"Страна свободных племен"

Что общего у городов Бразилиа, Санкт-Петербург и Исламабад? Расположены они в разных частях света, за тысячи километров друг от друга, но тем не менее их связывает похожая судьба. "Отцы-основатели" этих городов задумали их как новые столицы, "окоротив" амбиции Рио-де-Жанейро, Москвы и Карачи. Достоевский называл Петербург "умышленным" городом. Те же самые слова Федор Михайлович мог бы произнести и об Исламабаде.

Столица переезжает на север

Исламская республика Пакистан (Ислами Джумхурият-и-Пакистан) основана в 1947 году в результате раздела Британской Индии. Столицей Пакистана первоначально был Карачи – крупнейший город на самом юге страны, близ впадения Инда в Аравийское море. Карачи был и единственным торговым портом, куда заходили суда из разных стран мира. Здесь в свое время обосновались крупнейшие банки, страховые компании, посольства. Казалось бы, идеальное местоположение для столицы.

Но с середины 1950-х гг. все чаще стали раздаваться призывы к переносу правительственного центра на новое место. Дескать, Карачи слишком удален от всех прочих городов страны, что мешает "держать руку на пульсе". В конце 1950-х гг. было решено основать новую столицу близ города Равалпинди, расположенного… почти на самом севере страны.

Новая столица была заложена в 1961 году на пустынном месте, в 15 км к северо-западу от Равалпинди. Автором проекта стал греческий архитектор Константинос Доксиадис; планировка исключала скученность и хаотичность застройки, столь характерной для городов Востока. Широкие проспекты под прямым углом пересекают отнюдь не узкие улицы, и здесь трудно заблудиться. Авеню Конституции ведет к комплексу правительственных зданий. Почти напротив друг друга расположены две "конторы" – Верховный суд и Высший шариатский суд. В Пакистане остались унаследованная от англичан правовая система и западное судопроизводство. При этом законы шариата могут применяться в суде только на добровольной основе, по согласованию обеих сторон.

Путешественники, въезжающие в Пакистан из Индии, сначала попадают в Лахор, а уже оттуда по шоссе – 350 км до Равалпинди. Десятки компаний держат свои автобусы на трассах, соединяющих крупнейшие города страны. Но наиболее престижной считается экспрессная фирма "Дайву" (Daewoo). Конечно, какой-нибудь полупиратский шарабан обойдется вдвое дешевле. Но и народу в него набьется в два раза больше, и тормозить он будет у каждой развилки.

Страна переселенцев

Посадка на "Дайву" начинается ровно за 15 минут до старта. У входа в автобус "секьюрити", проверяющий пассажиров "на металл". За рулем – шофер в униформе; слева – стюардесса в скромном облачении, но без местных "излишеств": на лице ни чадры, ни даже хиджаба, не говоря уже о парандже. Автобус трогается точно по расписанию. За минуту до отхода – фейс-контроль: согласно инструкции, всех пассажиров снимают на видео. Считается, что это "дисциплинирует" потенциальных террористов.

Выруливаем на трассу; стюардесса раздает стереонаушники и запускает аудиокассету с местными напевами. Второй заход – раздача свежих газет, и если вы владеете урду, то будете в курсе новостей: кого убили, что взорвали. Но это еще не все. Через четверть часа каждый пассажир получает коробку с набором: бутерброд, кекс и прочие сласти. А потом – напитки в обнос, и мы "выбираем пепси-колу". Исправно работает кондиционер. Каждое сиденье с ремнями безопасности, но пристегиваться можно по желанию. Впрочем, на скоростной трассе бесконечная бетонная разделительная стенка, и лобовое столкновение с встречным лихачом исключено. На спидометре 110 км, но шума двигателя в салоне почти не слышно.

Зарубежных туристов в нынешнем Пакистане почти нет, и в гостинице близ автовокзала Равалпинди "залетный" гость в диковинку. С любопытством разглядывают паспорт. В Пакистане иностранцы могут селиться не в каждом отеле, а только "с допуском". Похоже, что мой странноприимный дом без лицензии. Но хозяину хочется заработать, и мы договариваемся так: паспорт остается у него в конторке до утра (придут с проверкой из "органов"), а я на улицу – ни ногой. Уже темно, а перекусить можно здесь же, в харчевне при гостинице. "Это Пакистан!" – оправдывается владелец отеля. И действительно, это вам не добрая старая Англия (где, впрочем, живет уже около 5 млн. мусульман, и большая часть иммигрантов – из того же Пакистана).

