"Осторожно – религия!"

Я никогда не думал о себе, как об авторе, специализирующемся на религии, пока религия не пришла за мной. Конечно, я не мог не писать о религии – как может быть иначе для литератора с Индостана. Но, на мой взгляд, у меня были и другие, гораздо более серьезные и вкусные вещи для смакования. Однако, когда я оказался под ударом, мне пришлось выступить против того, что выступило против меня, и мне пришлось определяться, за что я стою перед лицом того, что столь громко, угрожающе и зловеще восстало против меня.

Сейчас, спустя 16 лет, религия обратилась против нас всех, и хотя многие думают, как когда-то и я, что у нас есть проблемы посерьезнее, нам всем придется противостоять этому вызову.

Для тех из нас, кто вырос в Индии сразу после бунтов 1946 – 1947 годов, последовавших за созданием независимых Индии и Пакистана, память о той бойне осталась страшным напоминанием о том, на что способны люди во имя Бога. Европейская история также полна свидетельств того, как опасна политизированная религия.

Люди всегда обращались к религии, чтобы получить ответы на два великих вопроса: "Откуда мы произошли? " и "Как нам жить? ". По вопросу о происхождении бытия все религии заблуждаются. Наш мир не был создан за шесть дней некоей сверхъестественной силой, которая на седьмой день решила передохнуть. А по вопросам о бытии правда заключается в том, что каждый раз, когда религия становилась направляющей общественной силой, это приводило к тирании. Возьмите хоть инквизицию, хоть "Талибан".

В сегодняшних Соединенных Штатах любой – женщина, гомосексуалист, афроамериканец, еврей – может выдвинуть свою кандидатуру и даже быть избранным на любую выборную должность. Но черта с два то же самое удастся завзятому атеисту. Отсюда и возрастающее ханжество американского политического дискурса: нынешний президент, по свидетельству Боба Вудворда, воспринимает себя как "посланца", осуществляющего Божью волю, а "моральные ценности стали ключевой фразой для старомодного жульничества, направленного против гомосексуалистов и абортов.

По словам Жака Делора, бьюшего президента Европейской комиссии, "столкновение между верующими и неверующими будет главным содержанием отношений между США и Европой в ближайшие годы".

В Европе взрыв железнодорожного вокзала в Мадриде и убийство голландского режисера Тео Ван Гога воспринимаются как предупреждение о том, что светские принципы, лежащие в основе любой гуманитарной демократии, необходимо защищать и укреплять. Совсем немного европейцев считают себя религиозными – всего 21 процент, если верить недавнему опросу о европейских ценностях, в противовес 59 процентам американцев.

Исключение из европейского секуляризма можно найти в Британии или по крайней мере в правительстве ревностно христианского и становящегося все более авторитарным Тони Блэра, который ныне пытается принудить парламент принять закон против "возбуждения религиозной ненависти" в циничной попытке завоевать голоса английских сторонников мусульманства, для которых любая критика ислама воспринимается как оскорбление. Журналисты, юристы, многие общественные деятели предупреждают, что закон лишь ограничит свободу слова и не добьется цели. Но для правительства Блэра все эти вопросы про гражданские свободы воспринимаются с раздражением перед лицом предстоящих выборов.

Виктор Гюго писал, что в любой деревне – есть факел: школьный учитель – и тот, кто этот факел гасит приходской священник. Нам нужно больше учителей и меньше попов, потому что, как утверждал Джеймс Джойс, нет такой ереси и такой философии, которая была бы столь же отвратительна церкви, как человеческая личность. Но, возможно, лучше всех изложил дело секуляризма великий американский адвокат Кларенс Дэрроу. "Я не верю в Бога, – сказал он, – потому что не верю в Мать Гусыню".

Публикуется с сокращениями с разрешения The New York Times News Service and Syndicate

11.04.2005