, заявил о том, что Аллах для него важнее "понятий". Ряд мусульман, представляющих традиционные исламские этносы, его поддержали. Страсть новообращенного мусульманина сошлась со страстью тех, кто уже давно не прочь поучаствовать в священной войне.

Как оценивают угрозы распространения тюремного ислама во ФСИН? На этот счет нет никаких ярких цитат, зато известно число мусульманских общин в исправительных учреждениях – на сегодняшний день их 279 и объединяют они порядка 10 600 верующих. В пенитенциарной системе всячески поддерживают связи с православными, мусульманами и буддистами, что можно считать хорошим знаком, однако под маской мирного ислама часто скрывается религиозный фундаментализм. Насколько часто – непонятно. Конечно, число приверженцев ислама, сидящих в тюрьмах, превышает 10 600 человек, однако остальные либо никак не проявляют своей религиозности, либо их попросту не регистрируют. Тем не менее во ФСИН убеждены, что за последние 10 лет число мусульман, находящихся в местах лишения свободы, выросло в несколько раз. При этом общее число заключенных в России неуклонно падает – с 847 тысяч в 2003 году до 585 тысяч в 2013-м.

Впрочем, в неофициальной беседе с корреспондентом "Огонька" представитель ФСИН рассказал, что попытки создания исламистских объединений, конечно, происходят, но их деятельность пресекается, как всякий экстремизм. Но даже на сетевых просторах, куда все активнее проникает исламский фундаментализм, легко заметить рост одобрения "тюремных джамаатов". Мусульманин по имени Салман Север, один из лидеров Русского исламского движения, пишет в своем ЖЖ: "Мне попало в руки из первых рук письмо из СИЗО "Горелово" (находится в Санкт-Петербурге. – "О"). Теперь там нормой стали исламизированные камеры кавказских и русских уголовников, разучивание Корана... Убежденному мусульманину нельзя нанести урон, просто убив его. Его нельзя подавить тюрьмой. Ибо там, где гниет обычное глупое туловище порочного урки, там закаляется дух мусульманина". Салман Север обещал ответить на вопросы "Огонька" о тюремных джамаатах и даже выслать свою фотографию "позловещее и побрутальнее", однако в итоге отказался давать интервью, сославшись на то, что у его единомышленников начались обыски. Тяжелы будни исламиста.

Не по понятиям

По поводу того, когда в России впервые возникли тюремные джамааты, ведется дискуссия.

– Если говорить о Татарстане, то речь идет о первой половине 1990-х годов, – говорит муфтий Фарид Салман, председатель Совета улемов Российской ассоциации исламского согласия. – Казань славилась своими разборками улица на улицу, а Набережные Челны – разборками "комплекс на комплекс". Молодые ребята стали попадать в тюрьмы. Именно там многие из них впервые познакомились со "знатоками" ислама, многие из которых были настроены экстремистски. Эту тенденцию можно экстраполировать и на исламские регионы Кавказа, однако тамошним представителям духовенства было сложнее попасть в тюрьмы – все же регион был на военном положении.

Разумеется, боевики Северного Кавказа, попадавшие в руки российской пенитенциарной системы, также начали искать заключенных, которых можно обратить в фундаментализм.

– Первые тюремные джамааты связаны с появлением в колониях чеченских террористов, – считает исламовед Роман Силантьев, заместитель председателя Экспертного совета по проведению религиоведческой экспертизы при Минюсте РФ. – Более активно они распространились уже в XXI веке, когда в Уголовном кодексе появилась 282-я статья и увеличилось число людей, привлекающихся в тюрьмы за разжигание межнациональной розни. Более того, некоторые стали попадать за решетку специально, чтобы сколотить группу единомышленников и заработать себе имидж борца за веру.

Однако почему примитивный радикальный ислам вдруг распространился в тюрьмах, где, кажется, существует довольно строгий жизненный уклад, образованный блатными понятиями? Эксперты уверены, что былая система потеряла свою всеохватность после распада СССР.

– Традиционная советская иерархия заключенных не предполагала денежных отношений. Более того, те, кто сидел в СССР за экономические преступления, по своему статусу были близки к "опущенным", – говорит социолог Антон Олейник, профессор Университета Мемориал (Канада). – В 1990-е годы ситуация изменилась, во многих колониях коммерциализировались отношения как между заключенными, так и между заключенными и начальством. Человек, обладавший капиталом на воле, становился влиятельным и в тюрьме.

На смену девальвировавшимся воровским понятиям (которые, конечно, в отдельных зонах до сих пор определяют правила игры) постепенно приходят положения исламского фундаментализма.

– Легитимация преступной деятельности теперь происходит с религиозных позиций, – рассказывает Раис Сулейманов. – Тюремная субкультура легко переваривает упрощенный ислам. Судите сами: на смену "ментовскому государству" приходит "государство кафирское" (государство неверных. – "О"), на смену жизни по понятиям – жизнь по шариату. Мусульмане из числа работников ФСИН считаются "муртадами", то есть вероотступниками, а те, кто исповедует традиционный ислам, – "мунафиками", то есть лицемерами, с которыми можно делать все, что заблагорассудится.

