""Corriere della Sera": "На Востоке все были убеждены, что Агджу вооружил Кремль""

"Не бойтесь", – одно из самых известных и частых увещеваний, с которым Иоанн Павел II обращается к верующим. Именно в этих словах, по мнению Виктора Заславского, мы находим объяснение решающей роли, которую Кароль Войтыла сыграл в дестабилизации коммунистического тоталитаризма.

"В брежневскую эпоху, объясняет ученый русского происхождения, изучающий советскую систему, – в населении Польши и других стран нарастало глубокое недовольство. Но люди не осмеливались протестовать, потому что были парализованы страхом перед режимами, готовыми применить оружие устрашения против оппозиционеров. Избрание Папы и его первый визит в Польшу, при огромном стечении народа, имели воодушевляющее значение: два этих события придали силы широким народным массам восстать против властей. Для кремлевских олигархов рождение "Солидарности" было страшнейшим ударом".

- Почему?

- Профсоюз Леха Валенсы был движением, которое было трудно подавить. КГБ умела действовала против советских диссидентов, объединенных в небольшие группы. Но "Солидарность" насчитывала миллионы членов, нельзя было арестовать всех.

- Забастовки рабочих Гданьска оказались неожиданностью для номенклатуры СССР?

- Я бы сказал, да. Со времен Сталина московские правители испытывали страх перед мобилизующими возможностями католической церкви. Однако, в начале они не поняли значения избрания Войтылы. Необходимо учитывать, что речь шла о престарелом руководящем классе, представленном в основном 80-летними, не отличавшимися особой живостью ума.

- Можно ли предположить, что они были встревожены настолько, что сочли физическое устранение Папы единственно возможным решением?

- Без сомнения, они ощущали опасность, потому что "Солидарность" являлась опасным примером для всех народов, оказавшихся под их господством. Даже с идеологической точки зрения, страшным ударом было то, что восстала не буржуазная интеллигенция, а многочисленные рабочие, класс, представителями которого называли себя советские руководители. Однако, я испытываю определенные сомнения, что оружие в руку Агджи вложил Кремль.

- Почему?

- Если было принято официальное решение на высоком уровне, многие бы о нем узнали. И после крушения СССР что-то бы всплыло на поверхность, еще и потому, что подобного рода информацию можно продать по очень высокой цене. Но после падения режима, так ничего и не всплыло, и это заставляет меня сомневаться.

- Так, значит, советский или болгарский след нереален?

- Трудно сказать. Можно предположить, что инициатива покушения принадлежит какой-то узкой группе людей, которая действовала через голову партийной верхушки, воспользовавшись хаосом, в котором пребывало в то время советское руководство.

- Но могла ли столь деликатная операция осуществляться подобным образом?

- Не исключено. Я бы хотел процитировать отрывок из дневника Анатолия Черняева, который был близким соратников Михаила Горбачева. 30 декабря, через несколько дней после начала интервенции в Афганистан, он писал: "В русской истории даже при Сталине не было периодов, когда столь важные решения принимались подобным образом, без обсуждения. Верхушка не отдавала себе отчета в том, что она делает и зачем". С другой стороны, в историческом смысле, не столь важно установить, кто отдал приказ о совершении теракта.

- Почему, разве речь не идет о крайне важном событии?

- Без сомнения. Но главное не то, кто был его архитектором, а то, к каким последствиям это событие привело. Все на Востоке были убеждены, что Агджу направил Кремль. Если бы Иоанн Павел II погиб, оппозиционеры лишились бы своего маяка. Но тот факт, что Папе удалось выжить, свидетельствовал о том, что власть не всемогущественна, что можно продолжать бросать ей вызов.

- А государственный переворот генерала Ярузельского?

- Это был провал, как и все попытки урегулировать коммунистический кризис репрессивными мерами. Закат системы продолжался, и польская рана оставалась открытой.

- Это и стало причиной избрания новатора Горбачева руководителем КПСС?

- Данные, которыми мы располагаем, дают возможность предположить, что больше, чем ситуация в Польше, на это повлиял катастрофический ход афганской войны, выявившей техническую отсталость СССР и в военной области. Вместе с тем я думаю, что Горбачев был искренним, когда тепло отзывался о Папе и когда утверждал, что ему ничего не известно о подготовке теракта, совершенного Агджой.