"Что Россия думает об исламе"

Можно с полной уверенностью сказать, что религиозная нетерпимость в СМИ, так называемый язык вражды, встречается довольно редко по сравнению с языком вражды, ориентированным этнически.

В иерархии объектов языка вражды "мусульмане" никогда не поднимались выше седьмого места, не говоря уж о других конфессионально определяемых объектах. Ситуация резко изменилась после Беслана. По наблюдению информационно-аналитического центра "СОВА", ведущего мониторинг языка вражды в СМИ (отчеты представлены на сайте центра http://sova-center.ru), его подъем оказался в целом заметно ниже, чем после "Норд-Оста".

Зато 12,7% негативных высказываний пришлось на мусульман, что, конечно, меньше, чем у такого объекта, как "чеченцы", – 28,8%, но больше, чем у традиционно "популярного" объекта "кавказцы как целое", – 11,7 %. При этом осуждение исламофобии самими журналистами встречалось вдвое реже, чем осуждение чеченофобии. Важно подчеркнуть, что в мониторинг не включались негативные суждения о ваххабизме и радикальном исламе: мы исходили из того, что эти термины обычно играют роль политической, а не конфессиональной идентификации.

Вообще в языке вражды значительное место занимают не принципиальные суждения, а некорректное словоупотребление. Общим местом уже стал пример употребления слов "шахид", "шахидка" в значении "террорист-самоубийца", хотя российские мусульмане и не только они не раз напоминали, что слово "шахид" (то есть мученик) имеет для верующих совсем другое, позитивное значение. Отменить это новшество в русском языке уже не удастся, но ведь можно избегать его употребления в СМИ, как избегают журналисты не менее устойчивой поговорки "незваный гость хуже татарина".

Невозможно отрицать, что дело не только в неаккуратности журналистов: в конце концов отмеченный рост нетерпимости должен иметь более содержательное объяснение. Оставляя в стороне версию сознательного раздувания исламофобии из политических соображений, можно предположить, что основная причина в самом способе рассуждений о мусульманах и исламе.

Годы, прошедшие с атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке и захвата "Норд-Оста" в Москве, были наполнены активным обсуждением темы так называемой исламской угрозы. Эта тема с разной степенью компетентности и подробности обсуждается в прессе, на конференциях, в научных сборниках и просто на кухнях. Видимо, именно подготовленность почвы и дала всходы исламофобии в ситуации кризиса.

В прессе в самом лучшем случае это проявляется в такой, например, постановке вопроса: "Если учесть, что все крупные теракты в мире организованы исламистами, значит ли, что ислам – это абсолютное зло?" Журналист в данном случае предполагает отрицательный ответ и даже подталкивает к нему, но попутно делает явно ложное утверждение. В целом же журналист выступает здесь от имени обывателя. Именно на подобном уровне возможны рассуждения об "абсолютном зле" применительно к многомиллионной религии, об отождествлении террора с исламом и т.д. И сам принципиальный недостаток информированности о предмете есть свойство исключительно обывательского суждения.

Обывательское суждение – это не признак умственной отсталости, оно свойственно всем нам, когда мы сталкиваемся, особенно неожиданно, с новым объектом, тем более в ситуации опасности. Можно быть интеллектуалом и все равно продемонстрировать именно такой подход к предмету, характеризующийся прежде всего склонностью к поспешным обобщениям

В качестве примера можно взять известную статью диакона Андрея Кураева "Как относиться к исламу после Беслана?" в газете "Известия" от 15.09.04. Автора уже не раз критиковали за негативное отношение к исламу. Но здесь важнее не отношение, а способ рассуждения, к сожалению, весьма распространенный.

Нет никакой фактической ошибки в часто цитируемых строках этой статьи: "Может быть, терроризм – это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные учителя!.. При таких масштабах террористическая проповедь – это болезнь уже всего исламского сообщества".

Однако затем начинаются немотивированные обобщения: "И еще одна причина ответственности всего мусульманского мира за своих подонков в том, что изряднейшая часть мусульманского мира считает террористов не подонками, а героями". Или: "Мир ислама ответствен за исламский терроризм хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность".

