"Турецкий огонь в европейском кувшине"

История Турции показывает, что можно успешно объединить светский европейский уклад и глубокую религиозность. От последнего Турция не собирается отказываться ради вступления в ЕС

Евросоюз готов принять Турцию в свои ряды. Не сразу, а лет через десять или даже двадцать – когда она, по мнению Брюсселя, будет готова. А пока стороны готовятся начать переговоры об условиях вступления. Само решение беспрецедентно – пока такой чести не удостоилась ни одна мусульманская страна. Неудивительно, что европейские политики и обыватели разделились на два лагеря – и оба не вполне дружественны к Турции. Первые считают, что вступление Турции в ЕС извратит саму идею союза. Вторые полагают, что принятие Турции – это вынужденная для ЕС мера. Как бы то ни было, но, пообещав однажды туркам членство, ЕС не может взять своего слова назад. Максимум, что он может сделать, – до бесконечности тянуть время и повышать планку требований. По мнению многих в Европе, это время нужно Турции, чтобы измениться и стать похожей на обычную европейскую страну.

Однако превращаться в "обычную европейскую страну" Турция вовсе не намерена. Год за годом, десятилетие за десятилетием (а Турция подала заявку на членство в ЕС еще в 1958 году) турки скрупулезно выполняют требования Брюсселя. Но их цели имеют мало общего с намерениями Европы в отношении Турции. Для Турции процесс сближения с Евросоюзом – это инструмент превращения в великую державу. Уже сегодня Турция внешне довольно похожа на европейскую страну среднего достатка. Но это только видимость.

Дорога на Анкару

Новенький стамбульский аэропорт имени Ататюрка. Наглядная заявка Турции на принадлежность к Европе – никакого азиатского хаоса, хорошо организованные службы и ясные указатели позволяют расслабиться и почувствовать себя в хорошо знакомой европейской реальности. Ищу информационную будку. Мне надо как-то попасть в Анкару. Железные дороги в Турции не развиты. Самый простой и короткий способ – ехать автобусом. Я даже знаю названия нескольких автобусных компаний, и мне известно, что у них должны быть отделения в аэропорте, а у некоторых даже шаттлы до автовокзала.

На этом сходство с Европой начинает заканчиваться. Служащая в справочном окошке явно растеряна: на вопрос, как попасть из аэропорта на автовокзал, девушка советует спросить у водителей автобусов на выходе. Озадаченно иду дальше, глядя на указатели. Вдруг из дверцы с надписью "Агентство путешествий" выныривает человек в костюме и на бойком английском предлагает ответить на возникшие у меня вопросы. Приглашает меня в свой офис, где сидят еще двое, глубоко погруженные в какую-то деятельность, и начинает обзванивать пару десятков автобусных компаний, чтобы узнать, есть ли места на ближайшие рейсы.

Мой новоявленный помощник много и быстро говорит по-турецки. Сокрушенно качает головой. Наконец докладывает: во всех недорогих компаниях все билеты на ближайшие рейсы проданы: "Вы же знаете, сегодня воскресенье, и у нас Курбан-байрам". Ближайший рейс в полночь. Это значит, что мне надо ждать почти двенадцать часов. Но есть места в дорогой компании. Нерешительно соглашаюсь и смотрю, что будет дальше. Жду, что он полезет в компьютерную базу, чтобы купить билеты через электронную систему. Вместо этого он говорит: "С вас семьдесят долларов". Всякое сходство с Европой улетучивается окончательно.

"За что столько?" – спрашиваю я. Оказывается, 20 долларов будет стоить шаттл до автобусной станции и еще 50 долларов билет в Анкару. "А где билет?" – спрашиваю я. "Нет, билета мы вам не дадим. Я вам дам вот такую квитанцию, свидетельствующую о том, что вы заплатили нам семьдесят долларов. А наш водитель, который повезет вас на автобусную станцию, купит вам билет на месте" , – отвечает он, не глядя мне в глаза. Тут все становится на свои места, я благодарю собеседника и выхожу из офиса. В рядах клерков мое движение вызывает смятение. Из-за соседнего стола вдруг решительно выпрыгивает начальственное лицо, которое до сих пор было глубоко погружено в работу и ничего вокруг не замечало, и на приличном русском выкрикивает мне вслед: "Вы что, не верите нам? За такси вы заплатите не меньше тридцати долларов. А больше вы ни на чем отсюда не уедете. Это вам не Россия, где все обманывают. Мы честные турецкие бизнесмены". Его слова оказались справедливы в одном – уехать из аэропорта на автовокзал кроме как на такси действительно оказалось невозможно. Зато такси вопреки прогнозам стоило не 30 долларов, а в районе тринадцати. И такси этих было страшно много.

