"Россiя". Олег Гущин. Исламский мир и мы

На эту тему написаны уже целые библиотеки, и фонды их пополняются неустанно. Но для реальной политики нужны не столько научные или псевдонаучные (таких, к сожалению, тоже хватает) работы, а конкретные документы с четко указанными целями и задачами. А также, по возможности, намеченными путями их достижения. Попытку создать такой документ и предприняло межфракционное депутатское объединение Государственной думы "Россия и исламский мир: стратегический диалог".

Появление этого документа никак нельзя назвать несвоевременным. Во-первых, мусульманские страны все громче заявляют о себе в мировой политике. А во-вторых, России действительно пора более или менее четко сформулировать свою концепцию внешней политики, а не кидаться в крайности и не реагировать на проблемы по мере их поступления. В военном деле это называется утратой инициативы, а она известно к чему приводит. Понятно, что доклад не претендует на то, чтобы полностью определить упомянутую концепцию внешней политики, однако явно стремится застолбить определенный ее участок, что тоже неплохо. Для чего же и существует Государственная дума, как не для того, чтобы думать о делах государственных? Тем более что в составлении доклада принимали участие, как указано на титульном листе, "эксперты из академических институтов, исследовательских центров и практических ведомств".

Что это за мир такой?

Итак, Россия и исламский мир. Безбрежный океан суждений, перспектив и императивов. Необходимость стратегического диалога не может вызвать сомнения ни у одного разумного человека. Но диалог - это разговор двоих. Есть одна сторона и есть другая сторона, вот они и ведут между собой диалог. И если с Россией все более или менее понятно, это страна такая, официально именуемая Российской Федерацией, то понятие "исламский мир" вызывает много вопросов. Что такое исламский мир? Где его начало и где его конец? Кто его представляет и т. д. ? У журналистов, пишущих на международную тему, есть такое правило: сопоставляемые предметы должны быть соответствующими по уровню. То есть нельзя писать, например, "Париж потребовал от Испании" , а "Мадрид ответил Франции". Париж может что-то потребовать от Мадрида, а уж Испания, в свою очередь, отвечает Франции. В данном случае этот принцип не соблюден, а это не просто стилистическая погрешность, это уже подмена понятий.

Исламский мир бесконечно разнообразен, каждый шестой человек в мире если и не является истовым мусульманином, то, во всяком случае, живет в стране, которая считается мусульманской. Да и пространство, занимаемое этим самым исламским миром, огромно и простирается от Атлантики до Тихого океана, захватывает значительную часть Азии и Африки, забираясь при этом и в Европу, и в Америку. Все это так, но в свете всего этого стоит подумать: так ли уж много общего между татарином и малайцем, персом и сомалийцем, бенгальцем и турком? По логике вещей - только то, что все они исповедуют ислам, или, лучше сказать, должны исповедовать ислам. В той же степени, в какой итальянец вроде бы должен быть католиком, голландец - протестантом, а русский - православным. Но всем прекрасно известно, что и итальянец может быть атеистом, и русский католиком, и голландец, надев оранжевый балахон, бубнить "харе Кришна". Применительно к исламскому миру это, наверное, еще более верно, ибо Европа всяко более компактна географически и едина и в своем образе жизни, и в образе мышления. Уже не говоря о том, что ислам и в богословском смысле не более един, чем христианство.

Возникнув на 600 лет позже христианства, ислам пережил примерно ту же эволюцию. Сначала Халифат, глобальная империя под стать Византийской или империи Карла Великого, потом распад на множество государственных образований. Само же вероучение, соответственно, тоже претерпело массу потрясений, распад на многие течения, последователи которых истребляли друг друга едва ли не с большей жесткостью, нежели иноверцев. И с тем же мотивом: иноверцу неведомо Слово Божие, а еретик его исказил. Впрочем, оно и понятно, не может долго существовать огромное единое государство, включающее в себя разные народы, отделенные друг от друга тысячами километров, мощными преградами традиций и предрассудков, а главное - огромным различием региональных и впоследствии национальных интересов. Единственным связующим звеном в этом случае остается религия, но и она тут же начинает дифференцироваться и распадаться на течения сообразно интересам народов и регионов. Это было верно в Средние века, это остается верным и сейчас, в век информатики и массовых коммуникаций.

