Украинский капеллан на реках вавилонских

Заместитель Синодального отдела Украинской Православной Церкви Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и другими воинскими формированиями Украины архимандрит ЛУКА (ВИНАРЧУК) рассказал обозревателю "НГР" Владиславу Мальцеву о том, как служил в качестве военного священника в украинском миротворческом контингенте в Ираке и как сейчас обстоит дело с военным духовенством в армии и МВД Украины.

– Отец Лука, расскажите, как 10 лет назад вы попали в Ирак в качестве капеллана в составе украинского миротворческого контингента?

– По запросу Министерства обороны Церковь представила кандидатуры, из которых военные уже проводили отбор. При выборе кандидатов-священнослужителей играли роль как возраст, так и – необходимый момент! – наличие опыта службы в армии. У меня он был – в начале 1990-х годов я прошел срочную службу в танковых войсках. В учебке получил подготовку на командира танка, затем нес службу в ремонтном танковом батальоне. После ее окончания меня призвал в ряды своих служителей уже Господь. Так как опыт службы в армии был тогда у очень малого числа священников, в итоге в Ирак попал именно я.

– Как юридически была оформлена ваша служба?

– Священник заключал контракт с Министерством обороны как гражданское лицо. Должность была приравнена к офицерской и даже носила название "офицер по вопросам религии". Как и прочим офицерам, нам полагались страховка, продовольственное обеспечение, обмундирование, средства защиты (бронежилеты) и прочее.

– А оружие?

– Вообще по штату оно нам тоже полагалось, но мы его никогда не брали, потому что священник не имеет права применять оружие.

– Где нес службу в Ираке украинский миротворческий контингент и в чем заключались ваши обязанности?

– Украинские миротворцы выполняли патрулирование в провинции Васит, граничащей с Ираном. Кроме того, мы обеспечивали безопасность в местных населенных пунктах и обучали для дальнейшего выполнения этих функций иракскую Национальную гвардию. Причем, что интересно, изначально наша база находилась между Багдадом и Вавилоном. Сам факт того, что где-то здесь находились некогда Эдемский сад, Вавилонская башня, дворец Навуходоносора и прочие места, которые описаны еще в первых книгах Ветхого Завета, очень впечатлял. Хотя, конечно, хотелось бы увидеть эти места в более мирной обстановке. "Библейское" восприятие этих мест подчеркивало то, что в этой нашей провинции жили арабские последователи древних восточных Церквей, в том числе подчиненных ныне Риму, называющиеся халдеями и ассирийцами.

– Как складывались тогда межрелигиозные отношения в Ираке?

– На тот момент, когда мы несли службу в Ираке ( 2004-2005 годы), мусульмане и христиане жили друг с другом в мире. Вопросы религии в общественно-политической жизни не дебатировались и тем более не превращались в повод для вражды. Не то что сейчас, когда исламские радикалы убивают и изгоняют христиан из Ирака. Стычки там в наше время случались регулярно, но на основе племенного противостояния. Опять же, как в древности...

– Сколько всего военных капелланов окормляли украинских миротворцев за рубежом?

– Три священника Московского Патриархата в Ираке, два в Конго и пять в Косово.

– Позже они продолжили службу в этих частях?

– А этих частей больше нет. После возвращения в Украину они были расформированы. Но сами священники, имеющие опыт работы в Ираке и Косово, продолжают служение в других соединениях. Однако они служили уже после меня. Когда я вернулся в Украину, то оказался вторым священником, имеющим опыт пребывания в военной части в условиях, приближенных к боевым. Поэтому через какое-то время стал заместителем председателя Синодального отдела УПЦ МП по взаимодействию с Вооруженными силами и другими воинскими формированиями Украины.

Отмечу, что полученный всеми нами опыт является очень важным – ведь мы не только несли службу наравне с военными, но и находили общий язык с местным населением и тому подобное. Мне приходилось этим опытом позже делиться со священниками, направляемыми на служение в воинские части, хотя и не в качестве капелланов. Ценным является и такой аспект военного опыта, как адаптация к военной жизни, которым капелланы тоже обладают.

– Служба в горячей точке, наверное, наложила отпечаток на психологическое состояние?

– Безусловно. Например, когда по возвращении из Ирака меня встретили в аэропорту друзья и повезли домой на машине, мне было очень некомфортно, когда мы ехали по краю дороги. В Ираке мы всегда ездили по центру дороги, потому что обочина – это излюбленное место для закладки фугасов.

– Почему же успешное апробирование института военных капелланов в миротворческом контингенте не было распространено в целом на Вооруженные силы Украины?

– Минобороны не ставило перед собой такой задачи. Капелланы появились в украинских частях за границей, собственно, потому, что это стандарты ООН и НАТО. Позже Церковь не раз предлагала военным концепции по легализации служения священников в армии, но все это "ложилось под сукно".

– А как обстоит дело сейчас?

– Еще в июле с.г. было издано распоряжение Кабмина о введении института капелланов в Вооруженных силах, Национальной гвардии и Пограничной службе. За прошедшие месяцы было предложено пять концепций положения, регламентирующего присутствие священников в войсках, и ни один из них не был принят даже за основу. Поэтому пока что ни один священнослужитель не находится в воинских частях в официальном статусе военного капеллана.

Поскольку от военнослужащих в зоне АТО на юго-востоке страны постоянно поступают просьбы о предоставлении им священников, Министерство обороны отправляет запросы в религиозные организации о командировке туда духовных лиц. Но приоритеты расставляет очень своеобразно. Например, от греко-католиков и так называемого Киевского Патриархата в частях Вооруженных сил и Нацгвардии в зоне АТО присутствует по несколько десятков клириков, а нашей Церкви, являющейся крупнейшей религиозной организацией страны, запрос был направлен всего на одного священника. То есть приоритет отдается "политически правильным" с точки зрения властей Церквам.