Пакистан иногда называют страной переселенцев, имеющих общую религию, но различающихся по происхождению и языку. Состав населения на этой территории постоянно изменялся в результате неоднократных нашествий завоевателей в прошлые века. В 1947 году сюда переселились более 8 млн. индийских мусульман, многие из которых говорили на урду – официальном языке Пакистана.

В составе Пакистана четыре провинции: Белуджистан, Синд, Пенджаб и Северо-Западная пограничная, а также "территория племен". Это пакистанская часть "зоны свободных племен", расположенной по обе стороны границы Пакистана с Афганистаном; кочующие там племена пуштунов наделены особой автономией. "Опираться на пенджабцев, вести их за собой, сокрушая население Синда, дружить с белуджами и подкупать пуштунов" – таковой была формула англичан, с помощью которой они управляли районами, позже вошедшими в состав Пакистана. Суть этой формулы мало изменилась, и сегодня междоусобица до конца себя еще не изжила.

Считается, что роль "оккупантов" взяли на себя выходцы из Пенджаба. Жители этой провинции, на себе испытавшие в разные времена гнет полчищ завоевателей, научились помалкивать. Они стараются держаться подальше от политики, если их никто не задевает.

Пакистанский Пенджаб современен и военизирован, там сосредоточено более 50% населения страны. Поскольку именно оттуда выходит наибольшее число военных и чиновников, роль этой провинции, когда у власти в стране стоят военные, возрастает. Пакистанская армия сегодня на 80% состоит из пенджабцев, остальные 20% в основном пуштуны.

Символ правоверных

С утра – поездка в Исламабад. На автовокзале Пир Вадхай вереница микроавтобусов; здесь их называют "вагон". Пассажиры набиваются в салон до отказа, кондуктор кричит водителю "трогай!", и "вагон" катит по шоссе в Исламабад. Нынче в Равалпинди более 800 тыс. жителей; в Исламабаде – 400 тыс. Города разрастаются, и 15-километровое расстояние между ними – цифра условная: через 10-15 лет они сольются в огромный мегаполис. "Вагон" въезжает в столицу, пассажиров все меньше. Вот и конечная остановка у соборной мечети "Шах Фейсал".

Четыре стройных минарета гигантской мечети, носящей имя саудовского короля Фейсала, устремляются ввысь у первых отрогов Гималайских гор и безраздельно господствуют над строениями Исламабада, "города ислама". Эта мечеть – самая большая в Азии; под ее сводами могут разместиться от 70 до 100 тыс. человек. Ее строительство обошлось в 50 млн. долл. Большую часть средств пожертвовал король Саудовской Аравии Фейсал. Освящение этой великолепной мечети из мрамора и бетона состоялось при тогдашнем президенте Зия-уль-Хаке, но она долгое время была закрыта для правоверных. Власти никак не могли решить, кому доверить духовное руководство комплексом, при котором был создан Международный исламский университет.

Ставшая символом "ста сорока миллионов правоверных", эта новая мечеть стала влиятельным центром ислама в Азии. Ободренный поддержкой своих саудовских друзей, президент-генерал (именно такой титул Зия-уль-Хак избрал для себя, чтобы подчеркнуть превосходство своей гражданской должности над военным званием, от которого тем не менее он отказываться не пожелал) хотел укомплектовать персонал мечети консервативными служителями.

Тогдашний премьер-министр Мохаммад Хан Джунеджо захотел назначить туда религиозных деятелей традиционного толка, более умеренных и менее подверженных саудовскому влиянию. Однако весной 1988 года президент Зия-уль-Хак отправил его в отставку. А 17 августа того же года Зия погиб в авиакатастрофе: его самолет разбился под Бахавалпуром. Останки погибшего президента были погребены в подземной части "спорной" мечети…

Подхожу к мраморной лестнице; она ведет на верхнюю площадку, тоже вымощенную мрамором. Рука тянется к фотоаппарату, но привратник кричит: снимать запрещено! Действительно, сбоку – щит с надписью. У нарушителей конфисковывают не только пленку, но и "камеру". Зато взобраться наверх и осмотреть мечеть – без проблем: нужно лишь сдать обувь в камеру хранения.

Население Пакистана в основном состоит из мусульман, среди которых широко распространена веротерпимость. При этом они руководствуются часто замалчиваемым положением, содержащимся в Коране: "Никакого принуждения в религии!" Таких несравненно больше, чем приверженцев непримиримых мусульманских священнослужителей, будь то сунниты или шииты. В стране есть те и другие. Правда, шиитов меньше, и они почти не связаны с властью.

