В истории 1916 год стал последним полным годом эпохи Романовых. На российском Дальнем Востоке в тот год был открыт Мост наследника цесаревича Алексея Николаевича через реку Амур, а на Северо-Западе – основан город Романов-на-Мурмане (Мурманск). На фронте знаменитый Брусиловский прорыв принес царской армии крупнейшую военную победу.
В 1917 году Николай II отрекся от престола, годом позже императорская семья приняла мученическую смерть в подвале дома инженера Ипатьева в Екатеринбурге. Останки Николая II, императрицы Александры Федоровны, великих княжон Ольги, Татьяны и Анастасии захоронили лишь летом 1998 года. Мощи еще двух жертв трагедии, цесаревича Алексея и великой княжны Марии, обнаруженные в 2007 году, пока не преданы земле.
Своим видением ситуации вокруг готовящегося захоронения царских детей поделился в интервью ТАСС глава Объединения членов рода Романовых князь ДИМИТРИЙ РОМАНОВИЧ.
– В конце минувшего года Государственный архив Российской Федерации передал останки цесаревича и его сестры на ответственное хранение Русской православной церкви. Как вы, Ваше Высочество, восприняли это известие?
– Я думаю, что этот шаг приближает нас к долгожданной церемонии достойного захоронения останков детей Государя, которых Русская православная церковь признала Страстотерпцами.
Насколько я знаю, местом временного хранения мощей стал Новоспасский монастырь в Москве. Эта обитель на протяжении веков являлась усыпальницей Романовых и всегда пользовалась особым почитанием. С тех самых пор, как мы узнали об обнаружении под Екатеринбургом останков наследника и великой княжны Марии Николаевны, мой брат Николай Романович и я постоянно стремились к проведению христианского погребения детей государя. И вот это время настало.
– Как скоро, согласно вашим ожиданиям, могла бы состояться церемония захоронения царских детей в Соборе Святых Петра и Павла на территории Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге?
– Русская православная церковь пожелала провести дополнительные идентификационные исследования. Экспертиза должна подтвердить подлинность останков императора и членов его семьи. Эта работа, насколько я информирован, продвигается успешно. Результаты исследований, проведенных в 1995-2009 годах, находят новое подтверждение.
Хочу подчеркнуть, что у нас никогда не вызывала сомнений высокая квалификация и объективность специалистов, занятых идентификацией. Видная роль в этой работе принадлежит выдающемуся генетику Евгению Ивановичу Рогаеву.
– Считаете ли вы, что в этой главе российской истории вскоре действительно будет поставлена точка?
– Тот факт, что останки нашли на Коптяковской дороге, склонял нас с самого начала верить в их подлинность. В нашей семье поэтому давно согласились с выводами следствия. У того, кто судил иначе, было время обосновать возражения. Но, как мы видим, фактов у оппонентов так и не нашлось. Повторю слова, сказанные по этому поводу моим покойным братом, многолетним главой и историографом семьи. "Кому-то, – замечал он, – всегда не будет хватать информации, но это желание быть уверенным "на 101%".
Для нас же достаточно доказательств, имеющихся сегодня. Мы верим фактам, документам, которые собрали следователь по особо важным делам Владимир Николаевич Соловьев, глава Государственного архива Сергей Владимирович Мироненко, члены Рабочей группы российского правительства. Я отношусь к их деятельности с огромным уважением.
– Среди потомков Романовых именно вам выпала миссия в июле 1998 года сопровождать прах императора, императрицы, их дочерей Ольги, Татьяны, Анастасии – из Екатеринбурга в Санкт-Петербург. Вы назвали это самым трудным моментом в своей жизни...
– Да, это так. Ведь летом 1998 года я стал первым и последним среди Романовых, кто видел останки государя и государыни, великих княжон в бюро судебно-медицинской экспертизы в Екатеринбурге. В моем присутствии они были переложены в гробы, а затем доставлены в Санкт-Петербург для захоронения в Петропавловском соборе.
Тогда, в уральской столице и на берегах Невы я думал не только о моих родителях, которым никогда не довелось вернуться на родину. Передо мной была вся русская история, сотни тысяч безвинно погибших в гражданскую войну, в том числе детей. Ведь великой княжне Марии Николаевне ко дню расстрела едва минуло девятнадцать лет, младшей сестре Анастасии – семнадцать, старшим Ольге и Татьяне – двадцать два и двадцать один. Наследнику не было еще и четырнадцати.
Меня тронул отклик современного поколения россиян, их искренняя скорбь о жертвах трагедиях. Мой брат князь Николай Романович очень точно назвал прощание с царской семьей актом "взаимного покаяния и прощения".
– Вы также содействовали и выполнению воли матери Николая II, когда в 2006 году доставили ее прах в Санкт-Петербург...
