Формирование правильных мировоззренческих ориентиров – актуальная задача обществоведов России. Эта проблема особенно значительна для Северного Кавказа, где этно-конфессиональные недоразумения вылились в кровавый конфликт, которому не видно конца. Серьезным вкладом в осмысление создавшейся ситуации является книга доктора философских наук, заслуженного деятеля наук РД, профессора философии Дагестанского государственного университета Мустафы Билалова "Суфизм и познавательная культура".
В предисловии автор обозначил жанр: научно-публицистический. Поэтому он не претендует на строго научное изложение материала:" научные установки органически сочетаются с обыденными примерами и их общественной остротой.
С философской исповедальностью автор размышляет: "Я пытаюсь понять себя, понять нас, дагестанцев: Кто мы? Чего мы хотим? Куда мы идем? На что мы способны?". Упрекает дагестанцев за теракт в Каспийске 9 мая. Эта масштабная трагедия – фактически результат идейного перепутья, мировоззренческого вакуума.
Профессор М.Билалов утверждает, что суфизм как культура насыщен познавательными формами и элементами. В этом мистическом направлении мусульманской религии самая большая концентрация элементов познавательной культуры. Автор убедительно указывает на отличие суфийской сдержанности и скромности от тривиального, волевого аскетизма. По мнению автора, мусульманский мистицизм ценен прежде всего верой и любовью к Абсолюту и Богу – тем и способствует самосовершенствованию человека. Философ делает акцент на мудрость сердца суфия, не подлежащую рациональному объяснению.
М.Билалов предпринимает экскурс в историю ислама и аргументирует возникновение суфизма как закономерного явления духовно-познавательной культуры человечества. Но важно то, что ученый диалектически относится к суфизму как к средству познания: ничуть не умаляет его роли, но и не преувеличивает ее.Философ не рассматривает суфизм как единственную инстанцию познания. Указывает на его недостатки, выражающиеся в явном преувеличении роли сердца, любви, инициативного, мистического в познании истины – в том, что по сути игнорируется рассудочное и разумное мышление в процессе познания.
Философ дифференциирует религиозную и научную веру. Религиозная вера обусловлена духовным авторитетом, формирование же научной веры не приемлет авторитета. Но Билалов признает возможность соприкосновения религиозной веры и научной эмпирики. Например, многие элементы астрологии перешли в структуру современной науки после их обоснования естествознанием. Поэтому ученый допускает мысль о том, что даже в цивилизации XXI века оккультные науки и мистические практики могут иметь перспективу. В результате профессор приходит к синтезированному выводу: без стыковки знания, убеждения и веры невозможно решать ставшие уже кризисными теоретические и практические вопросы взаимосвязи религии и науки, суфизма и этнической культуры.
В книге освещена структура и поэтика суфийского познания. Указано на особое значение суфизма для познавательной и иной культуры кавказцев в связи с тем, что суфизм немногословен, даже молчалив: для темпераментных и щедрых на слова кавказцев суфизм является сдерживающим от излишних эмоций фактором.
М.Билалов предостерегает от абсолютизации конкретного направления ислама, в том числе и суфизма, поскольку это ведет к противоречиям, а то и полярному противостоянию между течениями ислама, что сегодня и наблюдается на Северном Кавказе.
25.01.2005
Источник: Дагестанская правда (Махачкала)