На автовокзале представление продолжилось. Едва мы въехали на его территорию, к машине подскочило несколько человек. С криками они бежали вровень с машиной, показывая водителю, где остановиться. Затем кинулись вытаскивать мои вещи из багажника и потащили меня в какую-то автобусную компанию, где автобус на Анкару якобы отправлялся с минуты на минуту. Учитывая первый опыт, я решительно отстранила добровольных помощников от своих вещей и сообщила им, что в их услугах не нуждаюсь. После нескольких минут темпераментного диалога они разочарованно отстали.

Тут я оказалась в тупике. Меня окружали едва ли не сотни вывесок на турецком с названиями автокомпаний и пунктов назначения. Не в силах разобраться в этом хаосе, я решила идти в компанию с вполне интернациональным названием "Метро". Офис этой автокомпании тоже выглядел вполне на уровне – ничуть не хуже автостанции в каком-нибудь немецком городе средней руки. Да и автобусы у них были приличные – новенькие, очень комфортабельные "рогатые" "Мерседесы" (как, впрочем, и у большинства остальных компаний – на рынке очень жесткая конкуренция). Единственное, что выглядело совсем не по-европейски и выделялось на фоне типичной офисной обстановки, – большая фотография отца нации Кемаля Ататюрка.

Ататюрк жив

Сочетание логотипа компании, офисных настенных часов и яркого фотопортрета отца нации поражало. Приняв его за некий артефакт прошлого, я даже поторопилась сфотографировать "офис с Ататюрком". Вскоре, однако, мое стремление запечатлеть всех увиденных на стенах Ататюрков заметно поугасло. Выяснилось, что в Турции трудно найти место, где не было бы его изображения. В каждом банке, магазине и даже маленькой забегаловке, где жмут сок и делают кебабы, со стены обязательно смотрит Ататюрк. Солидные банки делают барельефы и панно с Ататюрком. В ковровых магазинах он смотрит с ковра. На улицах по ночам горит иллюминация в виде его портрета.

Исходя из советского опыта, логично было бы предположить, что вся эта ататюрковщина спускается сверху и искренне простыми людьми не разделяется. Но оказалось, что это не так. Аккуратно выпытывая у окружающих их реальное отношение к Ататюрку, понимаю, что между европейским обывателем, воспитанным на демократических идеалах, на отторжении какого бы то ни было культа личности, и обывателем турецким лежит пропасть. Ататюрк органично входит в повседневную жизнь турок. Турки любят своего давно умершего лидера, словно он является членом их семьи.

"О делах Ататюрка мы начинаем узнавать в первом классе школы, мы начинаем учиться писать, выводя его имя, – говорит мой знакомый, молодой менеджер одной из крупных западных компаний, работающих в Турции. – Это был великий человек, он сделал для нас все, что мы сейчас имеем. Все эти портреты в лавочках висят не потому, что кто-то их заставляет, а потому, что люди действительно любят и помнят Ататюрка. Я сам долго жил за границей, учился в Великобритании. Когда я вернулся, мне было непросто найти работу, но я очень хотел вернуться в Турцию. Я очень люблю Ататюрка – это такое живое чувство. И таких, как я, очень много".

Ататюрк действительно сделал для Турции очень много. Он спас страну от иностранных завоевателей, избавил от участи типичного исламского государства и нищеты, провел деисламизацию страны (отделил церковь от государства), перевел письменность с арабской вязи на латинский алфавит. И, что не менее важно, – он был первым "турецким европейцем": именно Ататюрк впервые заявил о европейской судьбе Турции. Парадокс, но теперь, когда Турции осталось несколько шагов до Европы, именно наследство Ататюрка, по мнению Брюсселя, мешает Турции.

Взгляд из Европы

В ЕС считают, что на определенном этапе модель государственного устройства "по Ататюрку" сыграла большую позитивную роль. Ататюрк по сути совершил чудо, вырвав страну не только из экономической отсталости, но и из "тьмы традиционного ислама". Но теперь, по мнению ЕС, эта модель национального государства мешает развитию турецкой демократии.

