"Анатомия ислама"

Феномен политического терроризма берет начало в эпохе крестовых походов, когда иранские шииты пробирались в лагеря крестоносцев и убивали их предводителей, жертвуя собственной жизнью. Опираясь на эту традицию, сегодняшние исламские радикалы намерены объявить войну тем, кого они считают неверными. То есть всему немусульманскому миру

Надо сказать, что в результате первых своих впечатляющих успехов мир ислама, который оказался наследником многих древних цивилизаций, включая и античную греческую, создал свою мощную великую цивилизацию и сумел многого достичь в сфере культуры, включая поэзию, архитектуру и даже некоторые области науки, будь то медицина или астрономия, не говоря уже о различных сферах повседневной жизни. И если принять во внимание, что у истоков формирования и распространения этой религии стояли в подавляющем большинстве ведомые Мухаммедом и его преемниками полуграмотные бедуины либо (их было много меньше) малообразованные торговцы, это умение заимствовать все лучшее нельзя не оценить. Ведь достигнув Пиренеев и создав на территории Испании блестящий по своему уровню культуры Кордовский эмират, арабы оказались на голову выше своих европейских соседей периода раннего Средневековья. От арабов многое заимствовали первые европейские интеллектуалы и целые университеты. Этого нельзя не принимать во внимание. Правда, продолжалось это не слишком долго.

Вскоре после достижения пика своего величия, где-то на рубеже I–II тысячелетий, Арабский халифат начал слабеть и распадаться на части. И хотя это не мешало мусульманской умме, обретая все новых сторонников в лице огромного массива тюрок, да и многих других народов, продвигаться вширь, осваивая все новые и новые территории, политическая ситуация на планете была не в пользу ислама. Отсутствие сильных государственных образований не способствовало более быстрым успехам. Только оказавшись в позднем Средневековье вновь объединенным (речь о ближневосточном регионе, об арабском мире) под властью Османской империи, т.е. Турции, он вновь заявил о себе как об огромной силе, которой вначале с большим трудом противостояла позднесредневековая Европа.

Кратчайший путь в рай

О противостоянии христиан и мусульман в Европе и на "соседних с ней ближневосточных территориях" стоит сказать особо. В наши дни многие спорят о том, кто первым начал использовать терроризм как метод политической борьбы с серьезным противником. Есть немало таких, кто при этом вспоминает прежде всего русских террористов второй половины XIX века. Нет слов, они вошли в историю, точнее, даже прогремели в ней. Но они не были первыми. Насколько известно, первыми методы политического терроризма стали широко использовать в годы крестовых походов именно мусульмане. Это довольно интересная и показательная в некотором смысле история, о которой стоит сказать несколько слов.

Примерно с XII века секта низаритов, бывшая ответвлением исмаилитов, части мусульман-шиитов, создала на севере Ирана в горном замке Аламут своеобразное государство, близкое по типу к суфийским орденам с их строжайшей дисциплиной и полным подчинением всех бойцов-мюридов обоготворенному предводителю-шейху. Но если другие ордена вели открытую борьбу с неверными, то низариты поставили своей целью воспитывать из молодых мюридов фанатиков веры, фидаинов, готовых идти на смерть по приказу шейха и во имя Аллаха. Внушая фидаинам, что смерть во имя Аллаха – это прямая дорога в рай, шейхи время от времени стимулировали их рвение гашишем, после чего приводили в скрытно устроенный прекрасный сад, где их привечали красивые девушки. Отрезвев и будучи уверенными, что они побывали в раю и имели дело с гуриями, фидаины были готовы на все. Чаще всего они, эти предшественники современных шахидов, пробирались в лагеря крестоносцев и убивали их предводителей, с готовностью принимая после этого смерть. Такие дерзкие убийства, длившиеся достаточно долго (замок Аламут был уничтожен монгольским Хулагу-ханом лишь в 1256 г.), изрядно деморализовали крестоносцев. Достаточно заметить, что само слово "гашашины", как стали именовать фидаинов, вошло потом во французский язык (ассасины – убийцы).

