Бронзовые смыслы Тарусы

– Александр Владимирович, и всё же – почему именно Николай Заболоцкий?

– Памятник уже изготовлен, он сейчас "живёт" у меня в доме, вечером, когда горит свет, он виден с улицы. Даже жалко с ним расставаться, но со дня на день он будет установлен на пьедестал, который многие тарусяне уже видели у киноконцертного зала и удивляются – что за пьедестал без бюста? Этим памятником мы завершаем некий цикл. Не секрет, что это уже третий памятник, который мы устанавливаем в Тарусе, и каждый из них несёт свою смысловую нагрузку. Первый памятник был поставлен Ивану Цветаеву – человеку, которого я считаю одним из выдающихся государственных деятелей конца XIX-начала XX века. Я не оговорился – именно выдающийся государственный деятель, который понимал, что без классического искусства государство превращается в ничто. Он создал великолепный Музей изящных искусств. Он воспитал огромное количество учёных. Ведь он был и переводчик, и искусствовед, и педагог. На современном языке это называется подготовкой кадров.

Неслучайно он был удостоен высшей государственной награды – ордена Белого Орла, который давался за достижения в области культуры. Фактически в начале века Цветаев выполнял ту функцию, которую сейчас в России выполняет министр культуры – формировал культурную "идеологию", а это функция государственная. В этом смысле он, конечно, был государственным деятелем, который созидал страну. Причём созидал в самое страшное время начала XX века. В политике и культуре наблюдался период распада, который, как известно, закончился войной и революцией, а Цветаев закладывал фундаменты будущей России.

Второй памятник – выдающемуся полководцу, человеку, без которого нас всех сегодня просто бы не существовало, защитнику Отечества – Герою России командарму Михаилу Ефремову.

И логическое завершение этой тарусской бронзовой "трилогии" – памятник человеку культуры, творцу, выдающемуся русскому поэту XX века Николаю Алексеевичу Заболоцкому, который изменил вектор развития русской поэзии.

– Эта последовательность: государственник, воин, поэт, – случайна?

– Последовательность здесь не имеет значения. Но замысел был осознанным и продуманным. Имена не случайны, их род деятельности не случаен – они олицетворяют собой единство государственных деятелей, военачальников и деятелей культуры. Без этого единства Россия разрушится.

Что такое Заболоцкий? Это мегаявление в русской культуре, которое под давлением определённых политических обстоятельств оказалось в тени. Я не буду сейчас говорить, произошло ли это случайно или намеренно, – это не имеет значения. Репрессированный талант. Для Тарусы, впрочем, эта тема не редкость. При жизни репрессированный физически, а после смерти фактически вытесненный с литературной площадки.

А ведь Заболоцкий создал новое направление в поэзии. Литературоведы называют его "бронзовым веком" русской поэзии. "Золотой век" русской поэзии – пушкинский, лермонтовский – у всех на слуху. "Серебряный век", к которому Таруса имеет прямое отношение, тоже всем известен. А вот "бронзовый век" менее известен, хотя это тоже устоявшееся литературное понятие. К нему относятся поэты, которые родились во время войны, это дети фронтовиков. Поэзия "бронзового века" была сформирована состоянием опалённости войной. До войны в поэзии было невероятное количество экспериментов, масса всевозможных направлений, игра с формой – дань этому, кстати говоря, отдал и Николай Алексеевич Заболоцкий, принадлежавший к движению "обереутов". Но после войны его творчество – это уже совершенно иная поэзия. Это видно было уже и в довоенный период, потому что он – талант огромного масштаба. Иосиф Бродский вообще считал его лучшим поэтом XX века и называл своим учителем. А Корней Иванович Чуковский, тончайшим образом чувствовавший стиль, язык, талант, сравнивал Заболоцкого с Державиным и Тютчевым. То есть он ставил его в первый ряд русских поэтов. Заболоцкий был одним из первых, кто в своей поэзии дал импульс появлению поэтов "бронзового века". Это, в первую очередь, "шестидесятники" и "семидесятники": Рейн, Кублановский, Бродский, и поэты менее известные, такие, например, как мой покойный друг ленинградский поэт Олег Охапкин. Я считаю Николая Заболоцкого первым поэтом "бронзового века". Он был старше этих названных выше поэтов – "детей войны", которые в 60-70-е годы были 20-30-летними, а он был их учитель и предтеча.