Модель Ататюрка состояла в следующем. При наличии всех традиционных атрибутов демократии (разделение властей, всеобщие выборы, суды и т. п. ) в стране существует еще одна сила – военная элита, которая выполняет роль стража, контролирующего развитие страны. В случае, если демократия поворачивает в сторону традиционного исламского уклада, армия, апеллируя к авторитету непогрешимого Ататюрка, вмешивается и возвращает систему в прежнее состояние (за послевоенные годы Турция пережила массу военных переворотов, предотвративших "сползание в ислам"). Естественно, что в этих условиях демократические институты оказываются относительно слабыми, и в Европе считают это большим недостатком и серьезной помехой для вступления Турции в европейскую семью народов.

Внешне турецкое общество сегодня выглядит очень светски. И когда европейские СМИ анализируют возможность вступления

Турции в Евросоюз, они, не сговариваясь, используют один и тот же образ: Турция – это две совершенно разных страны. Одна – светская, прозападная, прогрессивная; другая – исламская, отсталая и косная. Современное западное сознание не в силах представить себе культуру, органично совмещающую в себе и те и другие черты. Пытаясь понять ее, оно может лишь отделить одно от другого, выделить две противоположные стороны. Этим страдают не только обыватели, но и политики – идеологи европейской интеграции. Поделив общество на "светлую" и "темную" половины, они полагают, что если усиленно развивать и поощрять одну и зажимать другую, то довольно скоро Турция станет вполне демократической.

Реформы, которых ЕС требует от Турции, по идее, должны свести до минимума контроль государства и активизировать роль общества. Они подразумевают, что Турция уже вполне может обходиться без такой страховки, как Совет безопасности и армия. Одновременно, по мысли ЕС, государство должно устраниться от вмешательства в религиозные дела.

Реформация по-турецки

Проблема в том, что видимые европейским взглядом "оба начала" внутри самой турецкой идентичности практически неотделимы одно от другого. Культ Ататюрка вовсе не противоречит исламской сущности Турции – он вырастает из нее, придавая стране более светский характер, и удерживает ее от крайностей, присущих чисто исламскому пути развития. Сломать существующий внутритурецкий баланс – значит сильно рисковать.

Один западный политолог, много лет проживший в Турции и искренне увлеченный ее необыкновенной историей, сформулировал это ощущение так: "Как во всякой восточной и особенно мусульманской ментальности, в турках глубоко сидит потребность веры в бога. Специфика обществ с такой ментальностью такова, что даже весьма светские и прогрессивные мусульмане при некоторых обстоятельствах в глубине души готовы признать свою светскую жизнь слабостью, грехом и отступлением от суровых законов ислама. Поэтому радикалам, которых, может быть, всего процентов десять, надо лишь немного нажать на них и достучаться до их совести, чтобы они молча отказались от демократических завоеваний и одобрили их радикальные реформы. Они готовы согласиться с тем, что если "свобода личности" и "жизнь по правде" , как она описана в Коране, входят в противоречие, то лучше поступиться свободой, чем правдой. Демократия же подразумевает очевидное доминирование свободы над правдой. В сущности, это основное препятствие для процесса демократизации в исламских странах".

Во многом в силу этой особенности национального характера реформы Ататюрка органично проросли на турецкой почве. Отец нации, который едва ли не в одиночку насаждал в стране западные светские идеалы, загонял Турцию в европейский рай. Его антирелигиозные реформы вызывали жестокое сопротивление народа, и только страх наказания удерживал несогласных от выражения своей позиции. Если бы народу предоставили право решать свою судьбу, то в те годы большинством голосов Турция, без сомнений, осталась бы классическим мусульманским государством.

Более того, существует мнение, что сегодня в странах исламского мира может успешно работать лишь подобная ататюрковской форма демократии. Пожалуй, лучшее тому доказательство – Иран, вторая после Турции успешно модернизирующаяся мусульманская страна с политической системой, которая нормально функционирует по демократическим принципам (с правительством, избираемым президентом и парламентом). Здесь сложилась похожая структура власти, только вместо светского Совета безопасности, как в Турции, в Иране за развитием страны следит Совет стражей исламской революции.

Отчасти поэтому некоторые политологи считают, что Ататюрк сделал для ислама приблизительно то же, что и Лютер для христианства. Формальное сходство состоит в том, что благодаря Ататюрку Коран был переведен на турецкий и стал доступен для чтения и толкования простым людям, ведь ранее это была исключительно прерогатива священников. Реформация по Ататюрку позволила обществу технически и экономически развиваться.

