В этом году во всем христианском мире торжественно отмечают 1700-летие издания Миланского эдикта. Для Русской Православной Церкви это совпало с другим знаковым юбилеем – 1025-летием Крещения Руси.
На мой взгляд, наша эпоха имеет в себе нечто глубоко сходное с эпохой, последовавшей за обнародованием Миланского эдикта. Связью времен выступает понятие свободы.
Миланский эдикт – по сути, первый официальный государственный документ в Римской империи, благодаря которому христианская Церковь получает не только право на существование, но также государственное и общественное признание. Как полноценный участник общественных процессов она стала не только свободно устраивать свою внутреннюю жизнь, но и оказывать существенное влияние на жизнь государства и общества.
Новое положение в обществе заставило христиан задумываться о качестве этого общества, о своей роли в нем – роли активных граждан, молитвенников за отечество, людей доброй воли.
В империи начался бурный расцвет христианской мысли и культуры, зародилась христианская историософия, сформировалось новое отношение Церкви к окружающему ее миру. Эпоха, начало которой положило издание эдикта, вошла в историю как золотой век христианства, а для империи эта эпоха стала временем смены мировоззренческих парадигм. Богословие Церкви легло в основу нового понимания личной, социальной и государственной ответственности, повлияло на обновление всех институтов общества, дало новый ценностный фундамент семейным отношениям, отношению к женщине, повлекло за собой постепенное изживание института рабства в империи. Новая империя соединила в себе римскую культуру правовых отношений, греческое искусство изящной мысли и благочестие Иерусалима.
За шестнадцать веков Миланский эдикт предвосхитил то, что в полной мере стало возможным только в ХХ веке, после столетий войн и дискриминации. В целом ряде международных документов, положенных в основу современного мирового права (таких как, например, Международный билль о правах человека, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод) свобода исповедовать свою веру и жить в соответствии с ней – главная идея эдикта – постулируется как одна из важнейших свобод человеческой личности.
Нечто подобное тому, что произошло в Римской империи в 313 году, совершилось 25 лет назад в масштабах тогдашнего Советского Союза. Мы были свидетелями того, как Церковь в нашей стране, после многих испытаний и кровавых жертв, вдруг вышла из гетто. Совершенно неожиданно, в контексте празднования 1000-летнего юбилея Крещения Руси, задуманного изначально как сугубо церковное торжество, в народном сознании пробудилось то, что принято называть генетической памятью, национальной или религиозной идентичностью. Властям ничего не оставалось, как увидеть и признать, что Церковь – не музейный экспонат и не зверь в клетке, а духовная сила многомиллионного народа, способная его возрождать и обновлять. И именно дарование религиозной свободы предварило дарование прочих гражданских свобод, рассматриваемых в наше время как одно из главных достижений демократического общества.
Я убежден, что наш народ именно потому преодолел колоссальную социальную и экономическую катастрофу 1990-х годов и нашел в себе силы встать с колен, что в глубине нашего национального сознания все еще не стерто представление о христианской свободе.
Исторический опыт Церкви не позволяет нам, получив свободу, не распорядиться ею с умом. Сегодня от Священноначалия Церкви требуется особая мудрость, потому что мы получили такой исторический шанс, который не вправе упустить. Святейший Патриарх Кирилл воспринял эту миссию, сделав одним из приоритетов своего служения выстраивание отношений Церкви с государством, институтами гражданского общества и с каждым гражданином, способным слышать слово Церкви.
Недавно на заседании Валдайского клуба президент сказал о том, о чем наша Церковь говорила на протяжении последних лет – о сознательном отказе европейских стран от своей христианской идентичности. Валдайская речь Путина показалась мне знаковой. Кажется, мы, наконец, дожили до того времени, когда голос государственных лидеров может звучать в унисон с голосом людей веры.
Созвучие между Церковью и государством в оценке общественных процессов ни в коей мере нельзя считать признаком "слияния" между ними. Принцип взаимного невмешательства Церкви и государства во внутренние дела друг друга должен сохраняться и сохраняется. Но этот принцип должен быть уравновешен другим, не менее важным принципом: соработничества Церкви и государства во всех тех областях, в которых это соработничество возможно и необходимо.
Обладать свободой – значит для Церкви оставаться "солью земли", евангельской закваской, духовной силой и совестью народной. Реализовывать свою свободу – означает действовать, использовать те возможности, которые дает Господь для служения и для проповеди. Так устроен мир, что свобода – это условие решительного, но обдуманного действия. Свобода – это средство, условие творчества. А творчество – это вовлеченность в жизнь общества со всеми его внутренними противоречиями.
Сохраняя внутреннюю свободу, мы не должны бояться творчества, бояться риска творчества. Ибо Господь призывает нас быть Его соработниками в этом мире, а соработничество не может не быть творчеством в самом высоком смысле этого слова.
Неся в мир слово Христово, не будем забывать о том, что лучшим свидетельством всегда будет пример нашей собственной жизни. Пусть наше творчество начинается в наших душах, в наших семья. Тогда наш собственный опыт будет оказывать преображающее воздействие на все общество.
Источник: Российская газета
