"Странный дворник"

Иван Грозный кормит голубей. Играют дети. Такой благостный антураж царил на выставке "Любимая Россия" тридцатипятилетнего, но достаточно уже умудренного опытом художника Павла Рыженко в Малом манеже, что в Георгиевском переулке. Художнику покровительствует Глазунов, у художника – кафедра, ученики и последователи.

Хотя сам Рыженко видит себя чуть ли не как последнего классического реалиста, название выставки и выбор места экспозиции скорее покрыты мистическим флером, чем подчинены суровому реализму географии московских арт-салонов. Ведь кредо художника – "избавить нынешних сынов Отечества от уныния". А сыны Отечества – вот же они рядом! В том же Георгиевском переулке, в Государственной думе.

Вся выставка Рыженко посвящена неизбывной святости власти русских самодержцев. Напротив от выставочного зала, в Думе, нынешняя партия власти с почти одноименным названием доказывает практически то же самое – святость начальства.

Рыженко работает в жанре исторических аналогий. Полонение Мстислава Удалого, например, он писал непосредственно под впечатлением бесславной чеченской войны. "Единая Россия", в свою очередь, закручивает аналогии в другую сторону, видя "в грозных для предателей любящих отцах народа" чуть ли не своих непосредственных начальников. Но то, что пресс-релиз выставки распространяют непосредственно из партийного офиса, так это чистое совпадение, поясняют организаторы.

Православные монахи с копьем, мечом и крестом – главный художественный и политический посыл Рыженко. Согласно одной из его лучших по исполнению картин "Братия", черные монахи захлестывают Русь неукротимой волной. Это вроде бы мирные монахи, но невольно приходит на ум судебный процесс против руководителей Сахаровского центра, которым сегодня грозят реальные тюремные сроки за.выставку "Осторожно, религия!".

Что касается Рыженко, то он, несмотря на свою приверженность реализму, работает, скорее, как экзистенциалист и постмодернист, ибо информационного поля картины ему явно недостаточно. Да и не картины у него, а как бы кинофильмы, причем то, что не удается выразить кистью, досказывается словами, с помощью пояснительных этикеток.

Вот монашествующий "Пересвет" с ежиком – сама доброта. А вот на следующей картине он ("на фоне пестрых рядов вооруженного до зубов интернационального сброда") скачет с копьем наперевес, чтобы сокрушить Челубея. Но не погибает, а чудесным образом воскрешенный художником на следующей картине ("Послушник"), точно загадочный Федор Кузьмич, отправляется доживать свой век в монастырь.

Триптих о красноармейце – также кинематографичен. Прямо "Неуловимые мстители". Залез красноармеец на колокольню, чтобы найти хорошую огневую точку, но удар колокола все перевернул в его душе, и стал красноармеец задумываться. В следующей картине он все еще продолжает красноармействовать и, наверное, многих кулаков порубил, но еще больше задумывается. Проходит много лет, и, наконец, наступает катарсис. Наш красноармеец – старец, монах и смотрит на муравейник, думая о мирской тщете.

Но особенно потрясает публику картина "Дворник", обрамленная в золотую раму с сидящим на ней двуглавым орлом, отчего закрадывается подозрение, что дворник этот не дворник, а по крайней мере принц крови. Но смысл картины, конечно, в другом. Дело в том, что старорежимные дворники всегда были оплотом режима, не требуя при этом для себя многого. И на этом принципе, по мысли Рыженко, должна стоять земля русская. Но уже подступает к дворнику все тот же интернациональный сброд. Баре, в чьем саду подметает дворник, так те сбежали, оставив болонку и разлитый чай, а наш дворник, печально пророча будущее, стоит к опасности спиной, и через минуту этого дворника зачем-то убьют.

Конечно, картины Павла Рыженко – не главное направление художественных поисков. Но то, что они находятся в русле популярных ныне политических исканий, – несомненно. Ведь не случайно в последнее время как-то чересчур много говорят об Иване Грозном. Вот и Александр Дугин в резиденции Грозного даже организовал Евразийский союз молодежи. Малюта Скуратов (у Рыженко он не изверг, а государственный деятель, не знающий страха), опричнина служат образцом для антиреволюционных организаций "нашистов". Говорят о монархии – и возникают вариации Конституции. Новые национальные праздники подчиняют исторической логике перманентного Смутного времени.

Конечно, Павел Рыженко просто пишет картины – как умеет. Ну а жизнь – просто идет. От уныния нас избавят.

21.03.2005