Всеволод Чаплин: Россия – это единственный центр непорабощенной цивилизации

Предлагаем вашему вниманию наше интервью с председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиереем Всеволодом ЧАПЛИНЫМ.

– Каковы перспективы и необходимость создания общественной организации Антимайдан, целью которой является недопущение цветных революций в России?

– Это, конечно, решать самим инициаторам создания организации. Но идея противостоять организации революций видится мне очень правильной. Революции несколько раз останавливали развитие России в периоды, когда у нее был потрясающий шанс качественно изменить к лучшему не только ее жизнь, но и жизнь всего мира. Подумаем, что было бы со страной, если бы не было ни февраля, ни октября 1917, ни беспорядков 1905 года, ни жесткой ломки национальной жизни в 1991, ни так называемой решительной победы одной из политических сил в 1993.

Революция для России – всегда шаг назад. Она ведет не к прогрессу, а к упадку, а то и к смертельному исходу для миллионов людей. Противостоя такого рода событиям, не нужно надеяться только на власть, которая подвержена, как известно, и колебаниям, и внешним влияниям. Нужно брать свою судьбу в свои руки. И общественное движение, сильное, самостоятельное, способное вовлечь молодых людей, здесь может сыграть свою роль.

– Насколько на РПЦ повлияли наложенные на Россию санкции?

– Не повлияли никаким образом. Люди продолжают жертвовать на храмы. Насколько мне известно, ни в одном приходе не стали требовать больших пожертвований, чем до кризиса. Да, меньше стали жертвовать крупные благотворители. Меньше людей жертвует и на некоторые социальные проекты. Но церковь всегда умела не просто выживать, а полноценно жить и в гораздо худших условиях: во времена гонений, ограничений советского периода, кризисов начала 1990-х, когда деньги превратились в ничто. Переживем мы и нынешнее небольшое приключение, а также "немощные дерзости" тех, кто его организовал.

– Что сейчас делает РПЦ на Украине на фоне фактической гражданской войны?

– Церковь призывает к миру и к справедливости. Она понимает, что народ на Украине серьезно разделен: есть люди, имеющие разную этническую самоидентификацию, люди с разным языком, с разными политическими взглядами, с разным пониманием будущего своей страны и ее отношений с соседями на западе и востоке. Очень не хотелось бы, чтобы одна из этих разнообразных и разнонаправленных групп пыталась грубой силой "утвердить" свою правду. Такие попытки много раз делались в истории. Но они кончались сначала кровью, а потом новой попыткой договориться, после которой историки недоуменно спрашивали, зачем же лилась человеческая кровь. Именно помня об этом, церковь продолжает призывать людей к миру и к способности прислушаться друг к другу и принять интересы друг друга во внимание.

– Каковы перспективы выживания РПЦ на Украине в условиях прихода к власти антироссийских сил?

– Пока, слава Богу, церковь сохраняется. Почти никто не удалился в раскол. Более того, люди вновь учатся отстаивать свои храмы от попыток захвата и осквернения. Такие попытки, увы, происходят часто. Иногда, вопреки закону, на неких "народных сходах" пытались переподчинить храмы неканоническим группировкам, отнять их у Украинской Православной Церкви. Были случаи и вандализма. Все эти акции агрессии политически мотивированны. Но если сравнить с 1990-ми годами, когда были отобраны тысячи храмов, сейчас такие случаи исчисляются лишь несколькими десятками. И, значит, массового народного движения за ними нет, и, значит, люди сохраняют верность своей церкви, которая на Украине остается церковью большинства, несмотря на все попытки представить ее якобы чуждой украинскому народу и государству.

– Какова роль Церкви в воспитании патриотизма и работе с молодежью в нынешней ситуации?

– Русская Православная Церковь всегда была патриотичной. Да, во Христе нет ни эллина, ни иудея. Да, мы не можем отдавать предпочтения кому-либо или пренебрегать кем-либо, исходя из национальности этого человека. Но наш христианский патриотизм имеет глубокие духовные корни. Поскольку наше Отечество, даже, дивным образом, в советское время, сохраняло стремление соблюсти самостоятельную свободную истинно христианскую цивилизацию. Если бы ее поработил Гитлер или какие-то западные лидеры, которые могли прийти ему на смену, мы бы никогда больше не были свободны. А советский воин и воля советского руководства тогда сохранили нас свободными и этим сохранили возможность нашего самобытного христианского возрождения.

Россия – это третий Рим. Россия – это единственный центр непорабощенной цивилизации, способной раскрыться как христианская. Поэтому наш патриотизм – это не шовинизм, не зов крови, не лишенное критики эмоциональное пристрастие к родному месту, а это прежде всего понимание важности той уникальной христианской миссии, ради которой, убежден, и живет наш народ. Мы об этом стараемся говорить молодым людям. Считаю очень важным, чтобы они, в том числе молодежь улиц, не книжная молодежь, услышали ясный призыв к свободе и к духовному росту и, следуя этому призыву, научились бы самостоятельно строить свою судьбу и судьбу страны.

– Что Вы можете сказать по поводу расстрела карикатурного журнала во Франции?