– Императрица Мария Федоровна умерла в эмиграции в Дании, куда вынуждена была вернуться во время гражданской войны, потеряв в России своих сыновей, любимых внучек, внука. В семье знали, что Мария Федоровна, датская принцесса по рождению, всегда желала быть похороненной рядом со своими родными в России, которую считала второй родиной. Исполнить ее волю оказалось возможным уже в новые времена, на основе договоренности королевы Дании Маргрете II и президента России Владимира Владимировича Путина. Наша семья глубоко благодарна им за это решение.
– Как будут представлены потомки Романовых на панихиде в Соборе Петра и Павла?
– Я постараюсь обязательно быть в этот день в Санкт-Петербурге. Накануне все мои мысли – о христианских мучениках, о том, чтобы отдать достойную дань их памяти.
Как глава Дома я поддерживаю регулярные контакты с другими родственниками, информирую о готовящейся церемонии. Эмиграция рассеяла нашу семью по свету. Часть родных живут не только в Европе, но и в Северной и Южной Америке. Путь не близкий, церемония – не легкая. Но приглашения направлены в эти разные части света почти ста потомкам Романовых, и пока никто из них не ответил отказом.
– Предстоящее прощание с царскими детьми вновь привлекло внимание историков к событиям, связанным с отречением Николая II. На ваш взгляд, можно ли считать этот акт легитимным, учитывая все обстоятельства?
– Отказ великого князя Михаила Александровича, брата императора, принять трон был логичным. Ведь по закону престол наследовался сыном царствующего монарха, и государь не мог отрекаться от него за своего сына. Таким образом, с чисто юридической точки зрения последний царь – это цесаревич Алексей Николаевич. До достижения наследником совершеннолетия практической формой управления могло бы стать регентство.
Но вправе ли мы критиковать государя за принятые им решения, ведь они объяснялись болезнью сына? Николай II поступил так, как сделал бы самый любящий отец. На протяжении недолгой жизни Алексея лишь близкие знали о его болезни, и никто не подозревал, какую драму переживает семья.
– Согласно воспоминаниям его воспитателей, цесаревич самую большую поддержку получал от великой княжны Марии...
– Великую княжну назвали в честь бабушки. Точно так же, как императрица Мария Федоровна, она была удивительно добра и внимательна к окружающим. Это качество отмечали все, кто ее знал. Мария была настоящей опорой младшему брату, поддерживала его в периоды обострения болезни. Теперь они будут похоронены вместе. Неразлучные в жизни, неразлучны и в смерти.
– Ваш отец, князь Роман Петрович, крестник государя, приходился ему троюродным братом. Но по возрасту он был ближе к царским детям. Младшие Романовы были дружны?
– В Петербурге зимние игры часто собирали вместе детей царя и их ровесников из других ветвей императорской фамилии. Не прекращалось общение и летом, когда семьи переезжали в Крым. У моего деда – великого князя Петра Николаевича – был в Крыму летний дом, который он очень любил. Дед назвал его Дюльбер ("Волшебный"). В 1911 году по просьбе императрицы Александры Федоровны в Дюльбере устроили бал, и отец, которому было тогда всего 14 лет, открывал его вместе со старшей дочерью царя Ольгой. Он вспоминал, что 15-летняя цесаревна волновалась не меньше, чем он. Этот бал оказался одним из последних перед мировой войной.
Недавно мне посчастливилось посетить Крым, вновь воссоединившийся с Россией, увидеть родные берега, которые мои родители, дед, бабушка были вынуждены покинуть в 1919 году. Я побывал в Ливадийском дворце, Дюльбере, Севастополе. Это было долгожданное и очень дорогое для меня свидание.
– Французский историк Элен Каррер д'Анкосс в своей книге о Романовых напомнила, что Петроград весной 1917 года просил Англию дать приют царской семье, но в Лондоне отказали. Какие же соображения оказались в глазах британского союзника важнее гуманитарных оснований?
– Мотивы другой стороны знать всегда очень трудно. Британские власти могли опасаться выхода России из войны. Вероятно, были и другие соображения. Но пока все детали этого периода нам неизвестны.
– Вы по рождению принадлежите к Романовым. Что значит для вас представлять эту династию?
– Старшие поколения династии объединяла верность России. Такое отношение завещали нам родители. Ни я, ни другие Романовы не претендуем ни на что. Лишь на право быть полезным России.
На мой взгляд, предстоящая церемония – в одном ряду с такими событиями, как восстановление канонического единства Русской православной церкви после многих лет раскола в результате революции и гражданской войны.
Отдав долг жертвам трагедии, Россия сможет поставить точку в драме, разделившей почти столетие назад общество на белых и красных. Прошлое нельзя переменить, и петербургская церемония предназначена не для того, чтобы судить "за" и "против". Она поможет объединить всех россиян, чтобы идти вперед.
Я верю, что мы на пути к тому, чтобы окончательно перевернуть трагическую страницу истории. Бог даст, так и будет.
Источник: ТАСС
