Ситуация в украинском православии в последние месяцы вновь оказалась в центре самых жарких дискуссий. Украинский вопрос, который в ХХ веке уже несколько раз приводил к напряженности между Константинопольским и Московским патриархатами, снова грозит масштабным конфликтом между православными столицами. Бурю вызвало заявление посетившего Киев некоторое время назад архиепископа Скопельского Всеволода (Майданского), который принадлежит к Украинской православной церкви США, находящейся в юрисдикции Константинопольского патриархата. В Киеве он сделал заявление, которое медиа назвали сенсационным: "Церковь-Мать, Константинопольский Патриархат, считает, что ее дочь – Московский Патриархат, имеет ту каноническую территорию, которая существовала в этой Церкви до 1686 года. Подчинение Киевской Митрополии Московской Церкви было произведено Патриархом Дионисием без согласия и утверждения Святого и Священного Синода Великой Церкви Христовой (Константинопольского Патриархата)".
Архиереи Московского патриархата, естественно, встретили это заявление критикой различной степени жесткости. В Киеве же ликовали и предрекали скорый конец раскола в Украинском православии. Уже полтора десятилетия три церковных юрисдикции ведут между собой острую конкурентную борьбу, способную вырасти в реальную угрозу гражданскому миру и основам общественного согласия. Расстановка конкурирующих сил достаточно адекватно отражает особенности общественного сознания. Хотя Украинская православная церковь Московского патриархата имеет втрое больше приходов, чем УПЦ Киевского патриархата, все социологические исследования свидетельствуют: удельный вес тех, кто декларирует свою принадлежность к Киевскому патриархату, существенно больше, чем тех, кто отождествляет себя с Москвой. Понятно, что для очень и очень многих речь здесь идет прежде всего о самоидентификации, которая чаще имеет киевский, чем московский вектор.
Деятельное вмешательство Вселенского патриарха, заявившего несколько лет назад, что "украинский народ занимает особое место в сердце Церкви-Матери", многим представлялось концом междоусобицы и обретением Православной церковью в Украине достойного места среди других Православных поместных церквей. Проклятия в адрес православных Украины, "бесчинно" провозгласивших автокефалию, не отменяют вопроса, которым задаются тысячи и тысячи "простых верующих": "Почему поместную церковь имеют православные Албании и США, Польши и Греции, Румынии и Сербии, и почему ее нет у нас?"
Между тем, не дает определенного ответа на вопрос о способах обретения автокефального статуса и собственно церковное право — эта проблема остается самой болезненной в межправославных отношениях, главным образом, в отношениях между Константинополем и Москвой. Учебное пособие для духовных учебных заведений отсылает нас к 38-му правилу Трулльского Собора (691-692 гг.): "…Аще царскою властью вновь устроен или впредь устроен, будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел". То есть в вопросах обретения или утраты поместности Православными церквами политики оказывалось неизменно больше, чем богословия. Московский царь Федор с Борисом Годуновым, болгарские патриоты вместе с турецким султаном, греческий король Фридрих Оттон, румынский князь Александр Куза и сербские короли – вот кто, а не митрополиты, епископы и архиепископы сыграли определяющую роль в борьбе за церковную автокефалию. Православные церкви обретали поместный статус, когда составлявшие их народы завоёвывали независимость, и теряли его, когда независимость утрачивалась (как в случае с Сербской, скажем, Болгарской или Грузинской церквами). "Запоздалые национализмы" народов, чей культурный облик сформировался под решающим влиянием православия, чрезвычайно чувствительны к статусу своих церквей – признание или непризнание автокефалии стало опосредованным признанием/непризнанием государственности этих народов даже в наиновейшей истории.
В Украине 1980-х той бурлящей стихии “церковного украинства”, которая требовала “своей Церкви” и в 1917 году так поразила своими масштабами русского философа Василия Зеньковского, уже, конечно, не существовало. Но прапамять о "золотом церковном сечении" домосковского периода и о "казацкой церкви" оказалась неискорененной. Тем более что накануне горбачевских реформ Украина представляла собой крупнейший православный анклав на территории СССР: две трети всех общин РПЦ, девять из 16 монастырей, самая многочисленная земляческая группа в архиерейском корпусе и более половины украинцев среди студентов духовных школ.
Естественно, третья попытка обретения поместности Православой церковью Украины (первая датируется 1921 годом, вторая – 1942-м) встретила всемерную поддержку со стороны провозгласившего независимость Украинского государства. Президент Леонид Кравчук обращался к патриарху Московскому с просьбой удовлетворить "смиренное обращение" Собора Украинской православной церкви (ноябрь 1991) о даровании ей автокефалии, а после отказа – решительно поддержал создание Украинской православной церкви Киевского патриархата (июнь 1992). Тогда же потянулись и первые, после 1920-х годов, киевские посланцы в Царьград – сначала делегация архиереев УПЦ КП, а затем и вице-премьер-министр Украины Николай Жулинский. Адвокатами выступили также архиереи Украинской православной церкви в Канаде и Украинской православной церкви в США, принятые в юрисикцию Константинополя соответственно в 1990 и 1995 годах. После избрания президентом и Леонид Кучма, получивший поддержку УПЦ МП, постепенно вдохновляется идеей украинской автокефалии, обещает, что государство будет содействовать "объединительным процессам, которые могли бы (должны!) привести к образованию единой Поместной Православной церкви", а в 2000 году даже встречается с Вселенским патриархом Варфоломеем І в его стамбульской резиденции.