Во время Рамадана (месяц поста по мусульманскому календарю), когда в дневное время соблюдается пост, на городских улицах можно встретить рабочего или крестьянина, пьющего воду и курящего сигарету. Теоретически это строго запрещено. Но как обойтись без питья с раннего утра до 7 вечера, а температура в это время достигает 45 градусов в тени? "Я, например, воздерживаюсь от всего!" – говаривал один суннитский религиозный деятель, сидя в своем кабинете с включенным кондиционером…

В посольство за советом

Осмотр мечети завершен; теперь не лишнее – посетить российское посольство. И не для того чтобы "встать на учет" (как в советские времена), важно узнать: какова ситуация в стране на текущий момент? Как составить маршрут поездки, где можно побывать, а куда лучше не соваться?

…Тот район Исламабада, где расположены посольства, в том числе и российское, от мечети Шах Фейсал лежит довольно далеко. Водитель такси довозит меня до Пятничного базара, где пересекаются Посольская и Муниципальная улицы. В стороне – большой пустырь, огороженный заборчиком. Шофер машет рукой в сторону очереди и произносит: "Шаттл!". Мол, дальше – на "челночном" автобусе, курсирующем по посольскому городку.

Но сесть в "шаттл" не так-то просто. В деревянной будке сидит кассир: он "обилечивает челночников". С квитком в руке иду на посадку через коридор проволочных заграждений. Охранник ощупывает входящих мужчин; для женщин – отдельный вход с надзирательницей при зашторенной кабинке. Секьюрити роется в моей авоське и "выявляет" фотоаппарат: "Нельзя! "Камеру" – в камеру хранения!".

Возвращаюсь к билетной кассе. Рядом еще две будки для хранения поклажи. Сдаю "мыльницу" под номерок.; в соседней сторожке – полочки, сплошь уставленные мобильниками. С ними в "зону" тоже не пропустят. Снова прохожу через контроль и направляюсь к очереди, ждущей шаттл. Здесь три "хвоста"; самый длинный – в посольство США, поменьше – в британское. Моя очередь из двух человек, рядом со мной китаец.

В небольшой автобус втискиваются пассажиры всех трех очередей: водитель разбросает клиентов по "точкам" за один рейс. Из разговоров выясняю, что посольский городок в Исламабаде после 11 сентября 2001 года огородили бетонным забором, поставили охрану, и въехать сюда можно только на "подкидыше". На въезде в "зону", как бастион, – французское посольство. Желающих "на выход" нет, и мы движемся дальше, к посольству США. Салон быстро пустеет; оставшихся довозят до китайского и просят очистить шаттл. Автобус пойдет к англичанам, а до российского – изволь добираться на своих двоих. Пешее "лицо европейской национальности" охранники не задержат: их интересуют только свои шахиды.

"Золотое кольцо" Пакистана

Вот и российский триколор над зданием нашего посольства. Протягиваю паспорт в окошечко консульского отдела.

- Цель визита?

- За советом.

Россияне бывают здесь нечасто, и консульский работник приглашает странника в холл. Знакомимся. Недавний выпускник МГИМО, получил распределение в Исламабад. Его смежник-однокурсник трудится в Дели. За чашкой зеленого чая вникаю в ситуацию.

- Туда, где опасно, вас полиция не пустит. На индийско-пакистанской "линии контроля" в Кашмире – запретная зона. На север, в горы, тоже лучше не забираться.

(Летом 2001 года мятежники захватили город Чилас в Кашмире. Они потребовали от пакистанских властей разрыва союзнических отношений с Америкой. Того же требуют, пока в мягкой форме, 90% населения страны. Уже сейчас можно предположить, где именно произойдет очередной мятеж – на северо-западе страны, населенном пуштунами, ненавидящими американцев и пакистанский правящий режим.)

К западу от Пешавара, близ афганской границы, начинается полоса отчуждения, или, как здесь говорят, "мертвая земля". Пакистанские власти не контролируют приграничные территории, и сейчас эта часть страны закрыта для иностранцев. "Мертвой землей" называют также "территорию свободных племен". Ее границы определены еще англичанами, которые были не в состоянии управлять непокорными, свободолюбивыми и воинственными пуштунами. Эти племена по-прежнему сохраняют самоуправление и периодически поднимаются на защиту традиционных прав и свобод от посягательств "федералов". А в Белуджистане лучше держаться подальше от границы с Ираном. Там тоже хватает боевиков разных мастей.

Знакомлю любезного консультанта с маршрутом поездки по стране. Пешавар, Карачи, Хайдарабад, древний Мохенджо-Даро, шиитский священный город Уч Шариф, Мултан,Файзалабад, Лахор… "Золотое кольцо". Дипломат по-хорошему завидует вольному страннику. Ведь на "посольских" распространяются различные ограничения, особо не разъездишься. Да и в столицу лишний раз не выберешься. Живут тут же, при посольстве, – так безопаснее. Лишь двое-трое высокопоставленных дипломатов имеют резиденции в городе, и тоже с охраной.

