Искусство для человека, а не человек для искусства

Событие это прошло совершенно незамеченным. Но вопрос о дефиниции, то есть об определении границы того или иного понятия, представляется нам чрезвычайно важным. Если с "современным" все более или менее понятно, то вокруг "актуального" сразу возникает множество мелких проблем и недоговорок. Какое общество или какую часть общества считать современными? В каком смысле нуждается это общество и кто этот смысл придумывает и определяет? И если на актуальность не влияет время создания произведения искусства, то какую историческую эпоху предлагается взять за образец для современного общества, ведь в разные эпохи господствовали подчас противоположные друг другу эстетические и этические нормы?

Известный французский философ-постструктуралист, автор понятия "борьба дефиниций" Пьер Бурдье писал: "Именно это "видение как"... которое "чистые художники" стремятся утвердить наперекор обычному видению, является основополагающей точкой зрения... которая определяет правило допуска в поле: "да не внидет тот", кто не обладает точкой зрения, согласующейся или совпадающей с основополагающей точкой зрения поля". Исходя из этого простого в своей сути тезиса о том, что тот, кто заказывает музыку, тот и решает, как именно ее исполняют, становится абсолютно очевидно, что борьба вокруг "Матильды" совсем не игра и не симулякры, а принципиальная и реальная борьба за символическую власть в пространстве российской культуры.

Нас пытаются убедить в обратном. В колонке на "Гефтере" актер Электротеатра Станиславский, например, пишет: "Российские поединки в рамках культурной политики – войны видимостей". Проще говоря, фейк, подлог – видимость противостояния. Другой автор, известный политолог, описывает споры вокруг "Матильды" как борьбу "черносотенного пуританизма" и "диктатуры "борделя", намеренно понижая и принижая стиль развернувшейся дискуссии. Третий, автор сайта "Православие и мир", пишет, что "размышления и эксперименты всегда более продуктивны, чем рутина и скука", под "рутиной и скукой", конечно же, подразумевая искусство со светской точки зрения неактуальное, в том числе и церковное.

Так какое же искусство считать актуальным? С точки зрения православия, всё и никакое. Все потому что Церковь существует вне времени и вне какой-либо светской хронологии. Строго говоря, важен только один промежуток: от первого пришествия Христа и до второго. В этом коротком-коротком, потому что временном, промежутке не существует самого понятия актуального или неактуального. Поэтому всё церковное искусство актуально в той степени, в какой оно служит делу спасения человека. Никакое, потому что вместе со сменой эпохи и столетия сменяется и стиль, а как можно придавать вечному, низменному и истинному свойства, существующие лишь во времени, и только в связи со временем свой смысл обретающие?

С того угла зрения, которое себе выбрало contemporary art (с английского "текущее, нынешнее"), само понятие "вечного" не актуально. Вечное – это что-то страшное, смутное, темное, в конце концов тайное. В этом смысле "тайное" означает не просто закрытое и недоступное, но имеющее власть над явным, мирским и явленном человеку во времени. А современная культура не хочет и не желает признавать даже возможность того, что над ней может существовать какая-то власть, кроме нее самой. Поэтому ставит на пьедестал вечного всего лишь временное.

В этой парадигме актуального, а значит временного, есть только один непреложный закон: будь актуален. Создай ситуацию, в которой о тебе говорят, при которой ты неизбежно находишься в центре внимания. Не имеет значения, как именно ты этого добьешься – сделай это! Однако вопрос "как" – это всегда вопрос нравственного закона. В церкви человек спасается "как", делает добрые дела "как", творит молитву "как": сама христианская жизнь становится вечным вопросом: "как", "каким образом"? Из этой диалектики образа христианского действия и рождается христианское искусство, и именно поэтому оно всегда стремится в себе самом воплощать не только богословскую, но и нравственную идею.

Актуальное же искусство нравственным быть не может по своей собственной сути. Исполняя непреложно заповедь актуальности, оно одновременно отказывает себе в самой возможности исполнять заповеди Христа. Поэтому христиане и относятся с таким недоверием и подозрением ко всему, что с легкой руки культурной элиты объявляется актуальным, им заповедовали: "Не собирайте себе сокровищ на земле".

По этой же причине борьба вокруг "Матильды" – это не фейк, не обман и не симулякр. Это борьба временного, которое "моль и ржа истребляют и... воры подкапывают и крадут" (Мф 6:19), и вечного, которое всегда стремится стать "столпом и утверждением истины".

Поэтому главный вопрос борьбы дефиниций вокруг искусства это вопрос, поставленный ребром: человек для искусства или искусство для человека?