Более того, появилось такое явление, как исламский шансон, наиболее популярный представитель которого – чеченский бард Тимур Муцураев. Хитом стала его песня "Исламская умма", в которой Муцураев с пафосом выводит: "Мы, не ища земных наград, в боях приобретали раны, ведь ясно сказано в Коране, что обязателен джихад".

Экстремистский призыв

Российские тюремные джамааты, равно как и подпольные экстремистские объединения ваххабитов и других фундаменталистов, нередко получают финансовую подпитку из-за рубежа.

– Сейчас основной денежный мешок – Катар, – полагает муфтий Фарид Салман. – Деньги добираются до России через различные фонды и подпольные схемы. Также фундаменталисты занимаются рэкетом, но оброк с предпринимателей – вторичный источник дохода.

Еще экстремистов поддерживают отдельные имамы, которые считают благом распространение ислама в любых формах, даже если мусульмане ставят себе целью свержение государственного строя. По мнению представителей умеренного ислама, таких священнослужителей "непропорционально много" в Совете муфтиев России, объединяющем всего 16 процентов российской уммы. Дело здесь не столько в целенаправленной политике, сколько в терпимости к фундаменталистам. В частности, ее демонстрирует сопредседатель Совета муфтиев Нафигулла Аширов, который не считает экстремистами ни ваххабитов, ни запрещенную в России и на Западе организацию "Хизб-ут-Тахрир", выступающую за создание мирового халифата. А вот позиция, высказанная "Огоньку" председателем Исламского комитета России Гейдаром Джемалем, к которому относятся с почтением в различных мусульманских течениях:

– Джамааты – явление повсеместное, они естественным образом возникают в любых тюрьмах, в том числе и в американских, – говорит Джемаль. – Сложный ислам не адаптирован для тюремного контингента, поэтому заключенные интересуются теми понятиями, которые кажутся им связанными с их жизненной ситуацией. Вопросы, затрагивающие душу ищущего человека, неизбежно приводят его к исламу.

"Ищущие души" с готовностью воспринимают фундаменталистский ислам, и собственное неисламское происхождение им в этом не препятствует. Наиболее яркие примеры известны: полурусский-полубурят Саид Бурятский (Александр Тихомиров), бывший идеологом северокавказского вооруженного подполья, чуваш Валерий Ильмендеев, русский ваххабит Виктор Двораковский, осужденный на 23 года за подготовку теракта, еврей-ваххабит Александр Гайворовский, возглавлявший банду налетчиков, обезвреженную в прошлом году...

– Новообращенных мусульман используют не только в джамаатах, но и для совершения терактов, прежде всего потому, что они не вызывают подозрений из-за своей внешности, – говорит исламовед Роман Силантьев. – Есть интересная статистика: в России около 10 тысяч перешедших в ислам из другой религии, а татар и чеченцев в совокупности около 7 млн. Исходя из криминальных сводок последних лет, среди этих 10 тысяч террористов больше, чем среди татар и чеченцев. Неофиты чаще исповедуют радикальный ислам, и многие из них приобщаются к его идеям в тюрьмах.

Психологию принятия радикального ислама объяснил, как ни странно, главный российский борец с педофилами, скинхед Максим Марцинкевич (Тесак) в своих тюремных мемуарах. Фашиствующего Тесака поразило, что сокамерник-мусульманин Абакар был гораздо ближе к его воззрениям, чем православный сокамерник Коля, бывший военный.

"По многим моральным вопросам, которые касаются убогих, наркоманов, вырожденцев, извращенцев, позиция мусульман намного ближе к позиции национал-социалистической, чем позиция христиан. Это реально может привести к тому, что будут "белые ваххабиты", русские мусульмане. Я об этом подумал еще в 2008 году, а тут вышел и узнаю, что уже много таких русских мусульман!" – изумлялся Марцинкевич.

Другой иллюстрацией того, что экстремистски настроенные личности впитывают в себя радикальные идеи различного толка, является чеченец Тамерлан Царнаев – один из предполагаемых организаторов взрывов на Бостонском марафоне. По словам друзей Царнаева, он увлекался крайне правой литературой, а по поводу идеи о превосходстве белой расы говорил: "Гитлер был прав". Параллельно его интересовали радикальные течения ислама.

Создать свою экстремистскую общину в тюрьме Тамерлан Царнаев не успел – его убили во время задержания. Но как предотвратить деятельность таких общин – вопрос, ответа на который пока нет ни у России, ни у Запада. Из наиболее радикальных предложений российских экспертов – создание специальных колоний для участников исламистских организаций и увеличение тюремных сроков для фундаменталистов. Кроме того, по мнению исламоведов, необходим более тщательный контроль за приходящими в тюрьмы имамами и распространением религиозной литературы. Однако на уровне государственного правосудия проблему тюремных джамаатов, судя по всему, еще не осознали.