– Конечно, ничем нельзя оправдать террор, жертвами которого, кстати, стали в том числе люди, не имевшие никакого отношения к истории с карикатурами. Считаю правильной солидарность с правительством и народом Франции в их борьбе против терроризма. Но, в то же время, никакой солидарности не хотелось бы проявлять с людьми, позволившими и позволяющими себе проявлять провокационное кощунство, которое во многих обществах способно породить и уже породило пролитие крови.

Да, ценность свободы важна, но не менее важна ценность святынь и сакральных символов, религиозных чувств и коллективного идентитета, ценность нравственности. Я надеюсь, что эти ценности, отраженные, кстати, в международном праве, будут уважаться наравне с ценностью свободы выбора, слова, творчества, самовыражения. Только гармонизация этих ценностей может позволить избежать конфликта цивилизаций.

– Россия совершила явный экономический и политический поворот на Восток. Тем не менее. существует консенсус, что мы все-таки принадлежим к европейской цивилизации, и, соответственно, разделяем европейские ценности. Что Вы можете сказать по этому поводу?

– Да, мы культурно принадлежим к Европе, хотя и являемся евразийской державой, и наша идентичность шире, чем европейская. Но возникает вопрос, а принадлежат ли к настоящей Европе нынешние западноевропейские элиты? Европу сформировало христианство. Ее моральный капитал накоплен в средние века. Расточать его начали сначала ростовщики Венеции и Генуи, потом так называемые просветители, объявившие человека автономным от Бога и морали, мерой всех вещей. Потом – буржуазная структура общества и государства. Затем революции. А в итоге мы получили то, что имеем на Западе: новые поколения, лишенные чувства общности с кем бы то ни было, смысла жизни, ценности и ориентиров. Это, увы, не Европа. Это Вавилон. Ну, в лучшем случае Рим периода позднего упадка. Цель настоящей Европы – это мы, люди, помнящие о наличии вечных и неизменных ценностей, знающие, зачем жить и умирать. Такое знание на западе континента практически утрачено. А вслед за этой утратой будет утрачено и физическое существование народов: они просто вымрут.

– Что делает РПЦ по поводу развития связей вне России на фоне так называемой изоляции, и каковы результаты этой работы?

– Мы себя в изоляции не чувствуем. Думаю, что изоляция и невозможна. Приходы нашей церкви действуют во многих странах: это и государства нашего некогда общего пространства, это и страны Западной Европы, это и США, и Юго-восточная Азия – весь мир. Кстати, в наших приходах часто объединяются русские, украинцы, молдаване, другие люди. Да, между ними бывают политические споры из-за последних событий, но они не прерывают общения – не просто дружеского, а таинственного, объединяющего людей в молитве и причастии тела и крови Христовых. Так что мы ни в какую изоляцию не уходили, и нас невозможно в нее увести. В разных странах наши священники и миряне продолжают молиться, служить, жить, говорить. И, значит, наша церковь присутствует и продолжает присутствовать среди многих людей и народов.

– Насколько силен в мире голос православных христиан, и делается ли что-нибудь для консолидации этого голоса и превращения его в какие-то реальные изменения?

– Конечно, православный голос должен быть слышен лучше. Его сознательно маргинализуют, не допуская людей с артикулированной православной позицией до крупнейших мировых СМИ, до глобальной политической трибуны. Но людей, способных ясно, убедительно, честно, ярко сказать о православной позиции сегодня в разных странах и мировом информационном пространстве становится все больше. Я надеюсь, что облегчение доступа к каналам передачи информации, которое происходит благодаря интернету и новому типу теле – и радиоканалов, поможет людям яснее сказать о своей вере и о своей православной жизни.

Впрочем, увы, сохраняется опасность нового тоталитаризма, жесткого контроля глобальных структур над информационными потоками. К такому развитию событий тоже нужно быть готовыми. Нужно уметь говорить и на стадионах, и в катакомбах.

– Мы видим, что так называемый исламский терроризм и преступления организации Исламское Государство часто берут своими мишенями христиан и христианство как таковое. Как РПЦ реагирует на это? Есть ли шанс на мирное сосуществование христианства и ислама, если мы видим рост исламского экстремизма, который ставит одной из своих целей физическое уничтожение христиан или их исламизацию?

– Христианство и ислам во многих странах, в том числе и в России, успешно жили в мире долгие века. И, значит, мирная совместная жизнь возможна. Да, сегодня радикальные силы (кстати, не только в исламе) привлекают многих людей своими лозунгами, своей отчаянностью, радикальным противостоянием обывательству, потребительству, глобальному диктату. Жалко, что людей, которые правильно видят проблему современного мира самоубийственная идеология толкает на грех и смерть. Террором и участием в управляемом хаосе ничего не добьешься. Именно это хочется сказать тем людям, которых поймали на наживку легких решений и двинули друг против друга.

Я убежден, что православные христиане и мусульмане, в том числе молодые, настроенные на преобразование окружающего мира, могут и смогут найти друг друга, придумать способы взаимной поддержки и помочь сохранить право обеих религиозных общин жить по вере и свободно развивать свою модель социума в разных областях, включая экономику, мораль, культуру, общественное и государственное строительство.