Общественный деятель Владимир Легойда – о памятнике князю Владимиру и не только о нем

Слово "исторический" относится к категории "затасканных". Его нередко используют дежурно, потому что "так надо", дабы придать особое значение тому, о чем говорится. В общем, не всегда оправданно. А ведь слово обязывающее, и даже очень. Исторический – сотворивший историю. Историю, которая, как известно, не знает сослагательного наклонения.

Выбор веры князем Владимиром имел действительно историческое значение. Жизнь в странах исторической Руси – современные Белоруссия, Россия, Украина – сложилась так, а не иначе именно потому, что этот выбор был сделан. Сделан князем, сделан народом. Что это был за выбор? Не просто между более или менее удобным способом жизни, как зачастую выбирает современный потребитель, руководствуясь соотношением желания и возможности: "Самсунг" или "Эппл", Турция или Багамы, Mazda или BMW... Выбор веры был иным. Это был мировоззренческий поиск. Поиск истины. Для наших предков, для самого Владимира окончательное решение стало безальтернативным. А ведь оно означало коренную перемену всей жизни, отказ от язычества и стремление следовать Евангелию. Что и утвердил своей жизнью сам князь, обозначивший перемену, с ним произошедшую, бессмертной фразой – "Я был зверь, а стал человек".

У истины нет и не может быть альтернативы. Современный человек зачастую думает иначе. Этот тезис подчеркнул патриарх Кирилл на открытии в конце прошлой недели памятника святому равноапостольному князю: "Сегодня мы живем в мире, где размываются истины. Культ, последователями которого многие, сами того не зная, являются, – это относительность истины, это квазирелигия современности: всё имеет право на существование, потому что, собственно, незыблемой и вечной истины не существует.

Если бы Владимир думал так же, как некоторые наши современники, он никогда не сделал бы свой выбор. Он остался бы язычником или стал бы христианином лично, на личностном уровне, но не крестил бы Русь. Тогда не было бы ни Руси, ни России, ни российской православной державы, ни великой Российской империи, ни современной России".

Этот выбор действительно определил всё развитие нашей политической, гражданской и культурной жизни. Как можно понять Достоевского с его "красота спасет мир" без рассказа о выборе веры гонцами князя Владимира? Ведь именно в этом рассказе возникает критерий красоты, такой важный с тех пор для всей русской культуры. "Мы не знаем, на земле мы были или на небе, так это было прекрасно", – говорят посланцы князя Владимира о богослужении в храме Святой Софии в Константинополе. Отсюда этот критерий красоты как чего-то беспредельно важного и дорогого для русской культуры.

Поэтому если уж и задаваться вопросом об установке памятника равноапостольному князю в Москве, то вопрос может быть только один: не почему сейчас, а почему только сейчас, почему не раньше? И всё же лучше поздно, чем никогда. Поэтому никогда не поздно.

Владимир крестил Русь в Киеве. И то, что совсем недавно, в год 1000-летнего юбилея князя, в Киеве невозможно было быть вместе, в братстве всем – русским, украинцам, белорусам, от политических лидеров до простых людей, считающих себя наследниками великого князя, – это ненормальная ситуация, это искажение нашей общей истории. Трагедия, за которой стоят ненависть и братоубийственные разделения. Еще более постыдны и недостойны попытки превратить князя из великой личности в местечкового национального лидера. Князь Владимир не может быть национальным лидером лишь одного из тех народов, которые порождены им. Он не может принадлежать только России, Украине или Белоруссии, он либо один для всех нас, либо мы своими делами оказываемся одинаково далеко от него.

Установка памятника князю Владимиру в Москве означает не то, что "это теперь у нас правильный", а то, что мы еще и еще раз говорим: святой равноапостольный князь стал отцом всего нашего народа, всех наших народов, населяющих сегодня Россию, Украину и Белоруссию. Как точно сказал патриарх Кирилл, завершая свое слово на открытии монумента: "Памятник отцу может быть везде, где живут его дети, в этом нет никакого противоречия. Но плохо, если дети забывают, что у них один отец".

...И хорошо, что князь Владимир стоит возле Кремля. Как признание его заслуг всем обществом и напоминание всем нам: и тем, кто въезжает в Кремль, и тем, кто проходит или проезжает мимо него.