7 вопросов Епископу Орехово-Зуевскому Пантелеимону

Люди перестают жертвовать на благотворительность. И в России, и за рубежом. У одного только благотворительного фонда "Милосердие" без помощи могут остаться почти 43 тысячи детей-сирот, инвалидов, стариков, одиноких беременных, бездомных. Почему мы стали меньше помогать друг другу, "РР" рассказал глава синодального отдела РПЦ по церковной благотворительности и социальному служению епископ Пантелеимон (Шатов).

1. Что случилось с людьми?

То же, что и всегда. Люди с деньгами расстаются неохотно.

Мы всегда испытывали финансовые трудности, но сейчас ситуация обострилась. Пожертвования сократились на 21%, но как раз те, за счет которых мы держимся. Не разовые мощные вливания, а средства обычных людей, тех, кто перечисляет небольшие деньги, но регулярно. Если так дальше пойдет, то у нас может не хватить денег до конца года. Да, зарабатывать стало трудней, но других денег, как и времен, у нас нет.

2. А как с этим делом за рубежом? Там поток пожертвований тоже мельчает?

Недавно у меня был очень показательный разговор с коллегами из британских благотворительных организаций. Там, как и у нас, на фоне относительного роста благополучия среднего класса падают отчисления на благотворительность. Можно сказать, мировая проблема.

А можно – личная. Она в очерствении наших сердец. Это тоже плата за успех, но не все хотят это признать.

3. Может, жертвователи не знают, на что эти средства идут?

Из этого никто не делает тайны. Отчисления адресные. Мы работаем прозрачно. Каждый месяц на сайте публикуем отчеты о расходах.

4. Какую часть средств вам отчисляет патриархия, а какую – государство?

В этом году церковь перечислила 20%, государственные гранты на социальную деятельность составили 5%, остальное – частные пожертвования граждан.

5. Может, надо менять отношение государства к благотворительности, тогда и у граждан отношение к ней изменится?

Когда государство дает деньги, оно требует соблюдения стольких формальностей, что работать становится непросто. Это одна из причин, почему наши сестры милосердия ушли, например, из казенных детских домов.

И почему мы создали свои приюты для сирот. Опекун ребенка в детском доме – директор. Сам себе контролер. Мы не раз выходили с законодательными инициативами о том, что ребенку в детском доме нужен другой опекун. Но я не юрист и не госчиновник и искренне не понимаю, почему закон не меняется.

6. Большая часть средств "Милосердия" уходит на зарплаты и налоги. Может, еще в этом проблема снижения числа жертвователей?

Знаете, с чем мы столкнулись? У нас сестры милосердия выгорают. Перестают воспринимать боль другого, сочувствовать... Они легко найдут себе работу в государственных и частных клиниках, где платят в разы больше. Но ведь шли они в службу милосердия с горячим сердцем. Свято-Димитриевское училище сестер милосердия открылось при храме Первой градской больницы в начале 90-х. Соединение храма, больницы и училища привлекло немало людей.

Именно они своим подвижничеством реабилитировали явление милосердия. Ведь без любви людям не помочь. А у нас как любовь понимают? Сегодня люблю одну, а завтра – мол, "так сложилась жизнь" – другую. Нам надо вырастать из эгоистичного понимания любви. Любовь – это сострадание. А призрение немощных – это забота о них.

7. Что будете делать, если люди и дальше будут черстветь?

Как думаете, почему мы из училища сестер милосердия не отчисляем тех, кто курит или сквернословит? Или вот сейчас будем брать на работу с детьми инвалидами и одинокими стариками сестер из других стран и даже людей других религий? Ну а как? Вот так по крохам Создатель Землю очеловечил...