Наконец, и третий президент Украины Виктор Ющенко высказал убеждение в том, что "мы доживем до соборной Украинской Православной Церкви". Впрочем, многие ожидали от нового президента большей радикальности в церковной политике. Во время президентской кампании 2004 года священноначалие и значительная часть клира УПЦ МП последовательно нарушали и догматы, и каноны, и основы собственной социальной концепции, и, в конце концов, украинское законодательство. Священники "благословляли" отдать голоса за кандидата от власти и категорически "не благословляли" голосовать за кандидата от оппозиции; церкви превращались в склады агитпродукции, тысячами распространялись тексты молитв, подписанные "С любовью, Виктор Янукович" (!), в храмах служили молебны "за погибель" Ющенко и во здравие Януковича, всей стране стали известны случаи отказа в причастии мирянам, голосовавшим за оппозиционного кандидата.
Однако Виктор Ющенко победил в тех областях, где находится не менее двух третей приходов Московского патриархата. Причем после выборов какая-то часть мирян УПЦ Московского патриархата стала подумывать о переходе в УПЦ Киевского патриархата, для других актуальным стал вопрос поиска для себя канонического пристанища – иной церковной юрисдикции, чем Московский патриархат, но признанной Полнотой Православия. Киевско-константинопольские связи вновь оживляются. Накануне Рождества Вселенский патриарх Варфоломей І передал свое благословение новоизбранному президенту, заверил, что станет молиться за его здоровье, и напомнил, что он готов принять деятельное участие в уврачевании раскола украинского православия. Затем к первому по чести в православном мире отправился Госсекретарь Украины Александр Зинченко, а в Украину для изучения ситуации приезжает архиепископ Скопельский Всеволод (Майданский), который и сделал заявление о признании канонической территории Московского патриархата в границах 1686 года.
Впрочем, близкую формулировку содержал еще Томос 1924 г. об автокефалии Православной церкви в Польше, а в приветствии Вселенского патриарха Димитрия новоизбранному патриарху Московскому и всея Руси Алексию II границы Московского патриархата были признаны по состоянию на 1593 год. Это означает, что Константинополь не считает украинскую проблему внутренним делом Московского патриархата, и полагает невозможным решать тут что-либо без своего участия. Еще это означает, что Новый Рим готов и далее, как он уже неоднократно делал в прошлом веке, разыгрывать украинскую карту в долгом и изнурительном соперничестве с решившим меряться с ним славой Третьим Римом.
Другими словами, принципиальных изменений в украинском вопросе ни в Константинополе, ни в Москве не произошло. Константинополь не готов идти на всеправославный скандал, на разрыв отношений с Москвой и немедленно принять под свой омофор православных в Украине или, тем более, даровать автокефалию какой-либо части православной церкви в Украине. Московская патриархия не готова признать провала своей политики в Украине, отсутствия у нее реалистической стратегии в преодолении раскола и продолжает ритуальные разговоры о необходимости "покаяния раскольников".
Чем же отличается нынешняя церковная ситуация в Украине от той, которая существовала 85 или 15 лет тому назад? Конечно, это горькое разочарование, "поданафемной", по словам одного владыки, деятельностью многих священнослужителей УПЦ Московского патриархата во время последних выборов. Разумеется, это и более высокая готовность Вселенской патриархии к активности на украинском направлении. Однако что по-настоящему принципиально — это изменения в стране и беспрецедентно высокий уровень доверия новой власти: ни о чем подобном, даже в отдаленном приближении, не могла помышлять ни одна из предыдущих администраций. Эта власть уже заявила, что не станет указывать своим гражданам, в какую церковь им ходить и кого поддерживать, а кого – закрывать. Однако именно эта власть может сделать очень и очень многое для будущей поместной Украинской православной церкви.
Речь идет об успешной реализации "украинского проекта", о консолидации страны, чьи целостность и единство подверглись в минувшем году тяжелым испытаниям. Ведь ключевая проблема, препятствующая, в конечном счете, автокефалии Православной церкви в Украине – это раскол между православными, отражающий, в свою очередь, более или менее глубокие демаркационные линии в украинском обществе. Гармонизация всей пестроты постсоветских идентичностей этого общества в рамках гражданской украинской нации – решающий шаг на пути и к Поместной Украинской церкви. Такая церковь по определению объединяет всех православных в Украине, вне зависимости от их этнического происхождения, языка богослужения и проповеди, специфических особенностей в литургической практике. Это принципиально и с точки зрения православной экклезиологии, и для строительства украинской нации-государства. Страну надо склеивать, это очевидно; от успешности этого процесса склейки и будет зависеть решение церковной проблемы. Ведь церковный раскол – не причина, а следствие разделений в украинском обществе. Вполне возможно, что в недалеком будущем мы станем свидетелями самых разнообразных ходов церковных дипломатов, нот, демаршей и переговоров, каждый из которых вызовет приличествующее случаю количество комментариев. Но судьба поместности православия в Украине все-таки будет решаться не в Москве и Константинополе, а в Киеве, Львове, Донецке, Симферополе, сотнях и тысячах других украинских городов и сел.
Источник: Ежедневный Журнал
