В начале 1990-х годов живущая в Париже потомок русских эмигрантов Мария Фишер передала в дар русскому народу Музей Белого воина. Музей собрала ее мать Екатерина Сергеевна Фишер.
В 1993 году в Суздаль из Парижа прибыл груз из множества ящиков и коробок, разгруженный ночью наиболее приближенными людьми Валентина, к которым я не относился. На следующий день или вскоре после этого, понадобилось больше рабочей силы для того, чтобы вскрыть добротно сделанные упаковки и хоть куда-то разместить их содержимое. Я видел и слышал от самого Валентина, что он сам не ожидал обнаружить и не знал, что делать с таким количеством ценностей, оказавшихся в его руках. О материальной стоимости этих предметов он не имел ни малейшего представления, чувствуя лишь своим разумением восточного торговца, что "это очень дорого". О понимании Валентином духовной ценности свалившихся на него сокровищ здесь говорить не приходиться – таковое у него отсутствовало напрочь.
Весёлая гурьба мальчишек, всегда крутившиеся вокруг Валентина, его челядь и просто прикормленные регулярной гуманитарной помощью прихожане вскрывали в здании бывшего горкомовского гаража ящики с библиотекой белого воина. Коробки были сложены кое-как, ночью, без соблюдения стороны "верх". В каждом из них под крышкой лежали описи содержимого, которые сразу же оказывались на полу под ногами, а затем во время уборки помещения вместе с выпавшими из них страницами и ещё какими-то бумагами были сметены и сожжены. На мои робкие замечания ближайшему помощнику Валентина лже-епископу Феодору по поводу оприходования библиотеки, тот ответил: "всё – потом, сейчас главное: распаковать и уложить". Укладывали книги на сколоченные тут же из подручного материала полки. Подносили стопками. Складывающий книги человек не успевал их принимать, и стопки ставились на пол. Затем одна стопка на другую. Вскоре выросла гора из книг. Сделанных наспех полок явно не хватало. Долго потом ещё книги валялись на полу, на окнах и где попало.
Валентин ходил между вскрывавшимися ящиками, мельком заглядывая в их содержимое. Описи он не читал – А смысл? Всё равно всё свалили в кучу. Помнится лишь одно распоряжение: по порядку, вернее полному беспорядку разгрузка библиотеки: "Церковные книги несите на эти полки". (Ну да, ведь он всё-таки "митрополит".) Впрочем, и это его указание выполнить было невозможно: слишком много было грузчиков и очень мало полок.
Мальчишки бегали со стопками, соревнуясь, кто больше захватит книг. Книги падали, обложки отрывались, страницы разлетались по полу.
Потом Валентин устал, блеск в его глазах потух. "Ну что там? Книги..." – Феодор с беспокойством посматривал на Валентина. Это у него обязанность такая – выражать своё беспокойство по поводу драгоценнейшего здоровья "Владыки". Ведь тот, как рассказывали люди из близкого окружения Валентина, всю ночь взламывал ящики с экспонатами музея белого воина, а также с иконостасом и утварью для церкви. Вот там были вещи! Золото, драгоценности, монеты!
Наконец Валентину "стало плохо". Он удалился в свои покои, за старшего остался Иринарх (Нончин), теперь уже тоже "архиепископ", человек так и не получивший среднее образование. Тот быстро навёл "порядок". В смысле велел кое-как и куда попало рассовать книги, подмести и сжечь всё, что от них осталось на полу.
Коробку с каталогом библиотеки вскрыли чуть ли не последней, но поскольку это были даже и не книги, каталог куда-то отшвырнули. Я напоминал о нём самому Валентину, чем только вызвал его неудовольствие. Он, видя мой внутренний протест, не допускал меня к работам по размещению музея и обустройству церкви.
Лишь ещё один раз впоследствии меня привлекли к переносу той же библиотеки. Из упомянутого мною гаража книги были перенесены в подвал Кресто-Никольской церкви. Те же и новые мальчишки таскали по городу на руках стопки книг на расстояние около пятисот метров. В подвале церкви полок ещё не было. Поэтому книги складывались в одну кучу на пол. В другой куче, недалеко, лежала картошка.
Во время одной из ходок я увидел, как шедший впереди меня мальчик уронил книги прямо посреди главной улицы Суздаля, бывшей Большой Московской ныне – Ленина. Я не мог ничем ему помочь, потому что сам был обременён такой же ношей. Возвращаясь, я увидел валяющиеся в грязи книги и ворох каких-то грамот. Прохожие помогали их собирать.