Если принять во внимание этот исторический эпизод, нельзя не увидеть, что подобного рода преданность Аллаху, готовность умереть за него, надеясь за это возродиться в раю, существовали довольно давно и еще в средние века играли свою роль в представлениях особо ревностных и преданных своей вере мусульман. Нет сомнений в том, что память о фидаинах- гашашинах сохранялась. И если подобного рода эпизоды после крестовых походов долго не повторялись – по меньшей мере в массовых масштабах, – то причину этого следует искать в том, что историческая ситуация с позднего Средневековья стала заметно изменяться, причем не в пользу мира ислама.

Появление и возвышение Османской империи сильно ослабило арабские государства, где традиции ислама долгие века были особенно сильны. Многие из этих государств начали терять свою прежнюю силу и даже независимость, оказываясь в положении провинций империи турок. Еще несколько позже, в связи с кризисом и ослаблением Османской империи, эти провинции, давно уже ослабевшие и во многих отношениях отстававшие от быстро развивавшегося христианского Запада с его успешным рыночным хозяйством и активными торговыми связями, оказывались в положении колоний либо зависимых от европейских стран территорий. Колониями стали Индия и Индонезия, да и многие иные страны, где проживало немало приверженцев ислама. Конечно, это обстоятельство никак не мешало мусульманам оставаться мусульманами. Более того, несмотря на колониальную зависимость многих населенных ими стран, мир ислама продолжал не просто существовать, но даже временами распространяться вширь. Однако для активного наступления на христианский Запад сил не хватало.

Оказавшись в положении неполноправных либо вовсе бесправных колоний и полуколоний, страны исламского мира вместе со всем Востоком длительное время существовали на обочине быстрыми темпами развивавшегося капитализма. Все резко изменилось только в ХХ веке, больше того, во второй половине этого века, после деколонизации, которая прошла под знаком возвращения угнетенным странам независимости и помощи им в развитии. И вот в этой ситуации, когда весь мир ислама превратился в мозаику разных стран и государств, началось постепенное, но достаточно быстрое и с некоторых пор очень заметное его возрождение.

Нефтедоллары против неверных

Мир в свое время на это обращал мало внимания по многим причинам. Прежде всего потому, что он оказался расколотым на две могучие силы, резко противостоявшие друг другу. "Холодная война" между демократическим Западом и тоталитарным СССР долгие годы была в центре внимания. Вся планета в те десятилетия как бы крутилась вокруг этих двух сил, обладавших мощным ракетно-ядерным потенциалом. Неудивительно, что в подобных условиях страны бывшего колониального и зависимого Востока, числившиеся теперь в скромном, хотя и большом списке так называемого третьего мира, не считались важными игроками на мировой политической сцене. В лучшем случае мощные противостоявшие друг другу силы искали среди них сторонников. Однако, несмотря на это, в ряде стран "третьего мира" и большей частью в мусульманских государствах, пусть даже не во всех, происходили внешне малозаметные, но по сути очень важные процессы, готовившие ответ зависимого в недавнем прошлом Востока на вызов процветающего Запада.

Такого рода процесс шел в стремительно развивавшейся Индии, очень многое воспринявшей из парламентарно-демократических традиций Великобритании и сумевшей успешно освоить технологический опыт западной цивилизации. Немалых успехов добились страны Дальнего Востока, где впечатляющих достижений добились довольно много стран, будь то демократизированная Соединенными Штатами послевоенная Япония, Южная Корея, а также Тайвань, Гонконг, Сингапур и даже переживший длительную войну Вьетнам. После Мао, потратив немало лет на преодоление последствий его экспериментов, на путь очень энергичного и к тому же более чем успешного развития стал и Китай, быстро занявший подобающее ему лидирующее место среди этой группы стран. Что же касается мира ислама, то здесь, за немногими исключениями, экономические успехи оказались порожденными весьма оригинальным способом.

