Если кто-нибудь думает, что гонения – атрибут прошлого, и представляет их лишь в обстановке застенков богоборцев-садистов ЧК или языческого Рима, он понапрасну успокаивает себя. В исповедничестве – будущее Церкви и, вероятно, почти уже настоящее. Ибо в начале XXI века, в стране посередине Европы, с масс-медиа и офисами правозащитных организаций, громадами торговых центров и блеском лакированных лимузинов на улицах, разворачивается непредставимое.
Переход от мира к гонениям несложен. Первый акт действа посвящается патетическим монологам, заседаниям собраний и обращениям к Патриарху Варфоломею с выражением согласного чаяния освобождения Украинского Православия из-под гнёта Москвы. Проводятся опросы, согласно которым большинство граждан Украины желают "национального православия". Наконец, в ответ на обращения граждан и трудовых коллективов Константинопольская Церковь торжественно провозглашает создание своего Экзархата с престолом в Киеве, на базе которого должна начаться объединительная работа. Чаша будущих страданий выносится на авансцену, часы устанавливаются на "без пяти минут" полночь.
Акт второй, в котором, чтобы хорошо объединиться, необходимо размежеваться. Немногочисленные клирики и иерархи, именуемые автокефалистами, хотя это больше антимосковиты, автокефалии которым век не видать, собирают мероприятие "Всеукраинский Собор", на котором создают никакое, разумеется, не Высшее Церковное Управление, а самый, что ни есть, взаправдашний Священный Синод Украинской Поместной Православной Церкви или Украинской Поместной Православной Церкви (Объединённой), сокращённо УПЦ(О), т. е. по сути новую, четвёртую по счёту церковную юрисдикцию под возглавлением Экзарха Его Всесвятейшества Патриарха Варфоломея. Епархии, приходы и монастыри призывают спешно присоединяться к УППЦ-УПЦ(О), и территориальная структура будущей Единой Поместной начинает формироваться. На циферблате – четыре минуты до двенадцати.
В акте третьем процесс идёт вяло и его решено извне подхлестнуть. Количество перебежчиков остаётся малым – авторитет митрополита Онуфрия перевешивает. Пропаганда киевскими официальными лицами нового раскола вызывает кислую отрыжку. На сцену выходят коллективы самодеятельности – участники националистических формирований, изображающих на сей раз евангельских праведников и ревностных прихожан. Депутаты Рады принимают закон о "самоопределении" читай о переделе церковных объектов. Повсеместно организуются собрания, на которых клирики и миряне сталкиваются с наплывом невесть откуда прибывших людей, агрессивно продавливающих присоединение к УППЦ-УПЦ(О). При попытках захвата церковных зданий происходят столкновения, льётся кровь. В Киево-Печерскую и Почаевскую лавры вводят подразделения Нацгвардии, официально для избежания беспорядков и насилия, в действительности, для подготовки передачи лаврских комплексов раскольникам. Это пока ещё не гонения, меряться силами пробуют обе стороны, однако исход борьбы предрешён: каноническая православная община мало-помалу оказывается в положении притесняемого меньшинства. СМИ замалчивают масштабы попрания прав, нагнетая атмосферу непримиримости в отношении "москальской веры" и "москальских попов". Международная общественность благодушествует, ибо она занята, в основном, проблемами крымских татар. Так минутная стрелка часов добралась до "без трёх" двенадцать.
В акте четвёртом разгром организационных структур УПЦ МП становится свершившимся фактом, власть законодательно ставит духовенство и общины православных, сохраняющие верность митрополиту Онуфрию, на полулегальное положение. Под нажимом те покидают церкви, монастыри, епархиальные управления, куда с помпой въезжают представители УППЦ-УПЦ(О). Не выдержав давления, значительная часть иерархов, клириков, прихожан соглашаются перейти под юрисдикцию Константинополя. Но многие активные миряне и духовенство предпочитают непримиримую позицию; совершение Таинств, пастырское окормление, служение милосердия происходит в неофициальном порядке, на дому, в тех немногочисленных строениях, которые удалось переоформить как собственность некоммерческих организаций и благотворительных учреждений, коллективных предприятий и пр. Синод УЦП МП приспосабливается к деятельности в новых труднейших условиях, совершая общее руководство разрозненной сетью общин. Прямые параллели с обстановкой средины – конца 1920-х. До катастрофы на часах не достаёт двух минут.
