В конце сентября в Подмосковье прошел очередной фестиваль православных СМИ "Вера и слово". Нас было много – более четырехсот человек в течение этих трех дней. То есть такой хорошо укомплектованный зрительный зал, почти без свободных мест. До стадиона, конечно, далеко. Но уже кое-что. То есть не "много", но в целом – и немало.
Медиафестиваль "Вера и слово", организуемый Русской церковью, – это попытка собрать людей, объединенных по довольно узкоспециализированным критериям. Людей, неравнодушных к слову, чувствующих слово и умеющих им оперировать, использующих слово как свой базовый рабочий инструмент – и при этом объединенных в вере в общем духовном пространстве русского православия.
Именно русского православия. Которое, как известно, не имеет однозначных административно-географических границ – но имеет границы духовно-геополитические, зачастую весьма неоднозначные и спорные. "Писаки и писари Русского мира", короче говоря, собрались на три дня на тихих пасторальных берегах Клязьминского водохранилища. "Писаки" – журналисты, публицисты, авторы, избравшие предметом своего творчества "цветущую сложность" взаимосвязей веры, Церкви, общества и личности. "Писари" – церковные пресс-секретари, сотрудники пресс-служб и информационных отделов епархий, выстраивающие систему коммуникаций между церковным сообществом и внешним миром. Все вместе – участники русской православной ойкумены, национальный, этнический, географический ландшафт которой так же неоднороден и пестр, как деревенский луг в июньский полдень.
Фестиваль сам по себе – мероприятие, практическая польза от которого не так очевидна в сравнении с другими массовыми инициативами. Это не рынок, не торги и не образовательные курсы (ну чему за три дня можно научить 400 человек?...). Фестиваль – это демонстрационная ярмарка идей и достижений. Основная валюта – твой интерес к ближнему и твоя готовность делиться с миром собственными представлениями о мире. Ярмарочные гуляния – побродить, себя показать и поглядеть на других. Сверить часы, прислушаться к общему ритму жизни своего сообщества и посмотреть на то, насколько твоя личная динамика с ним совпадает. И нужно ли здесь что-то менять в ту или иную сторону. Festivus на латыни – праздничный. Поэтому на фестивале прежде всего важна атмосфера, общий настрой. Получился праздник – значит, получился и сам фестиваль.
Специфика атмосферы минувшей "Веры и слова" для многих обнаружилась в неожиданно ярко обозначившемся чувстве коллегиальной общности. Оказалось, что праздник – уже в том, что есть возможность сидеть за одним столом с коллегами из Латвии, Красноярска, Ташкента и Хабаровска и говорить с ними на одном языке. Как будто вчера расстались. Оказалось, что вы с ними болеете по одному и тому же поводу. Переживаете об общем. Понимаете друг друга в общем чувстве радости по поводу радостных новостей, которые происходят в едином для всех вас церковном организме. Похожим образом негодуете в отношении событий и явлений, которые пытаются вашей Церкви навредить. Житель ли вы Находки, Урала или Бреста, Киева или Хабаровска – вы способны друг друга понять.
А потому что все вы родились в одной стране. От нее теперь остались одни смутные воспоминания. Но сквозь призрачные воспоминания эти пробивается некое инстинктивное доминирующее ощущение – светлой ностальгии по утраченному содружеству и безбарьерности. По утраченной "безвизовости" отношений между всеми вами. Это ощущение, как выясняется, в частности, в процессе общения на православном журналистском форуме, никуда не делось, его не стирает время и новейшие исторические обстоятельства в виде политических изысков и недружественных решений властей молодых государств, образованных на бывшем союзном пространстве. Таких решений, как, например, запреты на эфирное вещание русскоязычных СМИ, идущие грубо вразрез с интересами и пожеланиями значительной доли местного русского населения. Вопреки всему этому, посреди всего этого сора, не ведая стыда, всё равно преобладает вышеупомянутое чувство – общности. Перерастающее в стойкий инстинкт – быть вместе.
