Боль и стыд – за смерть и нечеловеческие унижения людей, особенно детей, которые несколько дней жили в условиях, несравнимых даже с нацистскими концлагерями; за страну и народ, с которым обращаются как со скотом; за власть, которая не способна защитить своих граждан – это лишь часть чувств и эмоций, пережитых российским народом и многими людьми за рубежом в связи с событиями в Беслане. О неизбежности подобных событий предупреждали и говорили многие российские специалисты и говорить в пустоту уже надоедает, поскольку вокруг экспертного и научного сообщества в России давно сформировался устойчивый вакуум, отделивший его и от СМИ, и от системы государственной власти и управления. Но молчать все же нельзя, не позволяет боль за "униженных и оскорбленных", которыми далеко не сегодня и не вчера стали не только жертвы террористов, но и подавляющая часть простого народа России, превратившегося в беззащитных заложников разрушающейся системы госуправления и геополитических игрищ современности. В недавнем прошлом великий народ погрузился в бедность и безысходность, его национальное самосознание осмеивается самозванными "учителями". Но сейчас речь не об этом.
Терроризм как феномен
Террор как средство запугивания населения давно вошел в арсенал орудий управления социальными процессами, сегодня – уже в планетарных масштабах. Поэтому основные корни современного терроризма скрываются отнюдь не в самих террористических организациях. Рассматривать терроризм как инициативу отдельных людей или конкретных преступных групп – значит, не рассматривать его вообще. Терроризм есть мировоззренческое и социальное порождение ставшей агрессивной и циничной в своей "деловой активности" западной цивилизации, давно идущей по пути применения (либо угрозы применения) военно-государственной силы в интересах усиления своего влияния в мире. Оборотной стороной глобализма как современной геополитической доктрины Запада является наличие постоянной угрозы полицейского вмешательства военных машин западных государств во внутреннюю жизнь других стран, угрозы непрозападным режимам и государствам(Об этом и многом другом в отношении российской и западной цивилизаций, в том числе механизмах и инструментах западных технологий более подробно см. в нашей работе: Андреев А. П., Селиванов А. И. Русская традиция. М., 2004). Технологии этого вмешательства постоянно совершенствуются, расширяясь по ареалу действия, на смену одним приходят другие, все более опасные.
Причины скрываются в корпоративно-сетевой структуре современного западного общества, транслируемой сегодня на весь мир. В социальной конструкции, построенной на корпоративных принципах, существует множество конкурентных интересов самых различных групп (корпораций), отстаивающих свои "жизненные интересы" и влияющих на своих конкурентов или осваиваемые "жизненные пространства" самыми разными способами. Чаще всего субъекты такого интереса – "деловые корпорации", транснациональные и межнациональные компании (ТНК, МНК), хотя могут быть этнические, политические и другие типы корпораций. Именно такая "политическая практика" привела к распространению этой "моды" в мире, а также непосредственно к созданию множества террористических организаций, постепенно выходящих из-под контроля своих творцов. Мир становится заложником корпоративного капитала и поставленных ему на службу государств и военно-политических блоков, их амбиций и внутренних потребностей. Все более очевидно, что и терроризм стал элементом механизма влияния на принятие управленческих решений различного политического масштаба, используется как инструмент воздействия на управление для установления, удержания или усиления власти (влияния) какой-либо группой, корпорацией, государством в том или ином регионе планеты. Раньше широко афишировавшиеся (через СМИ) требования террористов уже и тогда чаще были лишь прикрытием реальных целей стоящих за ними людей и крупных политических и экономических интересов, то есть, тех истинных задач, которые ставились перед террористами. Криминальный интернационал стал неотъемлемым компонентом финансово-экономической и геополитической инфраструктуры Запада. Это закономерный этап развития современной западной культуры, которая в своей "деловой активности" давно стала эгоистической конструкцией, где забыты понятия справедливости, альтруизма, совести, милосердия.