В пятом акте трагедии напряжение переходит в экзистенциальную фазу. Между двумя частями некогда единого церковного целого разверзается непреодолимая пропасть. Под управлением Константинополя "Единый Всеукраинский" Экзархат стремительно реформируется, из употребления вытесняется церковно-славянский язык, календарь переводится на новый стиль. Антитеза "обновленчество – традиция" в очередной раз выступает вперёд. Революционная волна выносит наверх сонм одиозных личностей. В странной смеси националистических и либерально-европейских клише раскол всё дальше отходит от традиционного православного облика, приобретает характер вероучительного отклонения. Униаты в масс-медиа и властных коридорах проталкивают идею о более широком объединении с участием УГКЦ, на сей раз меняющем догматическую основу. Сопротивление расколу становится вопросом совести, сохранения чистоты веры. Общины, принадлежащие канонической юрисдикции, оказавшись на осадном положении, претерпевают колоссальные неудобства и унижения. Так открывается исповеднический подвиг Церкви Украины. Траурным боем "двенадцать" пробьёт через минуту.
В шестом, заключительном акте Украинская Церковь обретает своих новых мучеников. Обвинения в неблагонадёжности подталкивают официальные власти к уголовным преследованиям и судебным процессам. Иерархия находящейся вне закона УПЦ МП изолирована, заключена под домашний арест. Сотрудники СБУ применением силы желают добиться того, чего невозможно было добиться пропагандой и притеснениями. Гонители лютуют, выбивая из заключённых признательные показания, сеют оговоры и клевету. Тела умученных скрываются, их уничтожают, хоронят в безвестных могилах, в ряде случаев останки обретают, от них происходят чудеса. Те, кто остались на свободе, конспирируются, переходят на катакомбное положение. Почитание подвига мучеников растёт. В России и по всему православному миру чтят память "отцев и братий, за веру от бандеровской власти пострадавших".
Понимаем ли мы, что описанное – не фантастика, и может совершиться на наших глазах в продолжение короткого времени, уже ближайших полутора-двух лет, поскольку почва вполне подготовлена? Понимают ли украинцы, ставящие свои подписи под петициями в Константинополь, что выполняют роль провокаторов? Понимает ли митрополит Александр Драбинко, когда рассуждает о мнимой свободе: перейти к самостийникам или остаться с Москвой, – то, что он не имеет абсолютно никакого влияния на боевиков "Азова" и "Правого сектора"? И отдаёт ли Патриарх Варфоломей отчёт в том, что, вмешавшись раз в украинскую ситуацию, отпускает пружину страданий и тем проклинает своё имя в истории?
Интернет-ресурсы "автокефалистов" пестрят обвинениями и доносами, зародышами будущих репрессий. "Жители домов, прилегающих к церкви св. апостолов Петра и Павла УПЦ (МП), начали жаловаться на распространение в храме сомнительной литературы. "Там раздают вот такие журналы. Позиционируется как журнал для детей", – отмечает местная жительница и публикует фото журнала "Вверх" с вынесенным на обложку заголовком статьи "Нашу страну не сломить""... "Блогер, поехавший в Москву на Рождественские чтения, по возвращению в Киев был задержан в аэропорту "Борисполь" за попытку провести сепаратистскую литературу" (для справки: книгу в единственном экземпляре, с авторской дарственной надписью – А. Р.)... "Иерарх Киевского Патриархата опубликовал в Фейсбуке письмо от жителей села, которые жалуются на настоятеля местного храма УПЦ МП..."
О чём думает средний украинский верующий, читая всё это? Перед его глазами встают "чёрный воронок" во дворе, следователи, перебирающие содержимое книжных полок... И кто в данных обстоятельствах будет свободен от обвинений? У кого отсутствуют связи в России, кто в социальных сетях хоть раз не высказывался критически по адресу украинского руководства и идеологии украинства, в чьём доме подбор изданий выдержан исключительно в жовто-блакитных, свидомых тонах?..
Хотят этого сторонники церковной независимости от Москвы или нет, они загоняют себя во всё более узкий створ событий. Осознание непоправимости придёт скоро, но вернуть равновесие, пускай и несовершенное, хрупкое, окажется невозможно. Пока ещё есть время опомниться, отступить от края, иначе из глав и параграфов учебников по церковной истории гонения превратятся в обступающую с разных сторон страшную реальность.
Источник: Радонеж
