"Перед выбором идеологии"

В 1979 году произошло событие исключительной важности: революционный Иран заявил, что не хочет участвовать в глобальном идеологическом противостоянии. Страна пошла не по коммунистическому и не по капиталистическому пути, а по "третьему" пути перестройки общества на основе требований религии. Так состоялось новое рождение религиозных идеологий. Они отличаются от обычных идеологий тем, что при обосновании своих проектов общественного устройства ссылаются на сверхъестественные силы (Бога, богов, святых, Провидение и др.). Политика рассматривается как отражение событий потустороннего мира: например, война становится священной войной, где противник сражается на стороне абсолютного зла. К такого рода риторике склонны и обычные идеологии, но для них сверхъестественное – лишь метафора. Для религиозных идеологий метафоры обретают буквальный смысл.

Религиозные идеологии носят тотальный характер: они стремятся проникнуть во все сферы жизни общества и полностью перестроить его в соответствии со своими принципами. В результате возникает идеократическое государство, где религиозная идеология диктует внешнюю и внутреннюю политику. Именно идеология, а не религия, так как различия между исходной религией и построенной на ней идеологией достигают значительных масштабов.

Некоторые религиозные идеологии носят характер национальных или этнических проектов, обращенных к узкой группе людей и ограниченных определенной территорией. Другие представляют собой универсальные проекты, обращенные к людям всего мира и не имеющие определенного географического ареала.

Национальные религиозные идеологии, в свою очередь, делятся на два вида. Некоторые выполняют функцию "общего религиозно-идеологического знаменателя" для этнически и религиозно разнородных государств (таких как США, Индонезия и Югославия). В своих высших формах такие идеологии превращаются в гражданские религии, санкционирующие существующий политический порядок. Гражданские религии наделяют священным смыслом политические институты и символы государства – конституцию, парламент, президента и т.д. Гражданская религия может быть создана искусственно или развиться на основе "естественной" религии.

Гражданская религия способствует стабильности общества и совместима с современным демократическим устройством. При внешне высоком уровне сакрализации политической жизни она не препятствует процветанию религиозного плюрализма и даже религиозного безразличия. Это связано с необходимостью уважения принципов гражданской религии всеми религиозными конфессиями. Такое требование, естественно, делает их менее фанатичными – или выбрасывает за пределы общества.

Вторая разновидность национально-религиозных идеологий обращается не к "гражданской нации", а к "этнической". Она выдвигает лозунг избавления от представителей чуждого этноса (и чуждой религии) и создания государства, однородного в этноконфессиональном отношении. Этнические и религиозные меньшинства в лучшем случае подвергаются дискриминации, в худшем – этническим чисткам и геноциду. Во внутренней и внешней политике процветает ксенофобия, мир вокруг государства рассматривается как источник зла, а собственные меньшинства – как агенты влияния внешнего зла. Непрерывный поиск и разоблачение врагов накаляют общественную атмосферу; процветает психология осажденной крепости. В противоположность гражданской религии, такую религиозную идеологию можно назвать "антигражданской".

У обеих разновидностей национальных религиозных идеологий есть общая черта: они не носят универсального характера. Поэтому на основе национальных религиозных проектов невозможно формировать международные коалиции. Для "экспорта" непригодны ни этноцентрические религиозные идеологии, ни, разумеется, гражданские религии. Для привлечения союзников необходима уже не национальная, а универсальная религиозная идеология, породить которую способна не всякая религия.

Очевидно, что этнические религии никогда не порождают универсальных идеологий. Даже универсальные религии – христианство, ислам, буддизм – за прошедшие столетия настолько "этнизировались" и срослись с пережитками местных обычаев, что для создания универсальных идеологий потребовались их новые, "очищенные" версии. Поэтому вместо глобальных идеологий универсальные религии часто дают жизнь национальным и этническим проектам.

Православие, как никакая другая мировая религия (кроме, разве что, буддизма) склонно этнизироваться и национализироваться. Религиозный национализм – отличительная черта всех стран, где православие является основой доминирующей культуры. "Русская вера" в России становится "румынской верой" в Румынии и "сербской верой" в Сербии. Национализм – наиболее распространенный вариант православной идеологии.

Возможность появления в России национальной идеологии, основанной на православии, вполне реальна. Ничего другого просто не остается – светские идеологии во всем мире сдают позиции идеологиям религиозным. Но какая идеология станет господствующей и что это будет означать для страны – пока вопрос открытый.

Как государство с разнородным населением Россия может выбрать создание собственной гражданской религии. Похоже, именно к этому стремится руководство страны. "Национализированное" православие вполне способно освятить политические институты государства. В этом случае православие встало бы в один ряд с другими гражданскими религиями (синтоизмом, американской гражданской религией и др.). Задачей гражданской религии является укрепление связей между гражданином и государством, обеспечение государству необходимой моральной легитимности. От государства не требуется быть "православным", то есть идеократическим.

Православие уже воспринимается как гражданская религия: "православными" считаются все граждане России, кроме членов нескольких признанных религиозных общин, которые тоже становятся "почетными православными". Очевидно, что гражданская религия формируется на основе не только православия, но и других "традиционных конфессий" – лояльных государству, не посягающих на паству друг друга и мирно сосуществующих под "зонтиком" гражданской религии.

Не исключено, что процесс создания гражданской религии предполагается завершить подписанием соглашений между государством и "традиционными конфессиями", каждая из которых будет представлена какой-нибудь признанной государством организацией. Первое соглашение подпишет Русская Православная Церковь, затем – мусульмане (представленные Духовными Управлениями), потом настанет очередь остальных. По-другому быть не может, так как гражданская религия России должна успешно решать проблему интеграции в единую "нацию" граждан, принадлежащих к разным этносам и конфессиям. Чрезмерное подчеркивание христианского компонента гражданской религии может привести к тому, что мусульманские этносы почувствуют себя оторванными от общего национального тела.