Необычность была в том, что большая часть мусульманских государств оказалась обладателем огромных запасов наиболее ценного в современном мире продукта – нефти. И это обстоятельство сильно повлияло на характер и формы их ответа на вызов Запада. Больших достижений в технико- технологической сфере добились очень немногие из стран исламского мира, причем чаще всего те, что были обделены нефтью, как Турция, Египет или Пакистан. Что же касается тех, кто по воле Аллаха оказался буквально засыпан нефтедолларами, то (следует отдать справедливость мудрости их правителей) они умело распорядились своими несметными доходами. Их деньги вкладывались в развитие инфраструктуры, туризма и некоторых других отраслей хозяйства.

Для обслуживания своей бурно растущей экономики страны, о которых идет речь, в первую очередь монархии Персидского залива, привлекали как первоклассных специалистов из западного мира, так и рабочую силу из тех стран, включая исламские, которые не имели своей нефти, жили скудно и были очень рады, даже не получая прав гражданства, кое-что заработать в богатых нефтедолларами странах. При этом, несмотря на весьма значительную разницу в том, как распорядились исламские государства огромным количеством первоклассной нефти, в одном и самом главном они оказались удивительно единодушными: нефтедоллары – за вычетом тех, что пошли на обустройство собственного, чаще всего немногочисленного населения, – должны быть направлены на торжество ислама.

Это, разумеется, вовсе не означает, что с самого начала нефтедоллары стали направляться на обеспечение террористических актов. Все обстояло отнюдь не так просто и начиналось иначе. Но в конечном счете получилось так, что нефтеносные страны и их богатые собственники вынуждены были – и вынуждены сегодня – часть своих баснословных доходов отдавать на нужды тех, кто начал активную и в основе своей террористическую борьбу с неверными. Неверные же в современном мире – это прежде всего население стран с несвойственными миру ислама формами власти и образом жизни, прежде всего страны аморального Запада, не стесняющиеся показывать на экранах голых женщин (куда же дальше!!!). Но нельзя забывать и о тех, кто, будучи мусульманином, склонен был тем не менее идти на поводу у неверных и активно сотрудничать с ними. Они, с точки зрения фундаменталистов, тоже оказывались едва ли не неверными и уж, во всяком случае, заслуживали сурового возмездия.

Но дело тут даже не в изначальном, пусть часто скрытом, недоброжелательстве по отношению к неверным. Главную роль в радикализации ислама сыграли политические проблемы, которые возникли после деколонизации в преимущественно мусульманском ближневосточном регионе. Именно эти проблемы разожгли застарелую ненависть к неверным и стимулировали процесс радикализации. А процесс этот, в свою очередь, опирался на так называемый исламский фундаментализм, т.е. на то доброе старое время, когда с неверными – следуя духу Корана, а также призывам и поступкам самого пророка, – вели войну не на жизнь, а на смерть.

Несть ни ливийца, ни египтянина…

Итак, главным орудием в руках авангарда мусульманских боевиков вновь стал именно такого рода воинственный фундаментализм. Первые его проблески проявились очень рано, практически сразу же после окончания Второй мировой войны, когда перед миром ислама встала проблема Израиля, которая объединила мусульманские, особенно арабские, соседние с Израилем страны и способствовала резкому усилению противостояния неверным в этой части ближневосточного региона. Противостояние, как известно, нашло свое выражение в наращивании агрессивного политического и военного потенциала и в военных действиях, направленных как против захвативших часть Палестины евреев, так и против тех стран Запада, которые позволили сделать это и стали активно поддерживать Израиль. Потерпев на протяжении немногих десятилетий ряд унизительных поражений от хорошо вооруженных и умело действовавших израильских войск, палестинские арабы, значительная часть которых была вынуждена покинуть занятые израильтянами территории, решили сменить тактику.

