В июне журналисты из Петербурга, Архангельской и Мурманской областей, а также из Карелии побывали на Соловках. Знакомство со знаменитыми островами и островитянами, живущими на берегу Белого моря, устроила организация "Баренц-пресс".
На берегу Белого моря
Когда-то северные острова (шесть больших и две сотни маленьких) были сплошь покрыты темным лесом. Люди появились на этой земле в середине XVI века. С тех пор, несмотря на метаморфозы, происходившие с Соловецким архипелагом, людей всегда манили острова. Островитяне – люди с особым внутренним складом, желаниями и потребностями. Каждый обитатель поселка на Большом Соловецком острове может стать героем какой-нибудь истории.
К примеру, на Соловках есть знаменитая мастерица по выпечке козулей – обрядовых поморских пряников в форме рыб, птиц и ангелов. О ней нам рассказали еще в Архангельске и попросили непременно передать привет от "знакомых знакомых знакомых". Те знакомые вроде бы пробовали ее выпечку несколько лет назад, до сих пор забыть не могут.
На пристани, откуда отплывают катера на близлежащие острова и в другие города, стоит киоск с ее козулями. Печенья по авторским рецептам нравятся и простым сладкоежкам, и суеверным. Ведь народная мудрость гласит: "Приготовленная с душой козуля просто не может не принести счастья". Несмотря на то что лакомство это вкусное, большинство печенье не ест, а бережно хранит на полке как амулет. А рядом с козулей – тряпичную обережку, куклу-шестиручку (чтобы все успевать), кукол-неразлучников и икону. Чтобы одним махом избавиться от сглаза, порчи, лени, бессонницы и греховных мыслей.
В поселке постоянно живут около тысячи человек, включая шестьдесят насельников монастыря. Монахов из них – два десятка. Желающих, говорят, больше, но берут далеко не каждого. Своего рода "конкурсный отбор".
Монахи начали постепенно возвращаться на остров с середины 1980-х годов. Обычные жители – гораздо раньше, в общем, почти сразу, как лагерь и тюрьма особого назначения прекратили существование. Первыми появились ученики школы юнг и военного училища, потом студенты из стройотрядов, наконец, и обычные люди.
Пожилые островитяне помнят, как происходило заселение Соловков. И пока помнят, рассказывают об этом приезжим и туристам. На улице рядом с монастырем сидела старушка и тихо грелась на солнышке. Увидев нас, обрадовалась, стала рассказывать: "Мы здесь с тридцать девятого. Родители привезли. Вот, живу"...
Новые островитяне
Современные молодые островитяне – люди "другой формации". Они уверяют, что сейчас на Соловки приезжают те, кто хочет быть именно здесь. Полтора года здесь живет экскурсовод Светлана, которая сопровождала нас на Секирную гору, высшую точку Большого Соловецкого острова. Она приехала из Великого Новгорода, города тоже не слишком шумного и суетного. Водит экскурсии, преподает в школе. "Здесь спокойно, тихо, – говорит Светлана, которой самое время зажигать в ночных клубах и крутить бурные романы. – Моя б воля, не уезжала бы отсюда". Но, видимо, придется: мирская жизнь, хочешь – не хочешь, все время заставляет куда-то двигаться...
Некоторым, впрочем, удается задержаться. Старшая коллега Светланы – Анна, экскурсовод с пятнадцатилетним стажем. В течение года она москвичка, на лето становится островитянкой по образу жизни и по внутреннему складу. Получается, что Соловки – такая параллельная жизнь.
Ежедневно женщина встает в шесть утра. Перед тем как начать работу, обязательно получает благословение у батюшки. Иначе, говорит Анна, день идет наперекосяк. Остров дает недюжинные силы. Она с увлечением рассказывает о монастыре и с не меньшим азартом торгует сувенирами в церковной лавке. Предполагаю, что Анна могла бы сделать неплохую карьеру в торговле. Во всяком случае без книги, набора открыток или сувенира из лавочки никто не уходит.
"В Москве одну автобусную остановку пройдешь – и уже устала. А здесь я бегаю туда-сюда и очень легко себя чувствую", – делится Анна. Она уверена, что по случайному стечению обстоятельств на Соловки не попадают. Значит, так суждено. Или дано свыше.
"Во всем есть смысл и логика", – лаконично и безапелляционно говорят островитяне... Так, несколько столетий женщинам и другим "живородящим тварям" не разрешалось жить на главном острове архипелага. В прошлом году Соловецкие острова заняли почетное первое место по количеству новорожденных во всей Архангельской области. В здешней школе и детском саду работы больше, чем в маленькой поликлинике. Кто-то из коллег выдвинул версию, что таким образом природа восстанавливает нарушенный баланс.
По-соседски, по-дружески
Монастырские экскурсоводы – люди на острове уважаемые. Приближенные к священнослужителям и самому архимандриту отцу Иосифу. Вакансии такого рода наперечет. Другую работу тоже найти сложно. На Большом острове имеются три магазина, одно кафе, причал, две сувенирные лавки (причем одна из них в автобусе)... Что делать, если не умеешь печь козули, водить машину или разговаривать по-английски? Кое-кто предпочитает покурить на бревнышке, выпить поморской настойки и потанцевать на дискотеке в "Кают-компании". Последствия, понятное дело, неприятные.
Интересно, что проблемой безработицы и скуки в числе прочих озадачены иностранные друзья Соловков. Существует даже международное общество с таким названием, организованное два года назад норвежским журналистом Коре Таннвиком. Господин Таннвик одержим идеей о том, чтобы на Соловецких островах людям хорошо жилось. Два года норвежское правительство финансировало его затеи, связанные с Соловками.
