""The Guardian": Кровь на руках Папы Римского"

Иоанн Павел II стал Папой в 1978 году, когда на смену эмансипированным 60-м шла долгая политическая ночь Рональда Рейгана (Ronald Reagan) и Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher). Когда начал проявляться экономический спад начала 1970х, западный мир решительно сдвинулся вправо, и превращение малоизвестного польского епископа Кароля Войтылы (Karol Wojtyla) в Иоанна Павла II было частью этого более широкого преобразования. Католическая церковь пережила свою эпоху 'власти цветов', т.е. идеологии ненасилия – так называемый Второй Ватиканский собор; теперь пришло время усмирить левых монахов, восторженных монахинь и латиноамериканских католиков-марксистов. Все это было начато Папой Иоанном XIII, которого консервативные католики считали в лучшем случае эксцентриком, а в худшем – советским агентом.

Для выполнения задачи был нужен человек, хорошо подкованный в методах Холодной войны. Будучи прелатом из Польши, Войтыла происходил, вероятно, из самого реакционного национального форпоста католической церкви, полного сентиментальных поклонений Деве Марии, националистского рвения и свирепого антикоммунизма. Годы общения с польскими коммунистами превратили его и других польских епископов в непревзойденных политиков. По сути, польская церковь превратилась в систему, которую зачастую нелегко было отличить от сталинской бюрократии. Оба института были закрыты, догматичны, придирчивы и иерархичны, в них процветали мифы и культы личности. Просто, как и многие 'альтер эго', они оказались смертельными врагами, увязнув в беспощадной борьбе за души польского народа.

Зная, как мало они добились от диалога с польским режимом, епископы были не очень склонны изображать из себя Роуэна Уильямса (Rowan Williams, архиепископ Кентербери, считающийся либералом – Прим. пер.), прислушиваясь к обеим сторонам теологического конфликта, свирепствовавшего во Вселенской Церкви. Во время визита в Ватикан еще до избрания Папой, авторитарный Войтыла ужаснулся, увидев препирающихся теологов. В Варшаве все делалось не так. Консервативное крыло Ватикана, которое с самого начала питало отвращение к Ватиканскому собору и делало все возможное, чтобы уничтожить его, увидело в поляках спасение. Когда трон Петра опустел, консерваторы смогли побороть свою неприязнь к понтифику-неитальянцу и впервые с 1522 года избрали Папой человека другой национальности.

Придя к власти, Иоанн Павел II начал сворачивать либеральные достижения Второго собора. Выдающиеся теологи-либералы были вызваны к трону для нагоняя. Одна из главных задач Папы заключалась в возвращении себе власти, децентрализованной в пользу местных церквей. В ранней церкви миряне и женщины избирали епископов сами. Второй собор не пошел так далеко, но настоял на доктрине коллегиальности – Папа должен считаться не 'capo di tutti capi', а первым среди равных.

Однако Иоанн Павел не признавал своего равенства ни с кем. С самого начала карьеры священника он был известен своей чрезмерной верой в собственную духовную и интеллектуальную мощь. Грэм Грин когда-то мечтал увидеть в газете заголовок 'Иоанн Павел канонизирует Иисуса Христа'. Епископов в Рим вызывали для получения приказов, а не для братских консультаций. Сумасшедших крайне правых мистиков и сторонников Франко чтили, а политических сторонников отделения церкви от государства в Латинской Америке всячески критиковали. Власть Папы была настолько неопровержимой, что глава одной испанской семинарии смог убедить учащихся, что получил личное разрешение понтифика мастурбировать им (to masturbate them).

Результатом централизации всей власти в Риме стала несамостоятельность местных церквей. Священники оказались неспособными выдвигать инициативы, не бросая нервные взгляды на Святую палату. Именно в этот момент, когда местные церкви меньше всего могли по-взрослому справиться с кризисом, разразился скандал с растлением малолетних. Ответом Иоанна Павла было назначить американского кардинала, старательно покрывшего злодеяния, на теплое местечко в Риме.

Но самым большим преступлением его папства была не его роль в этом замалчивании и не неандертальское отношение к женщинам, а гротескная ирония, с которой Ватикан осудил презервативы как 'культуру смерти', хотя их использование могло спасти бессчетное число католиков в развивающемся мире от мучительной смерти от СПИДа. Папа отправляется на вечный покой с этими смертями на своих руках. Он был одним из величайших несчастий для христианской церкви после Чарльза Дарвина.

Терри Иглтон преподает теорию культуры в Манчестерском университете.