Выбор в пользу терроризма, сделанный лидером палестинцев Арафатом, если и не принес сразу же существенных успехов, то сделал нечто более важное. О незначительной до того и мало кому известной палестинской проблеме заговорил весь мир, потрясенный бесчеловечными актами террористов, которые убивали безоружных людей (вспомним судьбу израильской команды на мюнхенской Олимпиаде 1972 года), взрывали самолеты, похищали заложников и т.д. и т.п. Методы террора, к которым вскоре, поняв их действенность, стали прибегать и радикально настроенные соседи палестинцев, будь то целые страны, как Ливия, или активные группировки внутри других стран, например Египта, со временем становились все разнообразнее.

Одним из наиболее крупных государств ислама, которое оказалось под сильным впечатлением от поражений, нанесенных палестинскими террористами аморальному Западу, вскоре стал шиитский Иран. В оппозиционном шиизме – в отличие от ортодоксального суннизма – глава государства не считался одновременно высшим религиозным авторитетом, какими были арабские халифы или турецкие султаны. Для шиитов высшими авторитетами были потомки Мухаммеда. Всего их, прямых потомков по главной линии, было двенадцать, причем последний из них, двенадцатый, в IX веке в подростковом возрасте, не успев оставить наследника, таинственным образом исчез (но не умер, ибо тела его не нашли). Стало считаться, что этот двенадцатый имам – скрытый, как его иногда именуют, – рано или поздно явится людям в виде священного Махди, Мессии. Эта укоренившаяся вера привела к тому, что в шиитских государствах политический глава (в частности, таковым был шах Ирана) не имел сакральной святости и потому в ходе бурных событий в Иране в конце 70-х гг. прошлого века оказался ничем не защищенным.

Все началось с того, что шах, желая ускорить развитие страны, щедро использовал нефтедоллары в ходе энергичной индустриализации, которая на первых порах привела основную массу населения Ирана к ухудшению жизненного стандарта. Этим воспользовалось недовольное шахом шиитское духовенство во главе с влиятельными аятоллами, один из которых, Хомейни, под лозунгами антизападного фундаментализма возглавил и успешно завершил революцию, приведшую к изгнанию шаха и возвращению средневековых норм ислама. Вот уже несколько десятилетий в Иране идет противостояние формально стоящих во главе страны аятолл-фундаменталистов с умеренными мусульманами, включая политическую оппозицию.

Не слишком энергично применяя террористические акты, иранские духовные лидеры активно поддерживают распространившуюся в мире ислама тенденцию к возрождению фундаментальных ценностей раннего ислама, включая и силовое давление на неверных. Принимая во внимание это противостояние, современный мир, прежде всего страны Запада, крайне обеспокоен тем, что Иран в наши дни втайне стремится к овладению технологией производства ядерного оружия. Если учесть это обстоятельство, то нельзя не признать, что иранский фундаментализм следует считать едва ли не более опасным, чем терроризм, широко практикуемый палестинцами, а в последнее время и выходцами из таких сравнительно благополучных стран, как Алжир, Египет или Турция.

Что такое ваххабизм

Руководство этих стран, включая и богатые монархии Персидского залива, порой даже активно – но, увы, с небольшим успехом – борется с террористическими группировками. Однако это не останавливает воинствующих террористов. Нельзя забывать и о том, сколь много горючего в разжигаемый этими террористическими группировками огонь ненависти внесла неразумная агрессивная война, которую развязали в Афганистане престарелые руководители КПСС в конце 70-х гг. прошлого века. Эта война не только оказалась безнадежно проигранной, но и привела к появлению в Афганистане правительства талибов.

Это привело к тому, что, когда советские войска вынуждены были покинуть оставшийся непокоренным Афганистан, именно выученные за десятилетие агрессии талибы и пришли к власти. Неудивительно, что Афганистан быстро стал признанным центром радикального исламского фундаментализма и что именно в эту страну стали приезжать многие террористы, имевшие возможность открыто создавать там различного рода тренировочные лагеря, базы и иные центры. Более того, здесь обосновался и вскоре ставший лидером мирового радикального ислама и главой мусульманских террористов выходец из Саудовской Аравии Усама бен Ладен.