Не только Заболоцкий участвовал в формировании поэзии "бронзового века", из русских поэтов я бы сюда отнёс ещё блистательных Александра Твардовского и Давида Самойлова. Но надо честно признать: Заболоцкий – первый. Если так можно сказать, первый среди равных. В поэзии "бронзового века" его отличительная черта – открытость, полное отсутствие игры в литературу и такая искренность, которая переходит в своего рода религиозность. Я это называю субрелигиозностью, потому что многие из этих поэтов, включая Заболоцкого, собственно, не писали о религии как таковой, но эта субрелигиозность – в этой их созидательности. Они открыли совершенно новую, послевоенную страницу поэзии.

Таруса – так уж ей предначертано – имела непосредственное отношение к истокам "серебряного века" – уже просто присутствием здесь Марины Ивановны Цветаевой, и каким-то невероятным образом она имеет прямое отношение и к "бронзовому веку" – присутствием здесь Заболоцкого в момент осмысления им итогов своей жизни. Тарусский цикл – это невероятный период для Заболоцкого. Лирика его – философская и порой очень-очень сложная для восприятия и понимания. Это стихи, в которых скрыт огромный смысл, как если мы вспомним, например, знаменитого пушкинского "Пророка": читаешь – и смыслы накладываются один на другой. Ты можешь вчитываться бесконечно, снимая слои за слоями. Так и у Заболоцкого, уже даже в довоенной лирике, и особенно в поздней. Он – философский поэт. А в тарусский период творчества, уже незадолго до смерти, он ко всему этому обрёл ещё и какую-то фантастическую простоту. И вот эта гениальность – ярко выражена. Он может писать про некрасивых девочек, про тарусских прачек, и при этом в стихах скрыты глубочайшие смыслы, а само письмо – абсолютно просто и совершенно.

– Так бывает, когда у поэта абсолютно исстрадавшаяся душа.

– Да. Хотя он был очень весёлый человек, улыбался, много шутил, общался с людьми. И ведь он понимал при этом, что дни его сочтены... Здоровье его было подорвано лагерем. Давид Самойлов приезжал в гости к Заболоцкому и написал об этом щемящее стихотворение – он понимал, что Заболоцкому оставалось совсем чуть-чуть.

Конечно, Заболоцкий – это особая фигура не только для Тарусы. Это особая фигура вообще для русской культуры XX века. Его имя было умалено. Часто его ставят в поэты второго ряда или называют замечательным поэтом-переводчиком, а это совершенно не так! Он, конечно, переводил грузинскую поэзию, это блестящие переводы, но эта деятельность – это просто добыча средств к существованию. Надо же было на что-то жить. А его переложение "Слова о полку Игореве" – это вообще уникальная вещь. Это никем никогда не будет превзойдено, потому что это абсолютное совершенство поэзии. При этом – это не фантазии на тему "Слова о полку Игореве", а это буквальное переложение. Но в стихах. Этого поэта мы обязаны вернуть русскому народу и русской культуре.

Пример. Именем Анны Ахматовой названы улицы в двадцати городах России. Это правильно – Ахматова замечательный поэт. А вот улица имени Заболоцкого есть только в городе Уржуме, где он родился, – стараниями местных краеведов. И всё... И ни одного памятника! Почему? Это загадка. Где кроются причины такого несправедливого отношения к этому человеку?

– Александр Владимирович, а как отнеслись к тому, что бюст Заболоцкого появится именно у нас в Тарусе, его родственники?

– Я хотел бы поблагодарить Наталью Николаевну Заболоцкую, дочь поэта, и Наталью Андреевну Заболоцкую, его невестку, – двух совершенно замечательных женщин, к которым я приехал в гости, они живут в Москве, – просить у них разрешения приступить к этой работе. И мы долго-долго с ними разговаривали. Они меня усадили в кресло Николая Алексеевича, за его стол. Я сначала отказывался, но они настояли, это был с их стороны особый знак расположения, гостеприимства, который я оценил. Вот сидя в кресле Заболоцкого, я с ними и беседовал. Это две чудесные, интеллигентные женщины, чрезвычайно образованные, хранящие память о Николае Алексеевиче не только как об отце – они-то прекрасно понимают необыкновенную роль Заболоцкого в русской культуре. От них я получил разрешение на установку памятника в Тарусе, за что им чрезвычайно благодарен.