Огонь в кувшине

Впрочем, от того, что ислам в Турции подвергся реформации, турецкое общество не перестало быть глубоко мусульманским по духу. Хотя турки считают себя светской страной, употребляют алкоголь, а турчанки курят и носят мини-юбки, они все равно остаются мусульманами. Стамбул выглядит как динамичный европейский город с легким налетом азиатчины, но лишь до определенного момента. Таких моментов в течение дня пять – когда по улицам разносится призыв на общую молитву. Особенно сильное ощущение этот призыв рождает вечером, когда с темного неба, с минаретов, город накрывает мощный трубный глас. Они перекликаются, их звуком пронизан весь воздух, и в нем чувствуется древняя сила, которая живет в крови этого города и народа. Степень ортодоксальности веры среди турок варьируется. Однако среди них очень трудно найти атеиста. Даже любой высокопоставленный чиновник, если вы спросите его в откровенной беседе о личном отношении к религии, ответит, что предан Ататюрку, выступает за светское государство по западному образцу, но является мусульманином.

"Ислам для турок – это не столько отвлеченная религия, сколько живая связь внутри народа, ощущение, которое делает их большой семьей. Для турок быть мусульманином значит быть турком. В этой религиозной общности для них на первый план выходит национальная составляющая. Поражающие иностранца своей глубиной и интенсивностью турецкий патриотизм и пассионарность уходят своими корнями в веру их отцов" , – говорит бывший высокопоставленный дипломат, а ныне профессор в университете Билкент в Анкаре Решат Арим. А важность патриотизма в Турции понимают все здравомыслящие политики, военные в том числе. Поэтому здесь никто не будет выкорчевывать ислам в угоду Брюсселю, никто не будет гасить источник внутренней силы страны. А это означает, что опасность исламского поворота в Турции сохранится еще долго. Как сказал, посетив Турцию, один европейский политик, "ислам – это особенная религия. Она греет, как огонь внутри кувшина, но если хоть на мгновение выпустить его из-под контроля – он сожжет весь дом".

Кемаль Ататюрк и его наследники хорошо понимали это и выстроили мощную систему государственного контроля за религиозной жизнью граждан. Так, до недавнего времени в стране ни одна мечеть не могла быть построена без разрешения Директората по религиозным делам – могущественного и хорошо финансируемого государственного агентства. Это же агентство платит зарплату большинству имамов, пристально следит за проповедями, которые они читают, а часто даже посылает им тексты, которые надо использовать в проповедях. Это агентство тесно связано с министерством образования, которое, в свою очередь, курирует все религиозные школы и поставляет для них учебную литературу. Если, например, группа приятелей при систематических встречах обсуждает какие-то религиозные вопросы, то ими вполне может заинтересоваться полиция и провести рейд по выявлению нелегальной религиозной школы.

Наконец, может быть, самое важное ограничение: все пожертвования, которые традиционно делают все мусульмане в мире, в Турции должны поступать в специальные контролируемые правительством благотворительные фонды, все другие вклады – незаконны и наказуемы. Таким образом в Турции была решена проблема, с которой бьются многие исламские, а сегодня уже и европейские страны – финансирование мусульманскими общинами радикальных исламских и террористических движений. Сегодня же ЕС требует от Турции эту систему отменить.

Брюссель вместо генералов

Сами турки к идее политических реформ, которых требует от них ЕС, относятся философски. В сущности, они понимают, что турецкая демократия еще не может жить без поводка. Но многие считают, что сегодня наступило удобное время, чтобы модернизировать поводок: заменить внутреннего военного цербера на более цивилизованного внешнего – евробюрократию.

"Стремление Турции вступить в ЕС выглядит органично. Это не что иное, как завершение длинного пути по модернизации страны. Сейчас роль армии в обществе по-прежнему очень высока и востребованна. Хотя многие говорят о достаточной зрелости турецкой демократии, генералы пока не могут ослабить контроль за происходящим в стране. Однако процесс вступления в ЕС действительно цементирует светские ценности в обществе и укрепляет его на этом пути" , – считает президент группы по коммуникациям и международным связям одной из крупнейших турецких компаний Кос Holding Хасан Бенгю.