Можно шутливо бросить приятельнице из прибалтийской русскоязычной православной газеты – одной из немногих газет, которой еще не свернули шею местные русофобские идеологи – "Ведь все мы родом из общего детства...". Здесь советский оттенок вашего детства совершенно незначим, он служит лишь фоном для главной ноты – ваше детство было общим. И хорошим и светлым оно было в том числе и потому, что было общим. Тоска по этому общему детству – думается, это одно из тех чувств, которые служат почвой для взаимопонимания между нами, живущими сегодня в разных культурно-общественных средах, различия между которыми усугубляются с каждым годом.
Получилось так, что, лишившись единой страны, мы вошли в единую Церковь. Одно как будто бы перетекло в другое. Для многих из тех, кто сегодня составляет корпус православной пишущей братии постсоветского пространства (а именно о таком пространстве уместно говорить в данном контексте), период воцерковления пришелся на конец 80-х – первую половину 90-х. Это были годы смены самоидентификации – перестав быть гражданами общего государства, мы обрели единство друг с другом на церковном поле. Такие вот духовные скрепы в действии. Новое осознание смысла христианской соборности и научение этому своих новых прихожан, имеющих за плечами опыт взросления в "общей семье народов".
Сейчас считается хорошим тоном упоминать пресловутые духовные скрепы в исключительно ироничном ключе, удобно забалтывая за иронией суть разговора. Шутники, зачастую относящие себя к свободномыслящей столичной интеллигенции, как правило, особо не заботятся вопросами сохранения духовной целостности общества, в котором живут. Единство Церкви для них, даже декларирующих свою принадлежность к православию, – вероятно, также не ценность, но лишь очередная скрипучая скрепа. Защищать церковное единство, на их взгляд, – удел одного лишь официоза, видеть в нем богатство и красоту – участь придворных, вернее, припатриархийных идеологов. У столичного интеллигентского сознания есть такой изъян, как неспособность видеть мир в широкой перспективе, в том числе не интересоваться его проблемами, начинающимися за пределами Московской кольцевой. Поэтому какие там процессы происходят за этими пределами, на каноническом пространстве русского православия, центробежные или центростремительные, скрепляется ли там всё или разъезжается в разные стороны – не суть важно.
Однако фестиваль "Вера и слово" оказался совсем "не про это". Здесь, в кулуарах этого форума, на круглых столах и в частных беседах за чаем с журналистами из самых разных регионов, порой явственно слышалась очень конкретная нота. Люди сегодня очень нуждаются в том, чтобы про них не забывали. Нуждаются в ответной реакции и оценке своих трудов, помощи и заботе в конкретных вопросах. Особенно это касается тех, кто представлял на православном медиафестивале страны ближнего зарубежья. Здесь, в государствах Прибалтики и Средней Азии, православные приходы Московского Патриархата сейчас оказываются островками концентрации русской культуры, местами общения соотечественников – и каналами поддержания связи с Россией. Здесь в так называемой "руке церковной Москвы" порой ощущается почти отчаянная потребность. Помощь русскоязычным епархиям и приходам, вынужденным отстаивать свои права в условиях не особо приветливой госполитики их государств, актуальна очень. Даже если эта помощь выражается в, казалось бы, мелочах, проявляется на уровне дружеской взаимопомощи церковных публицистов – она оказывается неожиданно ценной. Фестиваль "Вера и слово", таким образом, неожиданно для самих же организаторов реализовал свою гуманитарную миссию, в течение трех дней работая площадкой по укреплению связей внутри Русской церкви.
Между тем, разговор о православном медиафоруме невозможен без мыслей о главном – сути и смысле христианской журналистики в сегодняшние времена. Кому вообще нужны в нынешней России православные СМИ? Каких слов, тем и интонаций общество сегодня может, даже не подозревая об этом, ждать от журналистов-христиан, в какой риторике испытывать нужду? И какую позицию необходимо предпринять христианским медиа, чтобы прорваться сквозь самый труднопреодолимый и тяжелый для СМИ заслон – отсутствия интереса со стороны аудитории?
