""International Herald Tribune": Польский семинарист и спасенная еврейская девочка"

Летом 1942 года на двух женщин в Кракове донесли, что они еврейки. Их увезли в городскую тюрьму, продержали там несколько месяцев, а затем отправили в лагерь смерти Бельзец, где в октябре их убили в примитивной газовой камере окисью углерода из дизельных двигателей.

Их звали Фримета Гельбанд и Саломея Зирер, они были сестрами. Фримета была бабушкой моей жены. У Саломеи, которую близкие называли Салла, было две дочери, одна из них выжила, а вторая нет.

Старшую из дочерей звали Эдит Зирер. В январе 1945 года, когда ей было 13 лет, она вышла из лагеря в Ченстохове, бездомный ребенок на краю смерти. Без семьи, не знающая, что ее мать убили немцы, она едва могла ходить.

Тем не менее она побрела из последних сил, пришла на вокзал и забралась в вагон с углем. Поезд тронулся, в вагоне гулял ветер. Когда холод стал невыносимым, она выбралась из поезда на станции Йендзюв. Она села в уголке на вокзале. Никто не смотрел на нее: девочка в полосатой арестантской форме с номером в конце страшной войны не привлекала внимания. Эдит не могла двигаться и сидела в оцепенении.

Смерть приближалась, но тут подошел молодой человек, "очень симпатичный", вспоминала потом она, и энергичный. На нем было длинное облачение, и девочка решила, что он священник. "Почему ты здесь? – спросил он. – Что ты делаешь?"

Эдит ответила, что пытается добраться до Кракова, чтобы найти своих родителей.

Молодой человек исчез. Он вернулся с чашкой чая. Эдит попила. Он сказал, что может помочь ей добраться до Кракова. Таинственный благодетель опять ушел и вернулся с хлебом и сыром.

Они заговорили о продвижении Советской армии. Эдит сказала, что надеется, что ее родители и младшая сестра Юдифь живы.

"Попробуй встать", – сказал молодой человек. Эдит попробовала, но у нее подкосились ноги. Молодой человек отнес ее в другую деревню, где посадил в вагон для перевозки скота поезда, направлявшегося в Краков. В вагоне была еще одна семья. Молодой человек укрыл Эдит своим плащом и занялся разведением огня.

Он сказал Эдит, что его зовут Кароль Войтыла.

Хотя она приняла его за священника, он был только семинаристом, и рукоположение предстояло ему лишь через год. А еще через 33 года он стал Папой Иоанном Павлом II, который помог уничтожить "религию" коммунизма и изменить мир.

Я не знаю, что заставило молодого семинариста спасти жизнь еврейской девочки. Знаю только, что это было проявление гуманизма, когда две бесчеловечных силы XX века, тоталитарные близнецы – фашизм и коммунизм – набросились на его страну, Польшу.

Они были одиноки на опустошенной земле, 24-летний католик и 13-летняя еврейка. Будущий Папа потерял семью – мать, отца и брата. У Эдит, хотя она этого еще не знала, мать погибла в Бельзеце, отец – в Майданеке, а маленькая сестра – в Освенциме. Большего одиночества быть не могло.

Мы одиноки. Все. Главные наркотики XX века – коммунистическая и фашистская идеологии – обещали индивиду коллективную славу заманчивой утопии, но принесли лишь новые и более страшные формы страдания.

Первые, очень личные впечатления об этих страданиях лежали в основе главного верования покойного Папы – веры в ценность и святость каждой человеческой жизни.

Это верование привело Папу Иоанна Павла II к убеждениям, которые некоторым казались старомодными или слишком суровыми. Но почему в снисходительный век нравственной сговорчивости надо добиваться снисхождения Папы? Он предлагал свою правду так же просто и прямо, как чай, хлеб и кров брошенной еврейской девочке в 1945 году, когда никто этого не видел.

Это была правда, основанная на веровании, что, как он однажды сказал, "размывание, а скорее даже превращение в пыль уникальности каждого человека" легло в основу массовых убийств XX столетия.

Сила этой истины навеки дала ответ на презрительный вопрос Сталина: "А сколько у Папы дивизий?". Иоанн Павел II, начиная с визита 1979 года, разрушал железное сталинское наследие в Польше, открывая путь к объединению Европы, которое произошло десятилетие спустя.

Это никоим образом не было только его достижением, но оно неотделимо от него. Я не думаю, что сила, которая помогла ему сделать это, и сила, которая заставила его спасти Эдит Зирер, качественно отличаются друг от друга. Как и его целительный экуменизм, эти шаги требовали мужества, порожденного уверенностью.

Эдит убежала от Кароля Войтылы, когда они приехали в Краков в 1945 году. Их попутчики, тоже евреи, предупредили девочку, что он может отдать ее в монастырь. Она вспоминает, как он звал ее по-польски: "Эдита, Эдита", а она спряталась за большими бидонами с молоком.

Но спрятаться не значит забыть. Она записала имя своего спасителя в дневник, и в 1978 году, когда она прочла в Paris Match, что он стал Папой, залилась слезами. К тому времени Эдит Зирер была уже в Израиле, в Хайфе, где она живет по сей день.

Письма, которые она посылала ему, оставались без ответа. Но в 1997 году она наконец получила из Ватикана письмо, в котором Папа вспоминал об их встрече. Год спустя они встретились в Ватикане.

Эдит поблагодарила Папу за то, что он спас ее. Он положил руку ей на голову, а вторую вложил в ее ладони и благословил ее. Когда они расставались, он сказал: "Возвращайся, дитя мое".