Интервью с епископом Амвросием Мефонским из Синода Противостоящих

– Первый вопрос касается вашей новой должности епископа Австралии. Почему Свободная Сербская Православная Церковь Австралии решила разорвать общение с Сербской православной патриархией?

– В прошлом основной причиной разделения между свободной Сербской Православной Церковью и Белградом являлось то, что коммунистический режим навязывал себя патриархату. Были и другие причины, например, сербы за рубежом почти все были монархистами. Кроме того, власти Тито организовали экспансивную клеветническую кампанию против сербов за рубежом.

В 1963 году за рубежом свободные сербы отделились от патриархата, и была создана Свободная Сербская Православная Церковь, которая в тот момент собрала большую часть верующих в США, Канаде и Австралии. Все это было достигнуто благодаря денежной помощи, которую сербы собрали заграницей самостоятельно, без какой-либо помощи со стороны патриархии в Белграде. В 1991 году, после падения коммунистического режима, было достигнуто примирение между Свободной Сербской Православной Церковью и Сербской патриархией. Это было, однако, только литургическое единение: они установили взаимное общение, но без какой бы то ни было формы административного объединения. Два года назад Белград решил объединить Австралийскую епархию Свободной Церкви и Сербскую православную патриархию. Это не было принято верующими, отчасти из-за некоторых экуменических действий Патриаршего епископа. Таким образом, свободная сербская община, опираясь на правовые акты Свободной Сербской Православной Церкви Австралии, порвала с Сербской патриархией. Они избрали меня своим новым епископом в декабре прошлого года, хотя и без моего предварительного согласия. Тем не менее, это было предпринято в соответствии с правовым положением Свободной Сербской Православной Церкви Австралии. У нас есть монастырь, епископская епархия, летний лагерь для детей, кладбища, большой конференц-зал, а также крупнейший православный собор в Австралии, которые обслуживаются также и патриархальным духовенством, и на данный момент это так и останется, это не для нас, чтобы изгнать их.

– В последние десятилетия в ваш Синод перешли различные монастырские и приходские общины из других церковных юрисдикций. Так обстоит дело, например, с историческим мужским монастырем Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) в Лондоне. Как вы объясните эти приобретения?

– Желающими перейти в Синод Противостоящих из РПЦЗ было два монастыря в Англии (Братство святого Эдварда Мученика и монастырь Благовещения Пресвятой Богородицы), один в Канаде, два прихода в Калифорнии и часть прихода в Нью-Йорке, которые сформировали новые приходы под юрисдикцией нашего Синода. Они пришли к нам незадолго до объединения между Русской Православной Церковью Заграницей и Московским патриархатом. Различные учреждения старой РПЦЗ не захотели идти в московскую юрисдикцию в 2007 году.

Они отказались от всех привилегий, которые могли бы получить от объединения, и примкнули к нашему Синоду и к нашей сестринской Церкви под председательством митрополита Агафангела, который продолжает традиции исторической РПЦЗ, вдали от общения с Москвой. Эти люди приняли бы объединение, только в том случае, если бы Московский патриархат вышел из Всемирного совета церквей и отказался от экуменической политики, и если бы четко осудил свое прошлое, свою юрисдикцию как советское учреждение.

Эти общины образованы, и до сих пор приносят значительные жертвы: очень многие священники потеряли свои дома, церкви и заработную плату, и они должны были искать светскую работу для поддержания своей семьи, несмотря на то, что они священники. Ради чистоты православного вероучения они не боятся этих жертв.

– Вы также являетесь местоблюстителем Православной Церкви в Южной Осетии, которая оказалась пограничной между Россией и Грузией в церковном и политическом отношении. Пиком этих конфликтов явилось отравление вашего предшественника в Южной Осетии несколько лет назад. Какова ситуация православия в этой стране, учитывая ее захват Москвой и Тбилиси?

– Международное сообщество считает Южную Осетию частью Грузии, хотя страна провозгласила свою независимость в 1991 году, к концу советской диктатуры. Мы имеем дело со страной, которая пережила более двадцати лет войны с Грузией из-за своей борьбы за независимость. Эта ситуация привела к этническим чисткам с обеих сторон. Последний конфликт был в 2008 году, когда Южная Осетия попала под перекрестный огонь между Россией и Грузией на своей собственной земле. Православные храмы Южной Осетии провозгласили свою независимость от Грузинской патриархии в 1991 году, но Москва продолжает рассматривать этот регион как каноническую территорию Грузинской патриархии. Тбилиси также назначил номинального епископа для Южной Осетии, но он не может въехать туда, поскольку граница полностью закрыта. Другими словами, без нашего Синода страна была бы без епископа и без священства в течение более двадцати лет, даже до сегодняшнего времени.

– Как началось ваше взаимодействие с Южной Осетией, и как оно развивается?

– Вначале Русская Православная Церковь за пределами России и осетинского государства вместе с приходами страны обратились к нам с тем, чтобы мы помогли разрешить создавшуюся ситуацию. Мы взяли на себя Церковь. Мы хиротонисали молодого русского монаха с осетинским происхождением, Георгия (Пухаева) из Алании, во епископа и поставили его главой этой христианской общины. Он буквально возродил Православную Церковь в Южной Осетии. После более чем полувековой советской диктатуры не было ни одной открытой церкви во всей области, кроме этой. Однако епископ Георгий был преднамеренно отравлен, и впоследствии он вынужден был уйти за штат, несмотря на свой юный возраст, из-за разрушительного воздействия на здоровье. Он попросил меня занять его место. Южная Осетия – это миссионерская область с населением не столь многочисленным, сколько многонациональным: осетины (70%), русские, грузины, греки, чеченцы, армяне, евреи, черкесы и турки. Четыре наших церкви, древние византийские здания (одно известно с 9-го века, три – с 11-го), в катастрофическом состоянии. Другие датируются 16-м веком и нашим столетием. Никто не хочет восстанавливать древние церкви в связи с политической ситуацией. Действительно, я обратился в ЮНЕСКО за помощью, но безрезультатно. У меня также был официальный разговор с главой государства, так как эти церкви могут быть реальными объектами для туризма. В последнее время немного денег для их восстановления прибыло из Москвы, благодаря интересу президента Медведева. Что касается России, патриарх Кирилл признал, что мы являемся единственной православной юрисдикцией, которая может работать в этой области. Он признал это так же, как и посол из Южной Осетии в Москве.