В нашей стране вместо более общего и понятного термина "фундаментализм" чаще оперируют другим – "ваххабизм". При этом большинство тех, кто им оперирует, очень слабо представляют смысл этого понятия и его связь с фундаментализмом. Поэтому очень важно обратить внимание на эту связь. Суть ее в том, что ваххабизм – это сравнительно недавно, всего два с половиной века назад, возникший вариант ислама, чем-то напоминающий древний фундаментализм. В середине XVIII века аравийский улем Мухаммед Ваххаб выступил с антиосманским призывом покончить с роскошью и праздностью правящих верхов и возвратиться к чистоте первоначального ислама. Ваххаб выступал против музыки, вина, даже кофе и табака, а также культа святых, противного духу Корана и учению пророка. Опираясь на ваххабизм, один из таких шейхов, Сауд, сумел создать государство Саудидов (Саудовскую Аравию), религиозной основой которого стал заметно смягченный ваххабизм. Родство между фундаментализмом и ваххабизмом несомненно. Но стоит подчеркнуть и различие: современный фундаментализм гораздо более радикален, тогда как официальный ваххабизм Саудовской Аравии, напротив, противостоит агрессивному радикализму исламистов. Но, имея в виду, что знамя фундаментализма было поднято иранскими шиитами, многие агрессивно настроенные сунниты склонны видеть в радикализованном ими ваххабизме нечто вроде суннитского варианта древнего фундаментализма. Похоже на то, что именно так обстоит дело с бен Ладеном, главой наиболее мощной и разветвленной ныне организации радикального ислама, да и многими непосредственно с ним не связанными другими вождями различных террористических групп, в частности у нас на Кавказе.

Стоит в этой связи заметить, что сама неслыханно разбогатевшая на продаже нефти Саудовская Аравия – как и некоторые другие населенные в основном мусульманами- суннитами государства вроде Египта, Пакистана или Алжира – отнюдь не склонна открыто поддерживать терроризм, равно как и вынужденного покинуть Аравию бен Ладена. Более того, ваххабистская Аравия преследует исламских террористов. Но это отнюдь не означает, что поток нефтедолларов Персидского залива, включая и Аравию, в значительной своей части не течет в руки палестинских террористов и некоторых бедных исламских стран, которые готовы к конфликту с Израилем и вообще с Западом.

Миграция замедленного действия

Говоря о радикализации современного ислама и расцвете террора, нельзя не обратить внимания на еще один важный фактор, серьезно влияющий на все тот же процесс. Этот фактор – миграция. После деколонизации бывшие метрополии разрешили мигрировать в свои страны многим жителям тех колониальных стран, которые раньше были под их властью. Была открыта широкая миграция, в ходе которой немалое число исламских семей заселило практически все государства Европы. Этому способствовал ряд причин, которые не следует игнорировать. Во-первых, мусульманин, приезжая с женой и детьми, имел возможность, кое-что заработав, вернуться обратно, взять вторую разрешенную шариатом жену и привезти ее тоже. Всего он имеет право, по нормам шариата, на четырех жен, причем каждая жена – в отличие от европейских женщин – не только не знает что такое контрацептивы, но не хочет о них знать и никогда не будет менять своих веками воспитанных убеждений. Результат понятен: за те два-три поколения, что прошли после начала активной миграции, доля мусульман в большинстве стран Европы достигает 8–10% населения и быстрыми темпами продолжает увеличиваться.

При этом в странах Европы остро ощущается, как изменилось за последние годы поведение значительной части мусульман. Мир ислама и его представители в разных странах, чувствуя свою силу, ведут себя все более жестко. Наиболее ощутимо эта жесткость проявилась в Испании вскоре после начала войны стран Запада против режима Саддама Хусейна, когда в центре Мадрида было совершено несколько кровавых террористических актов. Здесь важно отметить, что в число террористов входили не только граждане Испании мусульманского вероисповедания, но и представители некоторых мусульманских стран. Эта солидарность агрессивных представителей вселенской уммы особенно показательна. То же самое можно увидеть на Кавказе и особенно в Ираке. И хотя именно это дает формальную зацепку тем, кто рассуждает о международном терроризме, слово международный вводит людей в заблуждение именно потому, что речь идет не о представителях разных этносов, а о членах единой уммы.