Как я узнал позднее, одна из грамот – кажется, "О высочайшем пожаловании какому-то дворянскому роду за какие-то заслуги какой-то вотчины" – была подарена этими горе-носильщиками за помощь упомянутым прохожим – семейной паре и поныне живущей в Суздале. У другого человека я увидел второе издание книги Ивана Шмелёва ("Солнце мёртвых"), с дарственной надписью автора: "Дорогой Екатерине Сергеевне Фишер с горячей благодарностью за помощь в тяжкие дни болезни. 20 III 1950 Ив. Шмелёв. Париж".
Хорошо зная нынешнего обладателя книги, могу сказать, что книга была взята из библиотеки без цели хищения, – почитать. Брали многие, только разное количество и с разными целями...
Но даже и как нормальная библиотека эта библиотека – или скорее – архив из драгоценных документов и фолиантов так никогда и не функционировала. Данное собрание было, помимо всего прочего, безусловно ценно своей цельностью. Оно, отражая эпоху его собирателей, было предназначено нам как завет, как посыл, той Великой России, свидетелями крушения которой они являлись. О другой, изменившейся России, эти люди уже только слышали извне.
В библиотеке была собрана литература, отражающая все пласты жизни общества дореволюционной России: государственное устройство, религия, история, искусство, литература, география, экономика, статистика и прочее.
Помню несколько больших пачек с подшивками газет и другой периодики, издававшихся малыми тиражами в период Гражданской войны на территории России, а затем в эмиграции. Все эти листки воспринимались Валентином и его челядью как макулатура. Повторю, системного доступа к библиотеке, или архиву, не было. Даже если бы Валентин захотел это разрешить, необходимо было восстановить куда-то пропавший каталог.
По моим сведениям, лет через 6 после прибытия библиотеки её, с разрешения Валентина, пыталась не каталогизировать, а просто посчитать проживающая в Суздале Елена Садкова, работающая библиотекарем.
Музей Белого воина по прошествии года или двух был размещён в доме номер 2 по ул. Теремки. Я туда попал с одним из гостей Валентина в качестве переводчика. Гость был немцем – полицейский по фамилии Кольб из Роттенбурга-на-Таубере, Германия. Немец сетовал, что до него так и не дошла переданная Валентином Кольбу через другого члена Роттенбургской делегации икона. Валентин тут же подарил другую икону, а немец пожертвовал деньги на детский хор воскресной школы.
К приезду дарительницы музея и библиотеки Марии Фишер готовились, как всегда у Валентина, в спешке и аврально. Музей нигде размещён не был. Подставки и витрины для экспонатов с табличками для предметов валялись по всему обширному хозяйству "владыки". Наиболее изящные из них Валентин использовал на посторонние цели. Для Марии Фишер Валентин отвёл собственные покои. В доме были сделаны лёгкие перегородки, на которые повешены какие-то картины из музея.
Помню, один из рабочих Валентина с испитым лицом кричит другому, натуральному бомжу, жившему у Валентина под крыльцом дома: "Тащи сюда лошадей" (из подвала). Тот несёт пять-шесть выполненных графически изображений воинских чинов какого-то кавалерийского полка. Затем "трудники" стали приколачивать их гвоздём прямо через раму к стене вдоль лестницы. Рама рассыпалась, стекло грохнуло на пол, рисунок разоврался напополам. – "Убирай скорее, пока Валентин не увидел".
Приехавшая примерно через год после прибытия музея и библиотеки Мария Фишер застала своё детище частью разложенным по полочкам и закоулочкам. Ещё недавно там стояли обожаемые Валентином его собственные многочисленные побрякушки, обличавшие полную безвкусицу своего владельца. Некоторые экспонаты музея, о материальной ценности которых поведали Валентину зачастившие в его дом дельцы, были спрятаны в сейфах. Всё остальное находилось в доме Валентина, который превратился в "дом-музей", в воскресной школе, уже упомянутом здании горкомовского гаража и в епархиальном гостевом доме. На столе Валентина стояли письменный прибор Царя мученика Николая II, наполненный ручками и карандашами, и статуэтки из музея. В комнатах челяди висело и стояло всё, что им понравилось и что "благословил владыка". На кухне – пили и ели из императорского фарфора. Во всех комнатушках гостевого дома на стенах висели картины, гравюры и другие изображения из фонда музея.