Такие разные мусульмане

Автору этих строк пришлось значительную часть своей жизни прожить в разных арабских странах, и поэтому есть возможность сравнивать. Например, в либеральном и в меру европеизированном Тунисе довелось полемизировать с местным жителем о том, как выглядит арабский национальный костюм. Мой собеседник демонстрировал мне в витрине сувенирной лавки широкие штаны, рубаху до середины бедра, расшитую жилетку и мягкую темно-красную феску - тарбуш. Я, перед этим долго живший в Йемене, говорил про клетчатую юбку - футу, наматываемый на голову платок - куфию и широкий пояс, за который затыкают кривой кинжал - гамбию. Правы, понятное дело, были оба. И то сказать, национальная одежда в конечном счете есть производное от климата, а тот, в свою очередь, - от географии. Но ведь дело не только и не столько в одежде. Тунис, находящийся в двух шагах от Италии и являющийся геологическим продолжением Апеннинского полуострова, тысячами уз связан с Европой и по всем позициям гораздо ближе к ней, нежели к своим номинальным соплеменникам в Аравии и единоверцам в Индонезии. А что уж говорить про турок, которые создали демократию по европейскому образцу, стали членами НАТО и в обозримом будущем вступят в Европейский союз. К слову сказать, в начале девяностых, когда в распавшемся СССР бушевал парад суверенитетов, националисты размахивали флагами всех цветов радуги, никому так и не удалось раскачать вражду между русскими и татарами, соответственно, первым и вторым по численности этносами Российской Федерации. Хотя желающие, несомненно, были. Наверное, потому, что, исповедуя разные религии, оба эти народа уже много лет живут не просто бок о бок, а вместе, одной жизнью, и не считают друг друга настолько уж "иными". Значит, дело не религии, не в расе, не в национальности, а в образе жизни.

Но вернемся к термину "исламский мир". Безусловно, мусульманские страны в последние десятилетия XX века сделали большой шаг вперед и значительно усилили свою роль в мировой политике. И дело тут не в пакистанской атомной бомбе и не в арабской нефти, а в том, что не может одна шестая часть человечества оставаться на обочине мировой политики и истории. Тем более - по теперешним временам информационных технологий и массовых коммуникаций. Но выходит на эту торную дорогу каждый народ сам по себе. Иначе почему именно периферийная мусульманская Малайзия превратилась в "азиатского тигра" , а не чудовищно богатые Саудовская Аравия или Ливия? Если даже считать, что у всего человечества один путь, то каждый идет по нему с разной скоростью, как неизбежно растягивается на марше пехотная рота. А когда так, то египтяне есть египтяне, а афганцы есть афганцы, это разные народы, разные страны, и строить свои отношения с ними надо индивидуально, с учетом их и - самое главное - наших интересов. В этом и заключается суть проблемы.

В каком направлении двигаться?

Среди многих здравых и разумных мыслей, которые высказали составители думского доклада "Россия и исламский мир: стратегический диалог" , самой главной представляется следующая. В начале государственного существования Российской Федерации тогдашний министр иностранных дел А. Козырев в силу личных склонностей и ограниченной компетентности круто заложил руль нашей внешней политики на Запад. Его с энтузиазмом поддержала золотая молодежь из окружения незабвенного Бориса Николаевича. Оно и понятно, гораздо приятнее блистать на парижских авеню или на Пикадилли, нежели глотать пыль на улицах Саны и скучать в Тегеране, где и выпить-то толком нельзя. Положение несколько исправил Е. М. Примаков, но даже теперь назвать нашу внешнюю политику до конца сбалансированной нельзя. Как нельзя говорить о том, куда именно она должна быть сориентирована - на Восток или на Запад. Внешняя политика на то и внешняя (а не восточная или западная), чтобы разумно и выгодно вести дела со всем миром. И не в интересах "борьбы с империализмом" или каких-либо других подобных идей, а исключительно для улучшения жизни людей, населяющих Россию, и в долгосрочной, и в краткосрочной перспективе. Это и есть тот постоянный интерес, который отрицает наличие постоянных друзей и врагов.

И в заключение небольшой экскурс в географию. Когда говорят о Востоке и Западе, то, точно по Киплингу, как правило, имеют в виду исламский и христианский мир. Но достаточно взглянуть на школьный глобус, чтобы убедиться, что за Индом земля не кончается. Дальше лежит Индия, а еще дальше - Китай. И если одна шестая человечества - мусульмане, то другая шестая - китайцы. И для Китая мы все - и мусульмане, и христиане, и, кстати, иудеи, - все мы, поклоняющиеся Богу Единому, есть Запад. И, глядя на наши распри и дискуссии, Китай в полном соответствии с конфуцианской этикой помалкивает и строит, строит и строит...

Россiя 09.12.2004