Как всякий социальный феномен, терроризм имеет тенденцию к эволюции, которая происходит на наших глазах. Так, с экранов ТВ в печальной череде информационных блоков по поводу событий в Беслане прозвучала фраза, что "терроризм перешел на самофинансирование". Но это лишь попытка утвердить общество в американской версии терроризма, что какие-то злоумышленники из Аль-Каиды, Бен Ладен и другие таким образом лишь преследуют свои цели. С этим нельзя согласиться. Терроризм перешел не столько на "самофинансирование", сколько на коммерческую ("деловую") основу. Терроризм теперь все меньше представляет собой активность отдельных лиц, групп, организаций (преступных, политических, религиозных), постепенно обретая новую форму организации и превращаясь в тип бизнеса, в наемный терроризм, наряду с наркомафией, заказными убийствами, торговлей человеческими органами и другими видами международной преступности. "Бизнес есть бизнес" – есть спрос (заказ), есть и предложение, которое становится все более "профессиональным".
Этот кровавый "бизнес" давно нашел свое место в геополитических по масштабам "национальных интересах" различных стран (особенно США) и "деловых интересах" крупнейших мировых корпораций (большого бизнеса). В этом "бизнесе" есть свои правила, своя социальная база и субкультура (точно так же, как есть свои "понятия" в криминальном мире), своя система организации, система поиска и исполнения "заказов". Соответственно по характеру терактов, их локализации, времени проведения можно с большой степенью вероятности вычислять круг заинтересованных организаций и лиц, которые обычно и являются заказчиками (железная логика: скажи мне, кому это было выгодно, и ты назовешь заказчика). Здесь случайностей не бывает в отличие от автомобильных или авиационных катастроф. Так, захваченный в Беслане террорист говорил не о каких-то требованиях, а о том, что им "приказали захватить школу" (так же, как никаких требований не высказывалось во время многих терактов в разных странах мира). То есть они – наемные солдаты террористических организаций. Причем нет ничего странного в эскалации форм террора: как только люди "привыкают" к тем или иным формам терроризма, перестают "ужасаться", происходит ужесточение форм – вот логика развития и самосохранения этого "бизнеса". Поэтому современный тип терроризма требует специальных методов и форм противодействия.
Конечно, остаются и феномены религиозного фанатизма, экстремизма, но сегодня это далеко не основное. Причем это не меняет главного: любой терроризм – это ответ на вызовы и запросы со стороны западной цивилизации.
Российские события: кто виноват?
Очевидно, что сейчас основное поле террористической войны переместилось в Россию. И неспроста – поскольку именно в нашей стране сосредоточены сегодня многие крупнейшие планетарные интересы.
Полагаем, что в терроризме в мире и в России заинтересованы в первую очередь США, стоящие на пороге национально-политической катастрофы, а именно финансово-политические группы, стремящиеся к продолжению жесткой внешней и внутренней политики. В терроризме в России заинтересованы также отдельные корпорации и силы внутри страны, стремящиеся закрепить сложившееся разделение собственности и власти, усилить режим силовыми способами, продолжить политику "внешнего управления" со стороны Запада, а также не допустить перехода контроля над Россией либо частями ее территорий в руки других конкурентных стран и корпораций (особенно Дальнего Востока). Понятно, что все это требует глубоких и детальных исследований.
Истинные цели терактов в России поэтому таковы:
1) укрепление веры простых людей во всем мире, что нужно усиливать военно-силовые способы решения мировых проблем, тем самым увеличивая финансирование армии и спецслужб, доходы соответствующих финансово-промышленных корпораций. Непосредственно в этом заинтересованы американские и другие международные силовики и магнаты, сплотившиеся вокруг Буша в преддверии очередных выборов;
2) воздействие на российскую власть с целью сохранения "статус-кво" и дальнейшего усиления контроля над Россией и ее территорией;
3) одновременно углубление хаотизации российского общества, снижение степени самостоятельной управляемости, а также диагностика его состояния путем разведки способов реагирования общества и власти на разные ситуации, готовности силовых структур, проверка защищенности России на разных направлениях.