На первый взгляд кажется, что религия приобретает огромное влияние на жизнь общества. Однако не следует забывать: во-первых, государство подписывает соглашения не с "религиями", а с конкретными религиозными организациями. Соответственно, речь идет о влиянии данной организации, но не о влиянии религии как таковой. Это не особенно много значит для православия, но исключительно важно для ислама, где параллельно с системой Духовных Управлений существует несколько альтернативных иерархий. Во-вторых, подобные соглашения резко разграничивают сферу, в которой религиозная организация может "помогать" государству и все остальные сферы общественной жизни, куда государство не допускает ни "религию", ни "организацию".

Создание в России гражданской религии на базе православия и других "традиционных конфессий", в принципе, может способствовать демократизации общества. Хотя начальный этап становления гражданской религии характеризуется временными всплесками враждебности к "другим", это не более чем болезнь роста. В России особенно достается католикам и "сектантам", чьи руководящие центры расположены за рубежом, а лояльность государству находится под сомнением. Даже в США президент-католик (Джон Кеннеди) вызвал всплеск тревоги: не будет ли он вместо национальных интересов следовать указаниям папы? Кеннеди быстро развеял сомнения, заявив: "я не католический президент, а президент, оказавшийся католиком".

В России сглаживание религиозных противоречий в рамках гражданской религии со временем может привести к тому, что все больше религий будут считаться безвредными для государства. Если национальный проект удастся, можно с высокой степенью вероятности предвидеть постепенную секуляризацию гражданской религии и сокращение упоминаний о сверхъестественном до минимума. На выходе мы получаем не идеократическое, а демократическое государство. Однако, такое развитие событий представляется маловероятным.

Удача гражданских религиозных проектов зависит от удачи самого национального проекта. Удавшийся национальный проект – сбалансированная экономика, социальная справедливость, политическая демократия. Если этого не удается добиться, если национальный проект терпит крах – крах терпит и его гражданская религия. Гражданская религия в России возникнет только в том случае, если российскую (не русскую!) нацию можно будет объединить "во имя" каких-то ценностей, завоеваний и т.д. Если этого сделать не удастся, люди смогут объединяться только "против" кого-то. Тогда гражданская религия может переродиться в "антигражданскую" – то есть, в идею моноэтничного и моноконфессионального государства.

Тогда православие окончательно превратится в "русскую веру", а Россия – в государство русского народа. Все, живущие в России – русские, а все русские – православные; для многих эта фраза не содержит противоречий. Сложно представить, какие политические фантазии могут воплотиться в жизнь на волне разочарования в идее гражданской нации. В рамках русского национализма разработан проект "русской республики" – выделения в составе России республики этнических русских, на территории которой ограничено пребывание других этносов. Менее радикальная версия предполагает запрет для нерусских (неправославных) занимать руководящие должности в русском государстве и другие похожие меры. Возможна ли реализация этих проектов? Возможно все. Сложность в другом: неясно, кто именно займется воплощением проекта.

В руководстве России, несомненно, есть фракции, поддерживающие этнический проект. Они могут опереться на широкую общественную поддержку, так как этнонационализм распространен среди всех оппозиционных сил (даже среди коммунистов последовательные интернационалисты составляют меньшинство). Население крупных городов склонно списывать все социальные проблемы на мигрантов. Различные военно-патриотические клубы за последние десять лет подготовили много молодежи, не только знакомой с националистическими идеями, но и способной принять участие в их практическом воплощении. Другое дело, что навязанный сверху националистический проект всегда будет неполным: все группировки внутри правящей элиты так или иначе связаны с транснациональными деловыми кругами. Приход к власти православных националистов, не связанных с элитой, выглядит маловероятным. На политической сцене пока не видно настолько мощной партии или движения.

Осталось рассмотреть вариант появления на основе православия подобной коммунизму глобальной идеологии. Приняв такую идеологию в качестве национальной идеи (слово "национальный", впрочем, лишнее), Россия могла бы привлечь внешних союзников и стать глобальным полюсом силы. Пока на основе православия выработаны две идеологии, выходящие за рамки "русской веры" и позволяющие найти сторонников во внешнем мире: панславизм и евразийство. Панславизм в последнее время изменился настолько, что превратился в вариант евразийства, ставшего единственной православной идеологией универсального характера.

Евразийство может привлечь много сторонников, так как позволяет укрепить связи между народами России и между Россией и бывшими республиками СССР. Поэтому самые разные политические силы потихоньку "растаскивают" евразийские идеи. Из евразийства заимствована идея союза "традиционных конфессий" в рамках официального национально-религиозного проекта. Евразийские идеи перехватывают и националисты, приглашая на свои мероприятия "правильных" мусульман, иудеев и т.д. На этом фоне влиятельная политическая сила, основанная на идеологии евразийства, прямо-таки блистает своим отсутствием.

Для победы в политической борьбе необходима не только идеология. Нужна еще сеть региональных организаций и активистов, устойчивый электорат, политическая традиция. Не многие политические партии и движения в России обладают такими активами. Если, например, Коммунистическая партия Российской Федерации перестроит свою идеологию на основе евразийства (сейчас она, похоже, склоняется к православному национализму), то сможет возродить и упрочить свое влияние. При выработке новой идеологии коммунисты могли бы опереться на опыт объединявшей христианство с марксизмом теологии освобождения, которая в 1960-е – 1970-е годы охватила весь "католический мир".

В заключение подчеркнем, что все варианты национальной идеи рассматривались лишь с точки зрения возможности, а не желательности. Автор не считает предпочтительной ни одну из упомянутых идеологий.