С крушением СССР и окончанием "холодной войны" большинство политологов и журналистов охотно рассуждают о том, какие факторы могут обусловить новое глобальное противостояние, выдвигая при этом какую-нибудь крупную страну, которая могла бы занять место рухнувшего СССР. Но мало кому приходит в голову мысль о том, что сама ситуация в современном мире коренным образом изменилась. И сколь бы ни были сильны, скажем, объединенная Европа или Китай, не этим гигантам суждено создавать новое противостояние, новое поле политического и идеологического напряжения. Эта роль отныне принадлежит радикализирующемуся исламу.

Снова и снова оговорюсь, что речь идет не обо всех мусульманах, тем более не обо всех странах и даже не о мире ислама в целом. Имеются в виду лишь наиболее активные и агрессивные, экстремистски настроенные, в основном молодые представители радикального ислама, которые со всей очевидностью выходят на передний план. Конечно, можно заметить на это, что раз это так и коль скоро большинство мусульман – это мирные люди, которые ведут себя спокойно и никому не угрожают, то нечего и особо беспокоиться. С экстремистами можно справиться. Но так ли это на самом деле? Взглянем на Ирак.

Тоталитарный терроризм

В открытый со всех сторон для внешнего проникновения Ирак вскоре после шока, наступившего вслед за падением тоталитарного (но не исламистского!) режима Саддама Хусейна, толпами стали прибывать хорошо вооруженные и щедро снабженные нефтедолларами мусульманские экстремисты едва ли не из всего мира ислама, в первую очередь из соседних с Ираком стран. И началась настоящая партизанско-диверсионная война. Террористические акты следуют один за другим. При этом стоит особо обратить внимание на то, что жертвой, а часто и целью этих актов становятся не столько войска коалиции, сколько безоружные люди, мусульмане, выразившие готовность сотрудничать с новой иракской властью. Стоит отметить, что в мире есть немало тех, кто сочувствует иракцам и осуждает Запад за вторжение в эту страну. Но не близорук ли подобный взгляд?

То, что происходит в Ираке, – наглядный пример, который позволяет увидеть, что вакуум в системе полей идеологического и политического противостояния быстрыми темпами заполняется именно активными сторонниками радикального ислама, количество которых, увы, не убывает. Это, пожалуй, главный итог, к которому подводит анализ как событий в Ираке, так и общемировой ситуации в целом.

Можно обратить внимание на то, что современный терроризм очень близок, даже в чем-то родственен тоталитаризму. Сторонники того и другого равно выступают против западной демократии, считая ее главным своим врагом. То поле, которое прежде занимал тоталитарный СССР, со всей очевидностью шаг за шагом занимает террористический радикальный ислам. А нам волею судеб – хотя многие этого не понимают и не хотят ни видеть, ни понимать – придется отныне и, возможно, надолго переместиться на другое, прежде столь враждебное Советскому Союзу поле, олицетворением которого всегда был демократический Запад. Иного выхода у нас просто нет. Мир в опасности. Либо демократия устоит, либо она уступит место радикально-террористическому исламу.

Нет более врага, на которого можно было бы идти с танками, самолетами и дивизиями. Враг везде, и это рано или поздно поставит очень сложные задачи перед нашими политиками и генералами, многие из которых пока еще не в состоянии понять, насколько изменился привычный для всех мир. Особенно это касается генералов, заботящихся о том, что у нас будет не миллионная армия, а поменьше, что некому будет защищать границы. О чем они заботятся? Какие границы? Не тот у нас сегодня и в будущем противник, т.е. радикальный ислам. Мало также оснований полагать, что идеи экстремистов и ставшая для них привычной тактика террора сильно изменятся, тем более за исторически сколько-нибудь приемлемый срок.

Так что предупрежден – значит вооружен.