Но все не так однозначно. Новый этап сближения Турции с ЕС во многом происходит под знаком усиления внутри страны происламски настроенных сил. Так, партия Реджепа Эрдогана, пришедшая к власти в 2002 году, фактически представляет интересы происламски настроенного общества и исламского бизнеса. В кулуарах поговаривают, что сам Эрдоган столь же мало религиозен, как и известный чуть ли не атеистическими взглядами Кемаль Ататюрк. Как бы то ни было, стоящая у власти партия Эрдогана, которая главной своей целью объявляет борьбу с коррупцией в бюрократической элите, декларирует себя как умеренно исламскую. Однако на практике партия Эрдогана довольно активно эксплуатирует религиозные симпатии населения, заигрывая с электоратом фундаменталистов. Так что демократизация по рецептам ЕС – постепенный демонтаж механизмов контроля государства над исламом – на деле легко может обернуться ростом влияния фундаменталистски настроенных кругов. Парадокс, но, по мнению Брюсселя, светская власть в лице турецкого генштаба оказывается менее демократичной и менее европейской, чем турецкие исламисты. Четко выраженная проевропейская ориентация Эрдогана и его сторонников убеждает многих в ЕС, что их власть не создает опасности исламизации страны. Во многом такая убежденность рождается из того, что при переговорах с ЕС Эрдоган более сговорчив, чем так же традиционно проевропейская партия Ататюрка, которая в данный момент находится в оппозиции. "ЕС действительно более заинтересован в контактах с партией Эрдогана, потому что она значительно более склонна к уступкам во всем, что касается тех условий и ограничений, которые ЕС выставляет Турции. Мы же считаем, что Турция должна быть принята в ЕС на тех же условиях, что и другие, например восточноевропейские, страны. Мы не готовы к чрезмерным уступкам" , – говорит заместитель генерального директора Республиканской народной партии Онур Емен.

Впрочем, различия в подходах по отношению к исламу между турецкими исламистами и умеренными далеко не столь велики, как может показаться. Приверженность исламским ценностям – это важный ресурс, благодаря которому Турция хочет сохранить и увеличить свое влияние на Ближнем и Среднем Востоке. "Для Евросоюза, да и для всего западного мира факт вступления Турции в ЕС был бы чрезвычайно полезен. Турция выступила бы своего рода катализатором реформации в других исламских странах Ближнего Востока. Вступление в ЕС означало бы, что тот путь, по которому она пошла, реально успешен. Что этот путь в состоянии вывести исламскую страну в список развитых стран. Это была бы "история успеха" , которая нашла бы своих последователей. Современная Турция может стать мостом между двумя мирами" , – говорит Онур Емен.

Великая Турция

Сегодня уже очевидно, что вступление в ЕС для Турции не самоцель. Для турок гораздо важнее то, что в процессе приготовления к вступлению Евросоюз сыграет роль внешнего гаранта, который в период бурного экономического роста будет страховать страну от политических кризисов. Поэтому весь крупный бизнес в Турции поддерживает идею вступления страны в Евросоюз.

"Основная причина нашего желания вступить в ЕС, безусловно, экономическая. Во-первых, мы уже давно являемся членами таможенного союза и для нас было бы крайне выгодно, если бы торговые пошлины были полностью устранены. Во-вторых, процесс вступления в ЕС вызовет приток иностранных инвестиций, в которых страна серьезно нуждается. Западные инвесторы боятся вкладывать деньги в Турцию из-за недавнего дефолта, высокой инфляции и определенной политической нестабильности. Если же ЕС официально объявит о начале переговоров с нами, то в глазах инвесторов это будет чем-то наподобие гарантии стабильности. Мы даже не ожидаем каких-то серьезных финансовых вливаний из бюджета ЕС, потому что у них на нас просто нет денег. Мы все сделаем сами" , – говорит генеральный секретарь Конфедерации турецких работодателей Бюлент Пирлер.

Представители турецкого бизнеса считают также, что процесс вступления в ЕС откроет для них европейские рынки. "Многие турецкие компании, например наша, значительно более конкурентоспособны, чем аналогичные представители европейского бизнеса. Мы не боимся даже возможных бюрократических препон, связанных с регулирующей деятельностью Евросоюза, ведь наша собственная бюрократия значительно хуже, и мы научились с нею справляться" , – говорит основатель компании Enka Шарик Тара.

