Террористические акты на постсоветском пространстве начали постепенно становиться системой. Но какой? В разных регионах СНГ они приобретают свои специфические формы, обусловленные местными особенностями. Причины такого явления кроются намного глубже, чем это кажется на первый взгляд.
Проходившие в нескольких странах - бывших республиках СССР гражданские войны и этнополитические конфликты были обусловлены борьбой либо за власть, либо за национальную независимость (то есть отделение) определенных территорий от больших и малых метрополий.
Несмотря на кажущуюся стабилизацию положения и замораживание конфликтов, в действительности ничего не было решено принципиально. Более того, установившиеся режимы (особенно это касается южной части СНГ) стали сами использовать методы насилия в отношении политических оппонентов и простых недовольных. Экономические, этнические и политические проблемы, нараставшие день ото дня, стали катализатором латентных конфликтов, скрытых от глаз посторонних в годы существования СССР.
В силу естественных причин в южных регионах бывшего Советского Союза идеологией необходимых изменений стал ислам - традиционная конфессия, имеющая сильный социальный аспект. В условиях общественно-политических и экономических трансформаций конфессионализация идеологий является общемировой практикой. Однако вечные ценности способны усилить радикализацию религиозности в обществе. Как отмечал киргизский ученый Нурлан Наматов в своей работе "Религиозный экстремизм в Центральной Азии", "события в мире показывают, что именно на современном этапе наибольшую угрозу представляет не просто экстремизм, а религиозный экстремизм. Он отличается от других видов экстремизма тем, что направлен на насильственное изменение государственного строя и захват власти, нарушение суверенитета и территориальной целостности государства, использует религиозное учение и символы как важный фактор привлечения людей, мобилизуя их на бескомпромиссную борьбу". На первом этапе "Базу экстремизма составляют маргинальные слои населения, представители националистических и религиозных движений и недовольная существующим порядком часть интеллигенции и студенчества, некоторые группы военных".
Вскоре (чему в немалой степени способствовали установившиеся в регионе режимы) маргинализация затронула широкие социальные слои, а сторонники радикального политического ислама фактически получили шанс расширить свою базу. Параллельно власти центральноазиатских республик с разной степенью интенсивности приступили к строительству авторитарных, а в ряде случаев - откровенно репрессивных режимов. Отказ от пути умеренно реформаторского развития в постсоветский период, выразившийся в стремительном обнищании основной части населения, свертывании первоначального процесса демократизации и расширении репрессий, породил в большинстве общественных кругов апатию и неверие в мирные изменения, а также радикализовал протестные проявления.
Парадоксально, но факт: бывшие марксисты, нынешние руководители подобных режимов, совершенно забыли (а может быть, просто не знали?), что мятежи и революции случаются там и тогда, где и когда не существует возможности избежать насилия при решении социальнополитических кризисов, создаваемых самой же властью. Идеология справедливого распределения национального продукта и достижения социального равенства нашла свое выражение в конфессиональных концепциях, интерпретаторами которых выступили как просто фанатики, так и заинтересованные в геополитическом переделе политические деятели. В ряде случаев те, кто стал прибегать к насилию, даже не апеллируют к религиозным догматам, а взрывают и стреляют уже без объявления своих целей.
Симптоматично в этой связи проводимое в Узбекистане расследование по факту подрыва трех самоубийц около посольств США и Израиля в Ташкенте. Официальные лица заявили о неких неназванных исламских группировках, так как по сути они оказались не в состоянии точно идентифицировать основного противника. Жесткие действия режима Ислама Каримова в отношении заподозренных в исламском экстремизме лишь усиливают и без того напряженную ситуацию в стране.
Многие обозреватели, включая западных, которых трудно заподозрить в симпатиях к радикальному исламу, отмечали в комментариях, что заявления узбекских властей свидетельствуют об их решимости "безжалостно ликвидировать многочисленное исламское движение". Кто победит в этом противостоянии?
Для тех регионов Содружества, где конфессиональная форма экстремизма малопригодна, вполне может подойти другая - резко выраженная этническая или социальная. Несмотря на кажущееся ее отличие от предыдущей, в основе подобного протеста (а по сути - терроризма) лежат все те же причины: политические, этнические, экономические и социальные. Невозможность достижения своих целей мирным, демократическим путем создает иллюзию результативности наиболее краткого пути.
В конце 60-х и на протяжении 70-х годов XX века в Европе и Латинской Америке шла настоящая террористическая война. Достаточно вспомнить так называемый европейский пример: группу "Бадер-Майнхоф" в ФРГ, "Красные бригады" в Италии, ИРА в Северной Ирландии и Великобритании, ЭТА в Испании, 17 ноября в Греции, чтобы понять, что масштабный общественно-политический кризис, проявившийся в Старом Свете, в конечном счете привел к силовому всплеску.
Имея в виду динамику развития соответствующих процессов в Содружестве, не исключено, что уже в ближайшее время на его пространстве могут возникнуть аналогичные организации и группы, способные серьезно осложнить общественно-политическую ситуацию во многих странах, являющихся членами СНГ. Социальный протест в виде террористической активности, не прикрытый конфессиональной оболочкой, в подобных условиях способен создать атмосферу страха и неуверенности в обществе, спровоцировать власть на ответные и несоразмерные действия. Реальность такого сценария уже давно учитывалась специалистами по терроризму и борьбе с ним. В этой связи особую значимость имеет опыт не только оперативного пресечения терроризма, но, прежде всего, политической и социально-экономической "профилактики". От степени развития демократических институтов гражданского общества, экономических реформ и вовлечения общества в политические процессы на основе демократических принципов зависит дальнейшая судьба "террористической тенденции" в целом.
Российские вести 08.09.2004.