События в Беслане продемонстрировали (в очередной раз), что система государственной власти не в состоянии защитить своих граждан от терроризма, так же, как от бедности, разрушения культуры, внешней конкуренции и т. д. Это бессилие власти вызвано параличом либеральной идеологии в стране, основанной на ошибочном отрицании необходимости сильной государственной власти (в отличие от "развитых стран"). Отрадно, что В. В. Путин признал, что политики, находящиеся у власти, были в плену романтических иллюзий, недооценили жесткости реального мира (называя вещи своими именами, были неадекватны и непрофессиональны в оценке реальности). Но в воздухе висит вопрос: если были заблуждения и непонимания до 1995 года, до первой чеченской войны, то неужели не стало понятно ни после второй чеченской войны, ни после трагедии на Дубровке, других терактов? Логически возникает и другой вопрос, а насколько глубоко и адекватно сегодняшнее, высказанное президентом вслух "понимание"? Быть может, хотя бы такое унижение и беззащитность человека перед лицом террора смогут наконец заставить трезво взглянуть российских политических и государственных деятелей на проблемы жестких реалий планетарного устройства и отойти от эйфории "единой лодки", которую мы все пытаемся создать (со времен романтических иллюзий Горбачева)? И в то же время удастся ли удержать эмоции, чтобы они не захлестнули разум и не привели к тому, к чему нас толкает действительность на протяжении нескольких лет, – к либеральному нацизму?
Естественен и такой вопрос: разве может страна эффективно бороться с терроризмом в условиях постоянной дестабилизации системы государственного управления, непродуманного шараханья в поиске моделей управления на все более опустошаемом профессиональном управленческом поле. Как можно быть эффективными, если реформа министерств и ведомств, в том числе силовых, вновь превратилась в пол года чехарды и неопределенности, в которой люди решают не профессиональные проблемы, а занимаются "подковерными интригами" с целью усидеть на своих стульях? К слову, источники такой административной "реформации" тоже кроются в стремлении сделать систему управления "как в развитых странах", на этот раз как в США.
Одна из основных причин социальной дестабилизации понятна – под предлогом идеологического демонтажа были разрушены традиционные основы жизни российского общества, в особенности система государственного управления и подготовки профессиональных кадров в самых разных сферах хозяйства и управления. Сломаны система мотивации и лестница подготовки кадров, профессионалов самого широко круга профессий – в управлении, планировании и аналитике, в экономике, в различных технологиях, в науке, в образовании, в армии и спецслужбах... Практически везде. Страшно сказать! Даже здравая идея "разделения полномочий" (в центре и на местах, внутри системы исполнительной власти) в итоге лишь перекладывает ответственность на еще менее компетентные местные власти, вообще не имеющие механизмов решения этих проблем (у них просто нет таких кадров). Поэтому удивительны не события в Беслане. Удивительно, что подобные кошмары не приобретают еще более массового характера...
Понятно, что сегодня речь не идет и не может идти о примитивной "реставрации административно-государственной системы". Но абсолютно необходимо вести речь об обретении Россией нового, но соответствующего ей, ее великой традиции современного лица. Лица, которое должно прийти на смену жалким маскам, пытающимся копировать западные физиономии либо возникающим в воспаленном воображении маргинальных идеологов.
Что делать?
Исходить необходимо из того, что мир строится и еще долго будет строиться на принципах силы. Пусть это будет не противостояние идеологий, а противостояние конкурирующих стран и корпораций в борьбе за ресурсы и информацию. Следовательно, борьба должна быть системной и продуманной. Ни прямые трансляции "с места событий", ни самые разные мнения (государственных деятелей, "видных политиков и деятелей культуры", обычных людей с улицы), ни даже массовые манифестации ни на шаг не продвигают к решению проблем. То есть к ответу на вопрос "Что делать?", чтобы минимизировать возможности повторения подобных кошмаров современности, более компетентно выстраивать свои позиции в различных (сложнейших! ) мировых процессах. Это могут сделать лишь систематические усилия государственной власти с использованием профессиональных научных и экспертных сообществ. Поэтому продолжение сегодняшней политики, в том числе игнорирования отечественного экспертного и научного сообщества, дальнейшее расширение влияния непрофессионализма и некомпетентности в государственном управлении – одна из главных причин происходящего и потому ситуация чревата еще более серьезными последствиями.