Турецкая политическая и деловая элита, впрочем, совершенно не собирается вступать в ЕС любой ценой. "Для нас главное – это сам процесс приготовления. За это время Турция должна экономически и политически окрепнуть. Если же Турция сможет достичь уровня развитой европейской страны, то ЕС сам будет очень заинтересован в нас. Вот тогда мы еще подумаем, выгодно ли нам вступать в ЕС на тех условиях, которые он нам предлагает. Может быть, мы придем к мысли, что нам выгоднее создать другой союз. Свой собственный, в который могли бы войти Россия, Украина, Казахстан и другие" , – говорит Бюлент Пирлер. Стамбул-Анкара-Стамбул-Москва Фото автора

***

Турция будет доминировать в ЕС

О выгодах членства Турции в Евросоюзе рассказывает Толга Згемен исполнительный вице-президент Garanti – одного из крупнейших турецких банков,

- Следует ли Турции вступать в ЕС?

- Причин для вступления немало. Прежде всего, если сравнивать с Западной Европой, Турция – это относительно бедная страна. Мы стремимся вступить в союз, где уровень жизни, образования и экономического развития намного выше. Мы надеемся, что принадлежность к этому союзу поднимет нас на надлежащую экономическую высоту, обеспечит политическую стабильность и нормальное развитие общества. Причем основную выгоду мы видим как раз в улучшении работы институтов гражданского общества – это основная мотивация.

Теперь что касается экономики. Со времен кризиса 2001 года своего рода якорем в политике и экономике для нас был МВФ. Присутствие МВФ в стране создало атмосферу уверенности не только у иностранных инвесторов, но и у турецкого бизнеса. Сближение с ЕС сыграет для нашей экономики похожую роль. Но, конечно, это не значит, что без ЕС наша экономика не сможет развиваться. У некоторых в Турции есть ощущение, что вступление в ЕС для страны – это цель ее существования. Евросоюз действительно важен и полезен для нас, но не до такой степени. Даже если бы 17 декабря прошлого года ЕС дал отрицательный ответ на нашу заявку, это не травмировало бы турецкую экономику.

Мы надеемся, что вступление в ЕС поможет нам улучшить распределение доходов между разными слоями населения (в Турции очень велик разрыв между бедными и богатыми и практически нет среднего класса. – "Эксперт"). А это поспособствует развитию общественных институтов и улучшит ситуацию с правами человека. Именно поэтому большинство реформ, которые под влиянием ЕС были произведены в Турции за последние два года, касаются не экономики, а прав человека. Я не хочу сказать, что в Турции есть большие проблемы с правами человека. Вовсе нет. Просто с помощью ЕС мы достигнем в этой области более высокого, европейского уровня.

Наконец, мы верим, что Турция принадлежит к западному сообществу. Перед Турцией стоит серьезный выбор – решить, какой страной, европейской или азиатской, мы являемся. Даже Стамбул состоит из двух частей, разделенных проливом: одна в Европе, другая в Азии. Если же вы обратитесь к истории Республики Турция, то вы увидите, что ее основатель – тот джентльмен, что смотрит из-за моей спины, – хотел, чтобы Турция стала частью цивилизованного западного мира. Поэтому вступление в ЕС важно для Турции как достижение цели, которая была сформулирована при создании нашего государства. Турция уже давно является членом всех западных организаций. Запад нуждается в нашей военной силе – Турция член НАТО. Запад нуждается в наших рынках – Турция член таможенного союза. Теперь для Турции настало время стать членом ЕС – чтобы завершить этот путь.

- Вы рассказали о тек выгода" , которые Турция кочет получить от вступления в ЕС. А какие выгоды от такого вступления получит ЕС? Многие европейцы считают, что проблемы, которые может создать Турция, превышают возможные выгоды от ее вступления.

- Проблема в том, что они боятся. Боятся, что турецкое население может двинуться в Евросоюз на поиск работы и занять рабочие места коренных европейцев. Еще их волнует, что Турция – относительно бедная страна и может потребовать финансовой помощи. ЕС сделал это для Португалии, Ирландии, Греции, и обошлось это довольно дорого. Теперь Евросоюз опасается, что ему придется сделать аналогичные вливания в Турцию, население которой значительно больше, чем у всех этих стран.