В чем ошибка этих обобщений? Ведь действительно для многих мусульман террористы – герои. Например, не так давно поволжский муфтий Мукаддас Бибарсов восхвалял покойного шейха Ясина и сравнивал его деятельность с действиями партизан в Великую Отечественную.

А ошибка – именно в неправомерном обобщении. Ислам или мир ислама не существует как субъект политической или какой-то иной воли. Какие-то мусульманские деятели могут считать иначе и рассуждать о позиции исламской уммы в целом. Но внешний и не связанный никакими исламскими представлениями наблюдатель (каковыми и являются большинство наших граждан) мог бы присмотреться и заметить, что в мире ислама нет никаких единых структур, нет общих для всех авторитетов, нет даже общепринятой системы ранжирования этих авторитетов. Следовательно, нет и быть не может никакой группы лиц, которая могла бы выступать от имени ислама в целом. Говорить же вне ислама об исламе как целом – значит либо некритически повторять мусульманские религиозные конструкции и представления (независимо от своего к ним отношения), либо конструировать собственные представления, неправомерно обобщающие эмпирический материал.

Такая ошибка приводит к возникновению фантомных отношений с миром ислама, который критикуют, поносят, одобряют, планируют вступать с ним в какие-то отношения. На самом же деле критиковать, осуждать или одобрять всегда следует конкретные организации, течения, группы, и только с ними практически возможно выстраивать какие бы то ни было отношения, плохие или хорошие.

Чрезмерное обобщение всегда чревато ксенофобией: ведь созданный им фантомный объект неизбежно, именно из-за своей нереальности, обладает какими-то малопонятными свойствами. Такое восприятие также подталкивает к фантомной политике, заведомо неэффективной в попытках и вражды, и дружбы.

Мы часто слышим, например, что "ислам – это религия мира". В этом случае решающее значение имеет то, кто произносит эту фразу. Если это мусульманский деятель, в его устах она звучит как утверждение миролюбивости его религиозных представлений, которую он хочет донести до какой-то части своих единоверцев. Это помимо прочего очень позитивное с политической точки зрения действие.

Если те же слова говорит человек для ислама внешний, он делает вроде бы религиоведческое, а на самом деле обывательское обобщение, звучащее для слушателя по меньшей мере неубедительно. Ведь все мы знаем о существовании политического насилия под лозунгами ислама – так что же имеет в виду этот человек? Или он игнорирует факты, или пытается сказать, что мусульмане, практикующие насилие под религиозными лозунгами, – не мусульмане. Да, часто так и говорится. Но с какой стати надо верить внешнему человеку – разве он больший исламский авторитет, чем упомянутый шейх Ясин или множество других агрессивных духовных лидеров? Вот слушатель и не верит. Если же он изначально был настроен по отношению к мусульманам подозрительно, то решит, что стал объектом недобросовестного манипулирования, и лишь укрепится в своих негативных эмоциях. Неправомерные обобщения, пусть и предпринятые с лучшими намерениями, фактически разжигают ксенофобию.

Остается только добавить, что такие обобщения возможны и случаются отнюдь не только в отношении ислама. Например, если кто-то пишет, что православные протестуют против присвоения гражданам ИНН (а такого рода заголовков можно встретить немало), то это вопиюще грубое обобщение. Правда, в этом случае неправомерность хотя бы менее убедительна: все-таки в протесты против ИНН так или иначе вовлечена незначительная часть православных, и это легче заметить, чем оценить процент симпатизирующих бен Ладену, Ахмаду Ясину или Шамилю Басаеву.

Конечно, не все могут быть специалистами по радикальным исламским движениям, поэтому поверхностные суждения, к сожалению, просто неизбежны. Но все мы можем сначала подумать, а уже затем говорить. Это, без сомнения, повысит качество общественной дискуссии по такой острой проблеме, как террор под флагом ислама, и одновременно снизит уровень нетерпимости к мусульманам.