Святой и Лев

Недавно вышла книга писателя Павла Басинского "Святой против Льва", посвященная идейному спору между святым праведным Иоанном Кронштадтским и Львом Толстым. Зачем была написана эта книга? Что открыл для себя автор в процессе ее написания? Об этом он сам рассказывает "Фоме".

Начну с того, что "Святой против Льва" – это не научное исследование, не историко-литературная монография. Я и не считаю себя филологом и литературоведом в строгом смысле слова, хотя защитил диссертацию и даже написал в соавторстве с Сергеем Федякиным учебное пособие по русской литературе Серебряного века и Первой эмиграции. Кем я себя считаю? Писателем и журналистом. Меня интересуют человеческие судьбы, и чем они крупнее, тем для меня интереснее. Так появилась моя биография М. Горького ("Страсти по Максиму"), так же мне захотелось написать про уход Толстого из Ясной Поляны ("Бегство из рая"), так же возник интерес к фигуре отца Иоанна Кронштадтского в сравнении с Толстым. Два Учителя, которые определяли умонастроение своего времени, два проповедника, два типа веры... Когда два года назад я начинал писать книгу, то вовсе и не думал об ее общественной актуальности. А когда заканчивал, вдруг "рвануло": вся эта история с "панк-молебном" в храме Христа Спасителя, весь этот конфликт светской и церковной культур и даже просто людей из того или иного лагеря.

Впрочем, пускай я и не ставил перед собой задачу написать научный труд, в процессе работы над книгой мне пришлось проработать множество источников, в первую очередь, публицистические сочинения Льва Толстого и дневники отца Иоанна Кронштадтского. Надо сказать, что до начала работы над книгой я определенно недооценивал масштаб личности отца Иоанна. А когда прочитал более десятка его дневников, сотни воспоминаний о нем – мое представление существенно изменилось. Я понял, что отец Иоанн Кронштадтский – настоящий герой Церкви, скала, а не просто этакий добрый батюшка, к которому тянулись истосковавшиеся по простому человеческому участию люди.

Кстати сказать, представления об отце Иоанне как о елейном таком старичке-чудотворце возникли еще на рубеже XX века (в том числе и Лев Толстой именно так его воспринимал, с поправкой на то, что в чудеса не верил), но перекочевали и в наши дни. В современной церковной среде отца Иоанна считают прежде всего простым батюшкой, народным заступником. Я совершенно солидарен с игуменом Дамаскином (Орловским), который занимается подготовкой многотомного комментированного издания дневников святого праведного Иоанна. Он пишет, что многочисленные жития отца Иоанна искажают его реальный образ, делая из него такого сладенького, лубочного чудотворца. Между тем отец Иоанн был мощный церковный, если так можно сказать, реформатор. Крупные богословы XX века (отец Георгий Флоровский, отец Николай Афанасьев, отец Александр Шмеман и другие) признавали, что он внес нечто важное в понимание Евхаристии и ее значения для Церкви. Ведь главное средство нашего спасения, данное Христом, – это Таинство Евхаристии, то есть Причащение Тела и Крови Христовых. Однако это было совершенно неочевидно для многих православных людей сто лет назад, причем не только для мирян, но и для многих священников: Евхаристия воспринималась ими в одном ряду с пасхальными куличами, молебнами о здравии и так далее. Отец Иоанн же стремился восстановить правильную иерархию ценностей, при этом далеко не всегда находя понимание в церковной среде.

Но и Льва Толстого в процессе написания книги я стал понимать более объемно, чем раньше. К примеру, я не знал, что для него самого его конфликт с Церковью был страшной жизненной проблемой. Когда его "отлучили", его ведь все чествовали, вся либеральная молодежь. А он воспринял это с большой грустью (сначала), а затем, как мне кажется, ожесточился и стал писать о Церкви такое, чего никогда бы не написал до 1901 года, то есть до отлучения. Например, "Письмо к духовенству", где он яростно отрицает любую Церковь, не только православную. Кстати, в жизни он никогда не позволял ни себе, ни окружающим называть священников "попами" и однажды сказал в присутствии многих свидетелей, что любит священническое сословие, потому что среди них именно много хороших людей. А "толстовцев" он, по-моему, как раз не любил. Ну а вопрос о Церкви для него, мне кажется, так и оставался открытым до конца. И неслучайно он во время своего бегства из Ясной Поляны в первую очередь отправился в Оптину пустынь, чтобы поговорить со старцами, а потом в Шамордино. Это, на мой взгляд, говорит о многом.

Что же касается актуальности книги в наши дни... вновь повторю, что специально я к этому не стремился, но, видно, так уж совпало. Вообще, многие вещи в нашей истории повторяются циклически, и основной конфликт книги – то есть конфликт между твердой церковностью и светским гуманизмом – существует и сейчас. Действительно, что делать человеку, который верит в Бога, но не верит в Церковь? Достаточно ли просто доверять своей совести, своему доброму разуму, исполнять хотя бы основные заветы Христа (как утверждал Лев Толстой)? Или вне Церкви все это бесплодно (как считал отец Иоанн Кронштадтский)? Кто прав? И каким образом искать ответ на этот вопрос?

Вообще трагедия той эпохи, перелома XIX-XX веков, как раз и состояла в том, что вся логика идейного конфликта развивалась в направлении гражданской войны. Это проявилось и в борьбе отца Иоанна Кронштадтского с учением Толстого, и во множестве других ситуаций рангом пониже. За редкими исключениями (к примеру, религиозно-философские собрания интеллигенции) ни у кого не возникало даже и мысли о диалоге. Фактически, было две России, каждая из которых отрицала другую, причем вплоть до физического уничтожения.

Из этого необходимо извлечь урок. Сейчас перед нами, людьми XXI века, стоит вопрос: как в поисках истины не заразиться духом гражданской войны? Как услышать друг друга? Именно ради этого я и писал книгу, с самой миротворческой целью. Я хотел показать, что можно любить и отца Иоанна, и Льва Толстого, понимая при этом всю бездну разницы между ними.

Тогда, сто лет назад, заочный спор между отцом Иоанном и Львом Толстым окончился, по сути, ничем, потому что ни сами они, ни их сторонники не услышали друг друга, да и не особо стремились. Но я надеюсь, что за сто лет все мы стали умнее, образованнее, культурнее, как бы то ни было. Мы видим, что возможно общение на межконфессиональном уровне, возможно общение между верующими и неверующими. В своей книге я показываю, что Толстой и Иоанн Кронштадтский при всех своих различиях проповедовали много общего, да и как личности в чем-то были похожи. Давайте же искать это общее, а не усугублять разногласия. Надо быть доверчивее, милосерднее, научиться говорить друг с другом и понимать друг друга.

Диалог, диалог и только диалог! Вежливый, культурный, с пониманием того, что мы пережили в ХХ веке и что ни в коем случае не должно повториться!