И все же Турция нужна ЕС. Первая причина – военная. Об этом мало говорят, но, как вы, наверное, знаете, пять лет назад ЕС решил создать собственные силы безопасности. Они больше не хотят зависеть от НАТО. А в НАТО вторая по величине армия после США – турецкая. Если из НАТО вычесть и американскую армию, и турецкую, то что там останется Евросоюзу? Этого вряд ли будет достаточно для защиты ЕС. Поэтому люди, которые отвечают за оборону в ЕС, например еврокомиссар Хавьер Солана, указывают на то, что если ЕС действительно собирается создавать свои силы обороны, то турецкая армия для него крайне важна. Если ЕС исключит Турцию из диалога, это может представлять опасность для Европы; если же ЕС включит ее в свои ряды, то Турция значительно повысит мощь ЕС. Большое население вызывает опасения с точки зрения рынка труда, но это же население становится большим плюсом, если вы говорите о вооруженных силах. Китайская армия очень сильна, русская армия, американская – ЕС тоже должен иметь армию сопоставимой силы. А Турция ЕС в этом может помочь. Об этом не пишут, но это очень важный аспект взаимоотношений Евросоюза и Турции.

Вторая причина – экономическая. В Европе стареющее население и рабочая сила. Скоро там просто некому будет работать, и их пенсионная система развалится. Поэтому ЕС нуждается в молодом населении Турции. Молодые люди тратят больше, именно они помогут сохранить экономике ЕС динамизм. Брюсселю нужно многочисленное молодое население, которое работает, тратит и содержит пенсионную систему. Третья причина тоже экономическая. Сегодня средний доход на душу населения в Турции – триста долларов. При помощи ЕС эта цифра практически автоматически удвоится. Это повысит покупательную способность турок, и наша страна превратится в очень интересный для европейских производителей рынок сбыта.

Четвертая причина – политико-культурная. Турция – это единственная светская мусульманская страна в мире. Основная угроза для западной капиталистической системы сегодня – исламский терроризм. ЕС – это часть западной капиталистической модели, и если Турция, единственная демократическая светская страна с мусульманским населением, станет его частью, то она покажет всем, что ислам вполне может сосуществовать с западной капиталистической моделью. Это также продемонстрирует, что ЕС – это не клуб христианских государств.

- Как вы относитесь к возможным ограничениям, которые могут быть введены ЕС для Турции?

- Это, по-видимому, будет временное ограничение на перемещение рабочей силы. Подобная мера была использована не только для Турции, но и для других стран. Но когда уровень доходов населения в такой стране достигает определенного уровня, этот запрет снимается. Мы рассчитываем, что к этому времени турецкая экономика будет настолько хороша, что у людей не будет стимула покидать Турцию и ехать в Европу на поиски работы. Ограничение свободного перемещения рабочей силы может быть введено для Турции на пять-десять лет. По моему мнению, это единственное оправданное ограничение, которое может быть введено против нас.

- Какую финансовую помощь вы рассчитываете получить от ЕС?

- Греция за время переходного периода получила от Брюсселя сорок миллиардов евро. Население Турции приблизительно в пять раз больше населения Греции. Таким образом, теоретически мы можем рассчитывать более чем на сто пятьдесят миллиардов долларов помощи. Но, конечно, Турция их не получит, она не получит даже сорока миллиардов, которые в свое время получила Греция. У ЕС просто нет для этого денег. Но для Турции это и не важно. Как я уже говорил, турецкая экономика быстро развивается и без всякой помощи. Вступление в ЕС будет выгодно для нашей экономики, поскольку это привлечет иностранные инвестиции. Нам не надо давать денег, мы не будем забирать их, скажем, у Франции. Нам надо, чтобы, например, Peugeot построил в Турции завод.

- Не боится ли Турция того, что, вступив в ЕС, она будет вынуждена делегировать часть своей власти в Брюссель?

- Брюссель действительно обладает большой властью в ЕС. Это представляет проблему для маленьких Мальты или Кипра. Но это не проблема для Германии и Турции. Количество мест в Европейском парламенте зависит от населения страны. Турция будет первой или, в крайнем случае, второй страной в ЕС по количеству голосов в парламенте. Речь не будет идти о том, что мы делегируем какую-то часть власти и суверенитета в ЕС. Наоборот, это будет означать, что Турция получит возможность доминировать и определять те решения, которые принимаются в Брюсселе. Это мнение не только мое, но и нашей дипломатической и военной элиты.

***

Евросоюз как страховка

О том, почему Турция хочет вступить в ЕС, "Эксперту" рассказал заместитель генерального секретаря по отношениям с Евросоюзом Ахмет Аджет

- Почему Турция так настойчиво просит принять ее в Европейский союз?