Журналист сотоварищи искали инвесторов, чтобы привести в порядок жилые дома, водоснабжение и дороги. Но, как метко заметил Коре, "вкладывать деньги в дороги немодно", поэтому недавно он решил завязать. Говорит, что ничего не изменилось. Сейчас, как и раньше, на острове плохие дороги, перебои с водой, грязь и пьянство.
Таннвик мечтал отреставрировать старую баню, чтобы местные жители в ней мылись, но из этого ничего не вышло. Таннвик по-прежнему ездит сюда несколько раз в год, дружит с островитянами, но в экономических и финансовых процессах старается не участвовать. Нового рецепта прекрасной жизни на Соловках у норвежца пока нет.
Между церковью и государством
Директор Соловецкого музея-заповедника Михаил Лопаткин настроен более оптимистично и весьма решительно. Он приехал на Соловки в 2000 году с острова Кижи, где, по отзывам, разворачивал масштабные восстановительные работы. С не меньшим пылом Лопаткин принялся за работу и здесь. Отстроил три новые гостиницы, отреставрировал несколько зданий и памятников, находящихся во владении музея, занялся рекламой для привлечения туристов и бизнесменов. Многие помещения огромного монастыря (как его только строили в XVI – XVII веках?) ремонтируют, воссоздают алтари, проводят тепло.
За пять лет финансирование из федерального бюджета увеличилось в четыре с половиной раза, до 95 миллионов рублей в год. Чтобы за десять лет навести полный порядок, Лопаткину нужно 150 миллионов рублей ежегодно. Лет через двадцать он намерен превратить Соловки в центр религиозного и культурного туризма с развитой инфраструктурой и бизнесом. Словом, депрессивного настроения своего норвежского приятеля Коре Михаил Лопаткин не разделяет.
Однако музей хочет туристов, прибыли и развития, а монастырь – покоя и уединения. У каждого своя правда. Лопаткин уверяет, что самые благополучные объекты на острове – те, что находятся в совместном ведении музея и монастыря. Что надо искать компромисс и вырабатывать систему соглашений. Что монастырю без музея никуда, так как государство, по закону, не может финансировать церковь.
Архимандрит Соловецкого монастыря отец Иосиф утверждает почти противоположное. По его мнению, все, что восстановлено в монастыре, – заслуга насельников. С Божьей помощью, потихоньку, они собираются работать и возрождать монастырь дальше. "Мы не знаем, что будет, только Бог ведает. Сколько всего на острове было, чего потом не стало. Разве в лагерное время мог кто-то предположить, что монахи вернутся? Но они вернулись... Так зачем загадывать?" – сдержанно заметил отец Иосиф.
Герои северных сказок
Ситуация спорная и неясная. Ясно только, что музей будет развивать деятельность, а монахи никуда не уйдут. Высказываются разные идеи и предложения, включая самые смелые и довольно нелепые. Одни предлагают отдать Соловки целиком монастырю и освободить острова от прочего населения. Другие – каким-то образом огородить монастырь от всего поселка и внутрь пускать только избранных, тех, кто знает церковный устав. Или развивать паломнический туризм. Или устроить из Соловков мировой центр истории лагерей для репрессированных с огромной экспозицией и подробным рассказом. Здесь действительно каждый камень – и святой, и страшный одновременно. Сложно отделить мемориал от "немемориала", место для молитвы от места для расстрела...
Впрочем, конфликтом и поиском некой золотой середины увлечены только официальные лица. Жители поселка в тонкости вопроса не вникают, но помогают острову в меру сил. Скажем, потомственный кресторезчик, который живет в старой хижине, как будто сползающей в Белое море, восстанавливает поклонные кресты. Один из возрожденных крестов установлен у подножия Секирной горы в память о погибших узниках лагеря. Другой – на воде, рядом с домом мастера.
Раньше "водный" крест имел ритуальное и практическое значение. Уходя на рыбалку, люди кланялись ему и просили удачи и благополучной дороги. Когда они возвращались, поклонный крест светом подсказывал им верный путь, как маяк. Обычно возвращались с успехом, точнее – с богатым уловом. Особенно много было знаменитой соловецкой селедки с нежным и мягким, по отзывам, вкусом. Сейчас рыбки стало ощутимо меньше. Но все равно рыбаки, отправляясь на промысел, почтительно приостанавливаются у поклонного креста. Даже те, кто не особенно верит в такие дела.
Здешний рыбак зашел в кафе "Кают-компания" (единственное на острове, бывшая столовая), когда мы там обедали. Таких рыбаков описывали в скандинавских и северных сказках. Загорелый, обветренный, с жесткой бородой и прозрачными глазами. В огромных резиновых сапогах и в куртке защитного цвета. По мне, так собирательный литературный образ, только живой и привлекательный. С рыбаком вместе пришла дочка-подросток. Высокая, тонкая, вежливая. Девочка ластилась к отцу и с видом знатока расспрашивала о рыбалке. Видимо, хотела напроситься поехать с ним в следующий раз.
Каждый входящий в кафе здоровался с рыбаком за руку и интересовался самочувствием моря. Дочка от гордости за уважаемого папу раскраснелась. Есть чем гордиться, уважаемый в поселке человек. Перекусив, они пошли домой – в небольшое строение через дорогу (возможно, бывший барак) с темными окнами. На зубчиках забора сушился один сапог, висела консервная банка и пластмассовая кукла без одной руки...
07.07.2005