Да, многое изменилось в России за 10-15 лет. Когда-то многие завидовали им, а теперь они – нам…

На "шаттле" возвращаюсь в "предзонник", забираю из камеры хранения свою поклажу. Неподалеку от будок – "обжорные ряды", здесь можно перекусить. Тут же дежурят "стряпчие": ходатаи и консультанты по визовым делам. Помогут составить нужную бумагу, "со слезой", чтобы разжалобить суровых чиновников из визового отдела. Здесь же за отдельную плату текст прошения отшлепают на пишущей машинке.

Трудно быть "неверным"

Христианину в мусульманской стране нужно держать ухо востро. И не только иностранцу, но и членам местных общин.

Религиозные меньшинства составляют всего 3% от 140-миллионного населения Пакистана и чувствуют себя совершенно не защищенными в случае вспышки гонений на "неверных". В прошлом пакистанские христиане неоднократно становились объектом погромов по причинам, к которым они не имели абсолютно никакого отношения. Так, например, в 1981 году после нападения на святилище Кааба в Мекке (кстати, совершенного мусульманами) в Пакистане отмечался целый ряд нападений на христианские церкви и монастыри. В 1991 году, когда США начали войну с Ираком, мусульманские фанатики устроили погром еще в одном из монастырей. А в 1992 году, когда индуистские фундаменталисты разрушили (до фундамента!) мечеть Бабри в Индии, пакистанские мусульмане стали в отместку жечь не только индуистские храмы, но и христианские церкви.

События 11 сентября 2001 года серьезно осложнили положение христиан в Пакистане. Они сознавали, что в случае удара возмездия по режиму талибов в соседнем Афганистане христианская община Пакистана может, в свою очередь, стать объектом насилия со стороны исламских фундаменталистов. Пакистанские католики в те дни проводили по всей стране молитвы о мире, заверяя своих соотечественников, в большинстве своем мусульман, что христиане являются патриотами своей страны.

Архиепископ города Лахор Лоренс Салданха предписал клирикам своей епархии самым серьезным образом обсуждать сложившуюся ситуацию внутри приходов, а также с прохожими на улицах, объясняя, что католики расценивают национальные интересы Пакистана как свои собственные. Решительно осудив террористические акты 11 сентября, католический прелат в то же время призвал руководство США проявить "сдержанность" при возможном ответе на эти атаки.

"Весь опыт прошлых лет свидетельствует о том, что нам никто не поможет, – заявляли члены христианских общин. – Мы боимся конфликта между США и Афганистаном. Вполне вероятно, что фанатики в Пакистане захотят перевести его в конфликт между мусульманами и христианами в этой стране". "Мусульманские фундаменталисты не способны отличить США и христианство как религию".

Правда, незадолго до атаки на здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке пакистанские власти, сами того не ведая, нанесли "упреждающий удар" по своим боевикам. 15 августа 2001 года в Пакистане были арестованы более 350 сторонников запрещенных экстремистских группировок. Массированные рейды сил безопасности были проведены в ряде провинциальных городов. Почти все арестованные принадлежали к суннитской организации "Лашкар-и-Джхангви" и шиитской "Сипах-и-Мухаммад". Накануне их деятельность была запрещена президентом Первезом Мушаррафом в соответствии с новым законом о борьбе с терроризмом. Были проведены аресты и членов других группировок, которых президент страны строго предупредил о возможности запрещения.

С того момента, когда президент Первез Мушарраф отказался от политики поддержки талибов, в Пакистане от рук террористов погибли за год не менее трех десятков человек, в том числе американский журналист Дэниел Пэрл и христиане, убитые в церквах во время молитвы.

Исламизация юридической и политической системы Пакистана способствует не объединению, а разъединению людей. Абсолютное большинство населения страны – приверженцы ислама. Но не просто ислама, а различных его течений, имеющих разные правовые нормы и философские обоснования. Известно, что члены движения "Джамаат-и-ислами" придерживаются ваххабизма. Это течение ислама, возникшее и широко распространившееся в Саудовской Аравии, предусматривает неукоснительное соблюдение норм, предписанных Кораном. Однако в Пакистане значительно больше приверженцев двух других направлений ислама, несовместимых с ваххабизмом. Например, шииты, составляющие около 20% пакистанского населения, просто ненавидят ваххабитов. Так что в сегодняшнем Пакистане – "все против всех"…