Формирование новой национальной идентичности не ограничивается языковым мтеодом, но опирается на очень широкий спектр средств. С одной стороны, в товарооборот вбрасывается соответствующая символика, рассчитанная преимущественно на молодежь (например, продаются куртки с надписями "I am Sibеrian", "United States of Siberia" и т.д.) С другой, создаются вполне респектабельные научные учреждения типа "Поморского института коренных и малочисленных народов Севера", создающие теоретическую базу сепаратизма. Действуют сайты, пропагандирующие новую национальную идентичность ("Сибирская Вольгота", Бабр.ру, "Казарла.ру" и т.д.), издаются газеты ("День Сибири", "Донское время", "Каскад" в Калиниграде), снимаются фильмы ("Нефть в обмен на ничего"), публикуются статьи в популярных СМИ ("Колония Сибирь" в "РР"). Венцом организационной работы является, конечно, создание общественных движений сепаратистской направленности ("Сибирская национально-культурная автономия", "Сибирский державный союз", "Донская казачья республика", "Поморское братство", "Областническая альтернатива Сибири" – ОАС, иначе расшифровывающаяся как Освободительная Армия Сибири).
Особое место в обозначенном процессе занимает калининградский сепаратизм, который апеллирует не к местническим особенностям русского населения, а к немецкой культурно-исторической почве. Здесь искусственно формируется прусский патриотизм "евророссов", с символами и героями германской истории. Во всех случаях регионального псевдоэтнического сепаратизма прослеживается активная внешняя поддержка. Иногда она ограничивается пиаром со стороны русофобских интернет-ресурсов: например, размещение материалов сибирских сепаратистов на сайте "Кавказ-центр" или реклама "Словника сучасной сибирськой мовы" на западноукраинских порталах. Однако более важную роль играет прямое финансирование из-за рубежа. Так, почти вся деятельность "поморского движения" в Архангельской области подпитывается через Норвежский Баренц-секретариат и университет Тромсе. Гранты на разработку регионального сепаратизма нередко выделяют межрегиональные институты общественных наук, созданные на средства фонда Сороса и других иностранных фондов.
Проблема усугубляется тем, что вместе с эфемерными институтами единство русского народа умудряются отрицать и представители статусных учреждений. Так, директор Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишков на запрос чиновников Ростовской области дал положительное заключение о существовании национальности "казак". Его сын В.В. Тишков, возглавляющий в этом же институте отдел по связям с общественностью, утверждает, что русский народ трудно представить как некий "гомогенный субъект", и для русских "региональная специфика перекрывает специфику этническую".
Если такой подход восторжествует, то, при активной поддержке извне, противопоставленное национальной идентичности региональное самосознание будет неизменно нарастать. Тогда в критический момент ослабления центральной власти мы можем ожидать распада России по новым линиям разлома. Потеря любого субъекта Федерации, даже такого небольшого, как Калининградская область, является опасным прецедентом и может привести к "эффекту домино". Отделение Архангельской и Мурманской областей означает утрату контроля над обширными территориями Арктики с нефтегазовым шельфом. Потеря Ростовской области сопряжена со стратегическим отсечением всего Кавказа, а утрата Сибири попросту станет концом России как самостоятельного геополитического субъекта.
Стратегия творцов внутрирусского регионального сепаратизма не имеет сколько-нибудь серьезной этнокультурной почвы. Домыслы о гетерогенности русского народа – это миф, имеющий сугубо политическую природу. По мировым масштабам русские – исключительно цельная, единая нация. По степени религиозного и языкового единства регионов, по близости культурных матриц русские не имеют аналогов среди крупных наций планеты. Ни германцы и итальянцы с их "лоскутной" предысторией, ни французы, собранные в единую нацию из враждовавших земель, ни американцы, съехавшиеся в Северную Америку со всех уголков планеты, ни китайцы, где жители разных провинций попросту не понимают друг друга, – не отличаются такой степенью этнокультурной монолитности, как русские.
Больше того – целый ряд не столь многочисленных народов представлен гораздо более гетерогенными в этнокультурном и этнорегиональном смысле сообществами. Достаточно упомянуть примеры татар (казанских, астраханских, барабинских, касимовских, мишарей и т.д.); марийцев (горных, луговых, восточных); мордвинов (мокша, эрзя, шокша, каратаев); казахов, исторически делившихся на племена Старшего, Среднего и Младшего жузов; калмыков с делением на торгоутов, дербетов и бузавов; чеченцев с их давней традицией тейповой и тукхумной обособленности, горных алтайцев с их южными и северными сеоками и т.д. При тщательном изучении вопроса пример русского народа выглядит уникальным в мировой практике. Русские демонстрируют беспрецедентное этнокультурное единство, которое простирается на огромные территории и охватывает десятки миллионов людей.
Феномен русской монолитности объясняется тем, что в русском национальном самосознании исключительное место занимает связь личности с государством. Строительство единой русской нации было неразрывно связано со строительством единого Отечества с сильной центральной властью. Этническая идентичность русских больше, чем у любых других народов, сопряжена с идентичностью государственной, с российским патриотизмом и с верностью государственному центру. Не случайно германский канцлер Бисмарк, отмечая эту центростремительную национальную доминанту, сравнил русский народ со стремящимися собраться вместе частицами ртути.
