Заполнить пустоту, созданную наркотиком, может только духовность

В России не первый год успешно действует одна из крупнейших на сегодня профильных негосударственных организаций – Центр здоровой молодежи. О роли религии в деле уврачевания проблемы алкогольной и наркотической зависимости в интервью "Интерфакс-Религия" рассказал руководитель центра Никита ЛУШНИКОВ.

– Никита Вячеславович, по разным данным, в России сегодня работает не меньше тысячи различных реабилитационных центров для наркоманов и алкоголиков. Свои центры есть и у Русской православной церкви, и у других религиозных организаций. Существуют и светские центры. Какое место занимает религия в современной реабилитации, и является ли приобщение к вере обязательным условием излечения от наркомании?

– С научной точки зрения, конечно же, нет. Но многолетняя практика, причем как российская, так и зарубежная, показывает, что использование так называемого "духовного компонента" в реабилитации значительно повышает шансы на успешное избавление от зависимости. Говоря простым языком, наркотиком или алкоголем человек обычно старается заполнить внутреннюю пустоту в своей душе, и когда он прекращает употребление, пустота остается. Ее необходимо чем-то заполнить, и лучше всего с этим справляется религия.

– Возможно, именно поэтому первые реабилитационные центры в России открывались на базе различных религиозных организаций.

– Да, и поэтому тоже. Вообще, исторически сложилось так, что Церковь всегда была на переднем крае помощи нуждающимся: именно при храмах и монастырях в свое время открывались первые общественные больницы, "дома презрения" и так далее. Не изменило себе духовенство и в XXI веке, когда на первый план среди болезней общества выдвинулась наркомания. Пока ученые, врачи и психологи спорили друг с другом о том, что такое зависимость и как правильно ее лечить, священнослужители всех конфессий начали спасать жизни так, как умели, и, надо сказать, достигли в этой области неплохих результатов.

– Получается, что современная реабилитация зависимых выросла из душеспасительных бесед священников?

– Нет, я бы так не сказал. Правильнее сказать, что религиозные реабилитационные центры внесли и продолжают вносить огромный вклад в дело спасения жизней зависимых. Но время не стоит на месте, и сегодня в мире и в России появилось много по-настоящему научных программ реабилитации, с доказанной эффективностью. И реабилитация постепенно становится светской, как стало светским, например, образование (хотя еще сто лет назад церковно-приходские школы составляли основу среднего образование в России). Религия же сохраняется на правах компонента реабилитации – очень важного, но не единственного, а одного из многих.

– В составе Национального антинаркотического союза есть религиозные реабилитационные центры?

– Да, и немало. Сам по себе Национальный антинаркотический союз – это светская некоммерческая организация, объединяющая десятки различных фондов, реабилитационных центров, клубов и так далее. Среди них есть и религиозные организации, большинство из которых, конечно же, православные.

Но в последнее время очень активно развивается мусульманское направление реабилитации: в состав НАС входит благотворительный фонд "Аль-Амин", объединяющий мусульманские религиозные центры в различных городах России, в первую очередь в Южном федеральном округе.

– Национальный антинаркотический союз активно сотрудничает с Русской церковью, в его наблюдательный совет входят уважаемые православные священнослужители. В то же время Ваши оппоненты упрекают Вас в связях с протестантскими религиозными организациями. Есть ли у них для этого основания, и если да, то какие?

– Меня часто критикуют за то, что в своей общественной и реабилитационной деятельности я подаю руку помощи не только православным, но и людям других вероисповеданий. Мой личный путь выздоровления начался в 2004 году в протестантских реабилитационных центрах. Я выбрал их не потому, что считал себя протестантом, а потому, что выбирать тогда было не из чего. На тот момент и я, и тысячи других ребят делали выбор не между конфессиями, а между жизнью и смертью.

Позднее, когда реабилитация зависимых стала моей профессией, я пришел к выводу, что для реабилитационных центров, работающих в России, лучшим выбором является православие.

– То есть реабилитация в возглавляемых Вами реабилитационных центрах была основана на православной вере?

– Нет. Программа реабилитации в возглавляемых мною центрах изначально была не религиозной, а научной, одобренной министерством здравоохранения. В ее разработке принимали участие ведущие российские наркологи, психологи и специалисты по социальной реабилитации. В основе программы лежала био-психо-социо-духовная модель восстановления личности, и в качестве духовного компонента мы выбрали православие как традиционное и самое распространенное в нашей стране вероисповедание.

Начиная с 2010 года, наши реабилитационные центры начали посещать православные священники, реабилитанты ходили на богослужения в православные храмы, но, подчеркну, исключительно по собственному желанию.

В 2013 году произошло разделение реабилитационных центров на религиозные и светские: все православные центры выделились в самостоятельную организацию – Фонд "Во имя архангела Гавриила". В 2014 году все руководство этого фонда приняло чин присоединения к Русской православной церкви.

– Среди православных священников, с которыми Вы начали общаться, был и Глеб Грозовский, который в настоящее время объявлен российскими правоохранительными органами в международный розыск.

– Лично я могу охарактеризовать отца Глеба только с положительной стороны. Батюшка искренне помогал нам создавать центры, ориентированные на православие, окормлял ребят. О его конфликтах, связанных со скандальными новостями, мы ничего не знали ни тогда, ни сейчас. Мы знали его только как хорошего священника и многодетного отца, любящего свое дело и свою семью.

– А Вы сами верите в Бога? Считаете себя православным?

– Это очень личные вопросы. Знаете, у меня был непростой жизненный путь. К православию я шел трудно, но осознанно. Я считаю, что заполнить пустоту, созданную наркотиком, может только духовность, и лично для меня оказалась ближе всего ее традиционная, православная ипостась. Мы с супругой венчались в православном храме, мои дети крещены в православии. Но в своей работе я всегда помогал и буду помогать людям независимо от их вероисповедания, ведь вера – это частное дело каждого, в которое никто извне вмешиваться не вправе.