Так что же делать? Искать Басаева за миллионы долларов? Может быть, и это, но главное лежит в иной плоскости. Для борьбы с системой, противостоящей нашему государству и народу как конкурентам, нужны системные же решения. Если не справляется система управления, нужно менять систему или хотя бы принципы ее функционирования, а не отдельных персонажей в ней. На мой взгляд, необходимо следующее:
1. Вернуть управление в страну, сделать ее суверенной (самостоятельной) в принятии своих стратегических и тактических управленческих решений. До сих пор значительные важнейшие сегменты управления находятся вне страны. Об этом теперь говорят многие. Причем попытки проявления самостоятельности в политике, экономике, культурном строительстве до сих пор решительно пресекаются. Понятно и то, что государству для зашиты нужна сильная граница, о чем также говорил президент России. Только какая граница?
2. Если древние китайцы справедливо говорили, что для устойчивости государства нужно доверие его граждан к власти, то есть смысл говорить и о другом: государство может быть устойчивым лишь тогда, когда у правителей есть доверие и уважение к своему народу, уважение и доверие, основанное на понимании своей традиции, истории, культуры. Этого во многом лишены отечественные идеологи либерализма на протяжении уже двух столетий в погоне за иллюзорно-мечтательными "оптимальными моделями". Никакие проблемы в стране невозможно решить лишь "единством" внутри элиты.
Нужно единение политической элиты с народом (в том числе в деятельности силовых структур), а не единение с собой или с западными партнерами.
3. Всякое управление предполагает наличие интеллектуальной системы по выработке системы целей, анализу тенденций, то есть, образно говоря, "головы", центров стратегического планирования, анализа и прогноза. Пока их нет ни в органах государственной власти и управления в центре и на местах, ни в силовых структурах, ни в других государственных учреждениях и ведомствах, нет и постоянной системы заказа существующим небольшим негосударственным центрам. Почти все делается по чьему-то "мнению и разумению", "по аналогии с развитыми странами", а на деле – под копирку или под диктовку со стороны разных "друзей и советников", которые строят свой (а не наш! ) дом и за спиной которых стоят мощнейшие интеллектуальные корпорации, мозговые тресты, которые благополучно управляют нашей страной через различные социальные каналы, используя современные технологии. Пример Беслана радикален. Теракты не смогли быть предупреждены при всей оперативной мощи, а за два дня, когда террористы удерживали в плену наших людей, мы не смогли придумать ничего (возможно, было уже поздно что-то предпринять и оставалось просто ждать, когда ситуация разрешится сама собой, пока сами обезумевшие от унижения, страха, физиологически и психически истощенные люди не пошли под пули и оставалось лишь прикрывать их телами самоотверженных офицеров спецназа). Ситуация не контролировалась, слишком далеко зашли по пути неуправляемости. Поэтому нужно усилить государственную власть, расширить привлечение профессионалов, восстановить системы их подготовки, отбора, ротации.
Нужно активное создание государственных аналитических центров, особенно по стратегии развития государства, современным технологиям государственного управления, геополитике, геоэкономике, терроризму, а также осуществление государственной системы исследовательского поиска. Нужно систематическое продумывание принципов устройства российского государства на основе исследований, а не идеологических выдумок. Причем только государственное финансирование серьезных масштабов (сопоставимых по своей значимости с исследованиями по космосу, авиации, ядерной физике в свое время) может спасти ситуацию и снова вернуть ее в поле управляемости. Причем, понятно, нужны далеко не только ситуативные "центры оперативного реагирования" (которые, естественно, тоже необходимы и нуждаются в постоянном развитии), но и исследовательские, стратегические центры. Без этого страну разорвут на куски (не только фигурально, по вскоре и буквально).
20.10.2004
Источник: Власть
