Цифровая Плерома

Развитие цифровых технологий в XXI веке так или иначе влияет на все сферы жизни. Церковь как современный институт также не остается в стороне от этого процесса. Недавно на портале была опубликована статья, в которой говорилось о будущем религии в эпоху блокчейна. Предлагаем читателям ответное критическое размышление Александра Щипкова, доктора политических наук, профессора кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ, первого заместителя председателя Синодального отдела РПЦ МП по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Не озвучивая самого термина, Леонид Севастьянов статьей "Религия и блокчейн: конкуренция или сотрудничество?" поднял на портале "Богослов.Ru" тему пострелигии. Ситуация, конечно, любопытная, если не знаковая, и требует осмысления.

Статья, как мне представляется, имеет две цели. Промежуточную – высказаться против "суверенного интернета". И основную – внести лепту в формирование теории социально-цифрового "блокчейна" в ее противопоставлении религиозной традиции и в теологизацию самой этой теории. Автор идет к своей цели извилистым путем, начав с общих религиоведческих рассуждений, которые, если честно, не выглядят последовательными и точными в определениях. К примеру, неясно, что имеется в виду под "институциональными сообществами" (бывают другие?), "онтологической задачей выживания" (вероятно, экзистенциальной?) или "материальным культом" (религия потребления?). Но это к слову. Интересны ключевые предпосылки авторской концепции.

Говоря о сегодняшнем состоянии религиозности, Л. Севастьянов пишет: "Метафизика (спасение души, наследование Царства, даже очищение от грехов) в молитве рядового верующего стоит как минимум на втором плане". На первом – удовлетворение насущных потребностей, о котором рядовой верующий просит в молитвах. Феномен заместительной религиозности, который, похоже, здесь имеется в виду, известен давно. Он не имеет отношения к религиозности классической, тем более православной. Мы это наблюдали еще в 1970-е годы в протестантской массовой культуре: кому не памятно знаменитое "Oh Lord, help me buy a color TV". Но, на взгляд автора статьи, меркантилистская квазирелигиозность является сегодня едва ли не мейнстримом. Утверждая это, он ссылается на собственное "своего рода статистическое исследование" в форме "доверительного общения", не сообщая точных данных и исходных параметров исследования, – иными словами, корректнее будет говорить все же о личном опыте автора.

Вторая не менее важная авторская предпосылка относится уже к интернет-технологиям: "Два года назад "Яндекс" и Google заявили о том, что искусственный интеллект, или алгоритм, способный к пониманию текста, – как печатного, так и устного – создан. Соответственно, интернет-поисковики уже способны анализировать информацию не только по символам текста, но и по его значению". Как это связано с религией? Оказывается, напрямую. Ведь коллективный сетевой разум (блокчейн) сможет удовлетворить запросы этого самого псевдорелигиозного меркантилизма куда эффективнее, чем Бог, не так ли? Пойдет ли, к примеру, среднестатистическая девушка "молиться о поиске супруга или работы в церковь, или ее религиозное чувство сублимируется взаимодействием с интернет-технологиями и всемирным алгоритмом?" – задается вопросом Л. Севастьянов. Ответ очевиден. В конечном счете "религиозные институты больше не смогут конкурировать с блокчейном в удовлетворении повседневных житейских потребностей и научного познания". Этот риторический фокус необходим для того, чтобы теологизировать сферу цифровых коммуникаций. Вот как это делается – следите за руками.

Шаг первый – вы согласны с тем, что для большинства смысл веры и молитвы прежде всего в приобретении повседневных благ? Как не согласиться, автор же провел много-много опросов. Шаг второй – обратиться ли девушке в поисках суженого к Богу или к поисковым системам блокчейна? Вновь ответ очевиден. Блокчейн для решения этой задачи эффективнее Бога. Шаг третий – вывод, который прямо не озвучивается, но подразумевается. "Всемирный алгоритм" блокчейна и есть новая Плерома, новое божество. К нему мы должны теперь испытывать священный трепет или чувство божественного – sensus divinitatis. Ибо, как справедливо заметил булгаковский профессор, двум богам служить нельзя, а "религиозные институты не смогут конкурировать с блокчейном". Почему? Потому что блокчейн сверхэффективен. Потому что противоположная гипотеза расходится с данными блокчейна, а значит, она неэффективна.

Разумеется, саморазвивающегося коллективного разума не существует нигде, кроме как в сочинениях фантастов ХХ века. Любой гаджет имеет параметры работы, которые придуманы не другим гаджетом, а людьми. Поэтому они могут корректироваться с учетом ситуативных политических или экономических интересов. Но не будем отвлекаться от основной мысли Л. Севастьянова.

Итак, несть Бога кроме блокчейна, а Стив Джобс и Марк Цукерберг – его пророки. Похоже, мы имеем дело все же с религией, не христианской, но оккультно-сциентистской, вроде пресловутой сайентологии. Именно это и представляет собой заявленная автором "сублимация религиозного чувства" при внимательном изучении. Термин "сублимация", на первый взгляд, выглядит в тексте статьи лишней красивостью, но это важный элемент риторического камуфляжа: под вывеской "сублимации" проглядывает инициация, смена культа.

Де-факто речь идет о смене православной мировоззренческой парадигмы на культур-протестантскую, причем в ее радикальной трансформации в сторону секуляризма, постмодернизма и трансгуманизма, в связи с чем сегодня приходится применять термин "второй протестантизм". Это течение медленно развивается сегодня в правом, либерал-православном секторе церковного пространства как греко-протестантский проект. "Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног" – этот мотив слышится довольно настойчиво, хотя и убран в подтекст.

Вообще едва ли не самая примечательная черта обсуждаемой нами статьи заключается в том, что автор, занимая изучающе-отстраненную позицию по отношению к исторической религии и классической религиозности, строит свой нарратив так, что он постоянно порождает новые, сциентистски стилизованные теологемы. Здесь вера в непогрешимость "коллективного разума", в абсолютное знание, доступное его адептам при условии цифровой инициации, и почти марксистская вера в историческую необходимость. Не забыты и кары, которые падут на головы отступников. Автор не жалеет красок, чтобы показать незавидное будущее тех, кто не проникся энергиями цифровой Плеромы, "передовой магии", пророками которой оказались Google и "Яндекс". Статья Леонида Севастьянова представляет собой в полной мере катехизаторский текст, этим она и интересна. Все это несколько напоминает рассуждения Ульриха Бека об "обществе риска" и "команде мировой опасности", которая имеет право ради сохранения институциональных завоеваний либерализма применять чрезвычайные методы управления. Разница в том, что авторитаризм доктрины Севастьянова имеет не алармистский, как у Бека, а триумфально-оптимистический характер.

Что все это означает для Церкви? Сегодня, наряду с активностью воинствующих секуляристов, усиливается и давление постмодернистских мнений внутри Церкви. Запускается сценарий секуляризации и делегитимации Церкви. Используемый при этом дискурс репрезентирует мысль об особом статусе "информационного общества", по отношению к которому у Церкви якобы есть особые обязательства, которых не могло быть в индустриальную эпоху. Идея отделения Церкви от государства и общества заменена идеей ее ассимиляции, принудительного подчинения секулярным институтам и секуляристским представлениям о нормативной религиозности. В числе прочего речь идет о принятии норм так называемого "цифрового общества" (алгоритмических сообществ, информационных площадок и т. п.). Все это можно сравнить с навязыванием советского образа жизни в недалеком прошлом. Но такой курс потерпит неудачу. Именно это нам показывает исторический опыт.