- Турция уже очень давно участвует в процессе европейской интеграции и является членом различных европейских организаций – практически с момента их появления в пятидесятых годах. Долгосрочные интересы Турции напрямую связаны с евроинтеграцией, таким образом мы поддерживаем те стандарты и ценности, которые приняты в ЕС. Конечно, для Турции это вопрос не только разделения демократических ценностей и прав человека, но и рыночной экономики и вступления в единое экономическое пространство, присоединения к экономической мощи ЕС. Для Турции вступление в ЕС – это лишь следующая закономерная стадия процесса модернизации страны, начатой и заповеданной Ататюрком более восьмидесяти лет назад. Фактически присоединение Турции к ЕС – это и есть идея Ататюрка, доведенная до логического конца. Для Турции стремление вступить в ЕС – это катализатор перемен в структуре общества и в экономике, которые позволят стране подняться на новый уровень.

Более того, это своего рода страховка. Способ обеспечить социально-экономическую стабильность в период реформ. Вне зависимости от того, присоединимся мы в конце концов к ЕС или нет, те реформы, которые мы сейчас проводим, необратимы. У общества не остается пути назад, в прошлое.

- Большинство европейцев считает, что именно ЕС инициировал в Турции движение к экономическому и политическому прогрессу. Вы согласны?

- Ответить на этот вопрос очень легко. Те, кто так считает, плохо представляют себе ситуацию в Турции. Модернизация страны – это направление, которое поддерживается большинством населения Турции. Люди хотят лучшее правительство, меньше коррупции, процветающую экономику – все эти черты мы видим в европейской модели общества. Мы хотим этого не для того, чтобы лишь пересечь заветную черту ЕС, а просто потому, что хотим этого для себя. Но, конечно, влияние ЕС выражается в том, что все эти реформы проходят быстрее.

- Европа обеспокоена большой ролью государства в Турции. Слишком большим влиянием государства на жизнь общества. Европа воспринимает это как нечто не сочетающееся со своей моделью. Что вы думаете об этой проблеме?

- В ходе реформ, проводимых в Турции, роль государства становится все меньше, а роль демократического общества – все больше. Мы стремимся повысить роль нормальных демократических институтов и сократить влияние, например, армии, которое в прошлом действительно было очень большим.

- Не приведет ли ослабление роли государства к росту влияния в Турции исламистских радикалов? Не поставит ли это под угрозу существующую в стране демократию?

- Я не считаю, что к такому мнению стоит относиться серьезно. Демократизация общества ведет к изменению ментальности и более глубокому укоренению демократических ценностей в сознании народа. Конечно, при демократической системе правления в обществе должны быть слышны все голоса, даже голоса фундаменталистов – тех, кто хочет установить исламское государство. Теперь наше законодательство позволяет выражать такие взгляды. Раньше если бы вы сказали на улице, что вы выступаете за создание в Турции исламского государства, то вас арестовали и судили бы, потому что это было противозаконно. Теперь это не так. Вы можете выйти на улицу и свободно выражать вашу позицию Но при этом никакой исламизации общества не происходит. Не в этом сегодня наши проблемы. Споры вокруг исламизации Турции крутятся вокруг таких мелких, сугубо личных вопросов, как носить женщинами платки или нет.

- Когда, по вашему мнению, Турция сможет стать членом ЕС?

- Этого никто не знает. Все будет зависеть от того, как быстро Турция сможет выполнить требования, которые к ней предъявляет ЕС. В лучшем случае это произойдет через пять лет, в худшем – через десять. Но, я повторюсь, все эти прогнозы нельзя принимать слишком серьезно.

***

Европейские СМИ, анализируя возможность вступления Турции в ЕС, не сговариваясь, используют один образ: Турция – это две страны. Одна – светская, прозападная, прогрессивная; другая – исламская, отсталая и косная

***

Стамбул выглядит как динамичный европейский город с легким налетом азиатчины, но лишь до определенного момента. Таких моментов в течение дня пять – когда по улицам разносится призыв на общую молитву

***

Решат Арим: "Для турок быть мусульманином значит быть турком. В этой религиозной общности для них на первый план выходит национальная составляющая"

***

Бюлент Пирлер: "Может быть, мы придем к мысли, что нам выгоднее создать другой союз. Свой собственный, в который могли бы войти Россия, Украина, Казахстан и другие"

***

Шарик Тара: "Многие турецкие компании, например наша, значительно более конкурентоспособны, чем аналогичные представители европейского бизнеса"

***

Онур Емен: "Мы же считаем, что Турция должна быть принята в ЕС на тех же условиях, что и другие, например восточноевропейские, страны"

28.02.2005