С другой стороны, всякая попытка возбуждения русского сепаратизма строится в первую очередь на нелояльности к государству. Алгоритм формирования иной идентичности выглядит примерно так: "Русское государство плохое (бедное, дикое, недемократичное и т.д.). В этом виноваты русские (ленивые, грязные, пьяные, покорные глупой власти и т.д.). Мы – гораздо лучше (трудолюбивые, чистоплотные, трезвые, свободолюбивые и т.д.). Мы достойны лучшей жизни. Если мы отделимся от остальных русских, наше государство будет гораздо достойнее".
Всплеск сепаратных настроений в русских регионах всегда сопряжен с кризисом доверия к государству и всегда носит ярко выраженный оппозиционный оттенок по отношению к центральной власти. Не случайно сепаратистская режиссура включает обязательное противопоставление с центром: "центр нас грабит", "нефть в обмен на ничего", "мы превращены в колонию Кремля" и т.д. Так же не случайно, что максимум псевдорусских идентичностей (казаки, поморы и т.д.) был зафиксирован переписью 2002 года, когда огромное количество соотечественников потеряло веру в будущее нашей страны, и кризис доверия достиг самой глубокой точки.
Вторая важная предпосылка для разжигания регионального псевдоэтнического сепаратизма тесно связана с первой. Это разрушение общерусской национальной идентичности, вплоть до полного отрицания реальности русской нации. Почва для такого отрицания готовится уже давно, особенно интенсивно в пореформенный период. С одной стороны, интенсивно подрывается русское национальное самоуважение ("русские – народ неудачников, лузеров", "русских все бьют, русские не могут постоять за себя", "русские выбрали неправильную веру, у них неправильная история", "русские – народ рабов, ими всегда правили тираны" и т.д.). С другой стороны, в умы вселяется сомнение в реальности русского этноса ("такой нации уже нет, русские принадлежат прошлому", "настоящих русских не осталось, все давно перемешаны"). И хотя все упомянутые выше мантры не выдерживают элементарной критики, они, многократно повторяясь в разных вариациях, подобно настойчивым каплям точат русский национальный монолит. Свою негативную роль сыграло и то, что в девяностые годы само понятие "русский" находилось под негласным запретом в центральных СМИ и официальном лексиконе.
В итоге люди, разочаровавшиеся в своем русском происхождении, утратившие национальное достоинство и веру в свой народ, становятся легкой добычей сепаратистских соблазнов. Сепаратизм сулит обретение новой, искусственной идентичности с самоутверждением через отрицание: "мы – казаки (поморы, сибиряки, кенигсбержцы и т.д.) – не то, что русские. Мы гораздо лучше". Сепаратизм предлагает веру в необычное, успешное будущее новой общности сразу после того, как она освободится от влияния "русских лузеров".
Преодоление регионального сепаратизма не может быть сведено к отсечению внешних влияний. Пока существует благоприятная почва для поиска новой идентичности, зарубежные спонсоры не преминут ею воспользоваться. Главная задача – укрепление внутреннего иммунитета к сепаратистским сценариям. А это может быть создано только путем подтверждения общерусской идентичности, культивирования русской национальной гордости, исключения из информационного пространства русофобии во всех ее формах.
Для того, чтобы исключить развитие сепаратистских сценариев, прежде всего необходимо завершить уже начавшуюся в общественном и официальном сознании реабилитацию термина "русский". Для политических лидеров и рядовых граждан должно стать очевидным, что обращение к русскому самосознанию – не удел маргиналов и экстремистов, а естественное проявление национальных чувств народа, внесшего главный вклад в строительство и сохранение российской государственности. Демонстрация уважения к русскому народу, воспитание гордости за его выдающиеся исторические и культурные заслуги, проявление уверенности в его национальном будущем – должны считаться хорошим тоном в общественном информационном пространстве.
Также чрезвычайно важно развитие национальных общественных организаций, основанных на традиционной для русских лояльности к своему государству. Необходимо как можно быстрее растабуировать понятие "русская национальная организация" в глазах государственных чиновников, унаследовавших инстинктивную русофобию из ментального багажа идеологов девяностых годов. Федеральные русские организации должны стать полноценными участниками общественного процесса и полноправными субъектами национальной политики, "гражданским скелетом" государственного единства нашей страны.
Особое значение укреплению общерусских организаций следует уделить в тех регионах, которые оказались под прицелом сепаратистов – это Сибирь, Предкавказье, Север, Калининград. Здесь необходимо в первую очередь открыть русские национальные культурные центры, которые станут очагами пропаганды российского единства, средоточием государственно мыслящих общественных сил. Через русские национально-культурные центры могут быть реализованы долгосрочные региональные программы укрепления русской идентичности – таким образом жителям вышеуказанных земель будет предложено более естественное и органичное национальное сознание, нежели то, что изобретают и культивируют сепаратисты.
Деятельность псевдоэтнических сепаратистов в русских регионах может быть успешной только при наличии вакуума, образовавшегося в результате многолетней практики "денационализации" русского народа. Этот вакуум должен быть в кратчайшие сроки замещен не оппозиционным и центробежным, а традиционным для русских центростремительным национальным самосознанием.
Источник: Интерфакс