Братская отрадная атмосфера, царившая на "Вере и слове", вовсе не является признаком того, что небосклон христианской журналистики в России и, шире, в пространстве Pax Russica, безоблачен и чист. Православные СМИ все последние годы в большинстве своем живут в обстоятельствах постоянных профессиональных вызовов. Вызовы эти стали для них настолько привычными, что воспринимаются уже как часть объективной реальности, колебание которой неподвластно в силу того, что... "нет воли Божией". Безденежье, кадровый коллапс, связанный с узостью и исчерпанностью круга профессионалов, компетентных в этой теме, нехватка в данной среде грамотного медиаменеджмента (исключения есть, но буквально раз-два), отсутствие навыков фандрайзинга, приводящее к безденежью, имеющему следствием кадровый коллапс и невозможность привлечь профессионалов... и т.п. Контуры замкнутого круга.
Однако все проблемы материально-технического характера по своей значимости уступают проблемам содержательного плана, а в сравнении с последними и вовсе оказываются и не проблемами вовсе, а задачами, решаемыми при совершении определенных манипуляций и приложении усилий. Содержательных же проблем также несколько. И одна из основных – это страх. Причем неоднородный. Страх перед противоречивым, раздираемым светским миром с его сложными взаимосвязями и схемами. Страх перед "корпоративной цензурой" – неизбежная практически для каждого православного медиапроекта с минимальными амбициями боязнь того, что за острые темы можно получить по голове от церковного начальства. Лучше остановиться на понятном и благопристойном. На чем-то таком, к чему ни с какого боку нельзя будет приклеить ярлык "политическое".
Православные СМИ сегодня переживают одновременно и болезнь роста, и боязнь роста. В известном смысле это простительно, с учетом фактической молодости большинства православных проектов (10-летний возраст для такого медиаресурса считается уже почтенным). Но в то же время неизбежен выбор между шашечками и ездой на взрослой скорости. В активной части церковного медиасообщества модно рассуждать на тему необходимости "выйти за пределы церковной ограды" – то есть стать заметными внешнему миру, всем прочим, помимо самих членов общины. Однако нередко, декларируя важность выхода наружу, христианские СМИ сами предпочитают оставаться на безопасном пятачке приходской жизни.
Такая ситуация – внутренний вызов для Церкви, желающей диалога с обществом и попечения о нем. В конечном счете, православные СМИ могут оправдать свое существование лишь в том случае, если научатся регулярно говорить о проблемах, реально болезненных для своих потенциальных нецерковных читателей, без опасений, честно и с любовью. Честность и любовь как альтернатива страху и замкнутости – та интонация, которая сегодня необходима очень многим в обществе. Но у христианских медиа для овладения ею есть особый – евангельский – ключ.
У православной журналистики есть вполне конкретная нравственная миссия – "возмущать" умы аудитории указанием на то, каким образом привычные события и процессы преломляются в свете Евангелия, в ракурсе заповедей Христа. Задача рассматривать мир через такую интерпретационную христианскую призму и говорить о нем завлекательно – на самом деле не из легких, но она неизбежна. Как говорил патриарх Кирилл в общении с участниками фестиваля "Вера и слово", если в центре послания, которое церковные СМИ несут миру, будет именно такой обновленный взгляд на жизненные проблемы, в этом случае у них есть шанс стать "источниками новостей, может быть, не всегда горячих, но способных пробудить мысль, привести людей к пониманию слова Божиего, а самое главное – к обновленному пониманию самих себя и своих отношений с окружающим миром". А в такой рефлексии, так или иначе, нуждаются сегодня очень многие потребители "круглосуточного цифрового контента", льющегося на них потоком с больших и маленьких экранов.