В глазах Марии Фишер я прочитал шок от всего увиденного. Побеседовать с ней не было никакой возможности. Обстановка, в которой она пребывала, во всём напоминала домашний арест. Жила она в покоях Валентина, молилась тут же, в домашней церкви, в город выходила только в сопровождении Валентина или Феодора. Публичные встречи для неё устроены не были. Один раз, благодаря прибывшему вместе с Марией Фишер протоиерею РПЦЗ о. Владимиру Шишкову, мне удалось попасть на обед, где г-жа Фишер рассказывала о том, как её мать – Екатерина Сергеевна Фишер в среде белоэмигрантов и на аукционах собирала музей и библиотеку Белого воина. Это был захватывающий рассказ, который часто хамски перебивался Валентином. Например, когда Мария Фишер проронила, что музей и библиотека были завещаны её матерью Русскому Народу, Валентин вставил: "То есть – мне". Все засмеялись, Мария Фишер как то вымученно улыбнулась...
Ещё за упомянутым выше обедом Валентин просил у Марии Фишер деньги на приобретение здания, где он разместил бы музей и библиотеку. Его просьба была удовлетворена. Но в купленном и отремонтированном двухэтажном здании по ул. Васильевской д. 3 музей Белого воина так никогда в полном объёме и не был размещён.
Музей, вернее то, что из него выбрал Валентин для личного показа избранным своим гостям, – так и остался в подвале дома лже-митрополита. Вместе с находившейся за тонкой перегородкой сауной, указанной в приговоре суда по уголовному делу о педофилии и насилии. Деньги, вырученные от продажи предметов-памятников истории России, шли на оплату адвокатов Валентина и подкуп свидетелей и пострадавших по указанному делу.
Полученные судом наказание – 4 года 6 месяцев Валентин отбывал условно (судом были учтены его положительные характеристика с места работы и благотворительная деятельность как депутата городского совета и почётного гражданина г. Суздаля).
В это и последующее время Валентин продавал из музея и библиотеки всё, что было можно. Челядь не отставала от своего хозяина. Послушники делали "подарки" иностранцам из предметов музея и реализовывали всё, что не находилось под личным надзором "владыки". Я увидел на одном из юношей офицерскую фуражку и попытался его усовестить. Тот ответил, что "владыка" благословил выбросить в мусорный бак четыре разные военные фуражки.
Однажды трое из его приближённых попались в Москве во время продажи около 30 нагрудных знаков отличия и какой-то грамоты, один из них – его преданный келейник из катакомбных христиан – пошёл под суд, и даже отбыл какой-то срок в тюрьме. "Пострадавший" Валентин "простил" его и просил о смягчении наказания. Некая другая близкая к Валентину персона рассказывала мне, что она по поручению Валентина продавала два самородка золота. Инструкция (Владыки) была следующей: "Если попадёшься (в милицию), про меня не говори ни слова. А я тебя вытащу".
Случай с "проколом" указанных послушников Валентин использовал для оправдания перед своими благодетелями исчезновения многих и многих предметов из музея и библиотеки.
Надо сказать, что Валентин не просто по невежеству своему или из жадности обращался описанным образом с реликвиями. Он ненавидел и намеренно издевался над Русским Народом. Называл его "кацапня". Фамилию Русанцов (кстати, она – искусственная) он присвоил себе, уже прибыв в 1973 году в Суздаль с Кавказа. Валентин убегал от гнавших его по Махачкале жителей буквально в тапочках и едва успел впрыгнуть в вагон поезда. Когда произошёл теракт в Будённовске, он сказал: "Мне бы сюда этого Басаева", имея в виду месть с помощью своего земляка не вполне угодившем ему властям.
Чем, как не глумлением над Русским народом и его святынями, можно назвать длящуюся уже двадцать шесть лет историю с захватом Валентином мощей Преподобных Евфимия и Евфросинии Суздальских? 25 марта сего года после устроенной валентиновцами провокации в изъятых судебными приставами ковчегах с их мощами оказалась только вата.
В упомянутом здесь горкомовском гараже, а позднее библиотеке музея Русского Воина, Валентин раздавал гуманитарную помощь из США и Зап. Европы. (Помню, как он лично швырял бэушные шмотки в лицо молодым певчим хора). По свидетельству очевидца, люди прихватывали что-нибудь и из библиотеки, "почитать".
Однажды, Валентин решил поставить там туалет. Место под него отгородили боевыми знамёнами Белой Русской Армии. Столы, на которых приготовили подарки детям, застелили двумя Андреевскими флагами. Эти же детки делали самолётики из валявшихся на полу страниц фолиантов.
Так еретик и педофил глумился над над святынями русского народа. Общественность Суздаля неоднократно обращалась к местным властям, чтобы спасти музей. Однако реакции не было. Пора в это дело вмешаться прокуратуре РФ!
Источник: Русский вестник|||
