Иррациональные основания российской науки и ее будущее

Наука есть способ получения и организации объективного и рационального знания, сохраняющего, как считалось, вневременное значение, не зависящего от каких-либо культурно-этнических влияний. По этой модели строилась наука в Европе ХVII в.

В России наука не имела адекватных условий для построения, не вписываясь в консервативные устои начала ХVIII в. Конечно, создание академии наук по западному типу с приглашением ученых из Европы стала толчком к развитию науки, но с особыми чертами. Русский менталитет рациональностью не отличается. Большую роль в нем играет вера и готовность к ней как в религиозной, так и нерелигиозной форме (вера в идеалы, чудо и др.). Иррациональность укоренена в образе жизни общества, раздвоенного между мирами Востока и Запада, благодаря чему, наверное, Россия сохраняла и свою самобытность.

Наука в России изначально была под контролем государства, не имея социальной базы и для потребления ее результатов, и образования самого сообщества. Ученый вынужден был выражать себя не только профессионально, постоянно оправдывая свое существование. Наука привлекала бескорыстных людей, веривших в ее общественно-преобразующие свойства, и это способствовало ее укреплению как социального института.

Наука обладала некоторой свободой, хотя и странной при незначительности средств, отпускаемых для нее. Поэтому каждый делал максимум для достижения результата. Здесь многое зависело не от рациональных аргументов, а от личных установок (нравственных, патриотических). Ученый в России был весьма широко образован и ориентирован, нацелен на универсальное миропостижение, где истина и правда, мир и человек согласовывались.

Поиски оправдания своему существованию перед народом стало характерно и для советских ученых, доказывавших свою полезность уже народному государству. Уникальность новых условий, оптимистическая настроенность обеспечили появление продуктивных научных школ и научных решений в 20-30-е годы ХХ в. Но наука постепенно приобретала и свойства, ставшие для нее тормозом, приблизившим кризис. Это касается внедрения в нее норм народности и партийности, идеологизации всей научной деятельности. Но в целом мощная государственная поддержка советской науки обеспечила ей возможность занимать передовые позиции. Заметную роль в этом, думается, сыграли и особые ментальные традиции.

Современная российская наука находится в кризисе: институциональном, когнитивном, социокультурном. И преодоление его лежит во многих плоскостях. В когнитивном плане, казалось бы, меньше трудностей, ибо с позиций парадигмы конца ХХ в. (постнеклассической) объектами стали не сами по себе явления природы, а способы решения человеческих проблем. Этим и раньше занималась наша наука. Но опасность для нее уже заключена в мощном натиске со стороны пара- и псевдонауки. При всей иррациональности "русской души" наука у нас не теряла никогда сущностной идентичности, а перед напором этих "враждебных" сфер она сейчас оказывается беззащитной. Социокультурный кризис в том, что научная элита размывается, люмпенизируется и не является уже носителем высших культурных смыслов. Кризис науки как социального института, потерявшего поддержку государства, обусловил постепенно рост всех остальных ее проблем.

Для смягчения положения государство пытается поддерживать некоторые исследования грантами, но системных решений нет. Нет нормально функционирующего научного сообщества и в необходимой численности. И, главное, пока недостаточны условия для подъема подвижничества и энтузиазма ученых, сходного с тем, что был в ХVIII или начале ХХ вв. Для саморазвития нашей науки нужны и особые иррациональные основания (вера в идеалы и проч.), на которых она исторически базировалась. Видимо, в этом отношении находится большая трудность, связанная с реформированием, а в целом и с существованием самобытной и эффективной науки в России.