– А само выражение "бронзовый век" русской поэзии – оно откуда?

– Впервые его употребил уже упомянутый мною ленинградский поэт Олег Охапкин, написавший небольшую поэму, которая так и называлась – "Бронзовый век". Это поэма-обращение к коллегам, к собратьям по перу. Поэма написана в 1975 году, он в ней пишет о современной ему поэзии, сравнивая поэзию "бронзового века" с "серебряным веком". Серебро – холодный металл, хрустальный, красивый, отражённый в поэзии начала XX века. Но после войны пришла другая эпоха и другой способ выражения чувств. Да и чувства стали другими, они поменялись. Эти новые чувства требовали другого языка. Прошедшие через горнило войны поэты и заговорили на другом языке.

Бронза – металл горячий, способный выразить самые обнажённые чувства – такие, когда всё горит: от горя, от искренности... И это всколыхнуло поэтов. Но бронза, как горячий металл, сочетается с золотом. "Бронзовый век" сочетается с "золотым". Это уже не "золотой век" – здесь столько трагедии первой половины XX века! – но перекличка с "золотым", безусловно, есть.

В интервью, конечно, обо всём этом не расскажешь, я об этом написал в своей книжке "Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы".

– Расскажите читателям газеты, что это за книга?

– Это книга о самых насущных и важных явлениях современной жизни – культурной, религиозной, политической. Я описываю их, глядя на огромную Россию из маленького города, из нашей Тарусы, где я живу. Я смотрю на Россию не с московских холмов, а из её глубины. Большое видится на расстоянии. Отсюда, из Тарусы, многие вещи видятся яснее, чем когда ты находишься в пекле московских культурных и политических водоворотов.

Книжка эта довольно необычна. Она состоит из интервью, которые брали у меня разные издания. Большую их часть тарусяне прочитали первыми, так как они были опубликованы здесь, у нас в "Октябре" и, собственно, увидели свет благодаря вам, Галина Ивановна...

– Скажем так: это был наш совместный труд.

– Естественно, в этих интервью довольно часто упоминается Таруса и наши реалии – мы в них живём. Всё, что связано с твоим домом, с окружающим миром и окружающими людьми и событиями, неизбежно отражается в книге, которую ты пишешь. Но в то же время это разговор о большой России. Таруса – модель большой России, потому что здесь, как и в других небольших городах, проходят те же самые процессы, что и в столице. И когда в столицах смотрят с некоторого высока на провинцию – не буду говорить о моральной стороне вопроса, скажу только, что это крайне недальновидно. Все основные явления зарождаются здесь, на земле. Это не потому, что я хочу похвалить Тарусу или любой другой маленький город и противопоставить его мегаполисам. Это – аксиома. Всё зарождается на земле – как зерно.

Книжка разбита на несколько разделов: "О памяти", "О памятниках", "О православии", "О войне", "О политике". В каждом из них – 3-4 текста. Эти интервью по сравнению с теми, которые выходили в СМИ, немного сокращены – для удобства восприятия. В них речь идёт о достаточно сложных порой материях, но форма интервью позволяет сделать их понятными, доступными. Иногда приходится слышать, что мои книги достаточно сложны для восприятия, в них приходится использовать большое количество научной лексики, сложных понятий. А, конечно, хочется, чтобы тебя понимали твои сограждане, а не только узкий круг специалистов, изъясняющихся на нашем политологическом "птичьем" языке. И вот здесь в форме интервью я попытался изложить довольно важные мысли.

Надеюсь, тарусяне прочитают эту книгу и не будут очень строги ко мне. Но если будут какие-то замечания, я рад их выслушать лично или через газету "Октябрь" – пожалуйста. Книжка уже есть в продаже – в нашем книжном магазине и в картинной галерее.

Завершая нашу беседу, хочу ещё раз поблагодарить вас, Галина Ивановна, – в этой книге большая доля и вашего труда, и всех тарусян, с которыми я общаюсь, и от которых напитываюсь разными мыслями. Они меня вдохновляют, в Тарусе работается и пишется очень комфортно. И конечно, приглашаю всех 11 июля в 12 часов к киноконцертному залу на открытие памятника Николаю Алексеевичу Заболоцкому.

Беседовала Г. ПЛУЩЕВСКАЯ.