Два экуменизма

Есть у меня приятель – американский художник. Прожил год в Швеции. Недавно мне о ней рассказывает: "Такая расистская страна... Интересовались, чего это я такой черный. В транспорте, чувствую, некоторые искоса смотрят, думают, что я турок. А что, я каждому объяснять должен, что у меня папа итальянец?".

Я ему в ответ сообщил, что, на мой взгляд, расистская страна та, где никто искоса смотреть и генеалогией интересоваться не будет, а просто забьют ногами, как это случается в московском или питерском метро.

Разница в отношении к понятию "экуменизм" в России и за ее пределами сродни космическому расстоянию, отделяющему российское понимание расизма от принятого в цивилизованных странах. Если в Европе и Америке экуменизм – мощное и влиятельное межрелигиозное движение, то в России – бранное слово и тайное, но сладкое дело.

Хотя патриарх Московский выразил соболезнования по поводу трагической гибели одного из лидеров международного экуменического движения брата Роже, основателя всемирно известной общины Тезе, зарезанного 16 августа во время богослужения, подавляющее большинство "церковного народа" вряд ли даже примерно имело представление, о ком идет речь.

Экуменизм зародился в конце XIX и окреп в ХХ веке, когда, с одной стороны, крупным религиозным течениям стало понятно, что невозможно удерживать прихожан в церкви помимо воли, а с другой – появилась необходимость дать ответ на все чаще задаваемый вопрос: "Достают ли до Бога перегородки между конфессиями?". Стало быть, возникла необходимость договариваться с теми, кого прежде именовали еретиками.

Начавшись как диалог между христианами – в первую очередь протестантами и православными с участием части католических общин, – экуменизм со временем расширил свои рамки: к нему присоединились последователи других религий. Такая тенденция подогревалась соображениями о том, что многие религиозные организации мира испытывают схожие проблемы (в частности, падения уровня религиозности населения) и все в большей степени должны доказывать верующим свою полезность. Результатом стала активная увязка экуменической деятельности с общественной – миротворческой, благотворительной, а позднее экологической и культурной.

Община Тезе, основанная в 1940 году во Франции для помощи беженцам, стала ярким примером подобной экуменической деятельности, объединив католических и протестантских священников и десятки, если не сотни тысяч последователей по всему миру. Ее обитатели, отвергая пожертвования, жили только на то, что зарабатывали сами, и принимали тысячи человек – как для оказания помощи, так и для налаживания взаимопонимания между представителями самых разных культур и религий.

Хотя Русская православная церковь сыграла некоторую роль в в основании экуменического движения и в 1960-1980-е годы с благословения Кремля активно в нем участвовала, ныне в ней царят совершенно иные настроения. Перемена, происшедшая всего за несколько лет, разительна. Если еще в 1992 году представители духовенства гордились своим участием в экуменических контактах, то уже в 1997-м священники подвергались за это наказаниям, а в церковных СМИ активно обличалась "ересь экуменизма". В результате в 2000 году РПЦ существенно ограничила свое участие в центральной экуменической организации – Всемирном совете церквей – и ныне тормозит многие его инициативы. В целом концепция ее деятельности на экуменическом фронте сменилась с участия (хотя бы формального) на "свидетельствование о красоте Православия в среде инославных".

Дело в том, что в России в течение всего послевоенного периода в экуменические контакты был вовлечен весьма узкий круг лиц, непосредственно связанных с властями. Насколько они и в самом деле верили хотя бы в часть того, что говорилось на многочисленных экуменических мероприятиях, – вопрос спорный, но формат мероприятий (например, совместные богослужения) соблюдался. После окончания эпохи государственного контроля за церковью те же лица стали выгодоприобретателями от всех ее международных контактов и тех немалых сумм, которые перебрасывались по межцерковным каналам на поддержку пострадавших от большевиков православных. Рядовые священники и верующие ни при советской власти, ни после нее ничего хорошего от экуменизма не видели, а главное, не представляли, что это такое. Ну, перепадала понемногу "гуманитарка", так за нее надо было благодарить Бога и своего епископа, а не непонятную католическую епархию где-нибудь в далекой и сытой Германии.

Вместе с тем в церкви с советских времен были убежденные противники экуменического движения, уверенные, что все межцерковные контакты суть дань не только коммунистам, но и Антихристу, а общение епископата с католиками и прочими еретиками – предательство интересов церкви. Запертые при советах преимущественно в стенах монастырей, они не представляли значительной силы, зато в 1990-е годы развернулись вовсю. Их обвинения против руководства церкви, не менявшегося с советских времен, во многом базировались как раз на обличении "экуменической ереси". С этим лозунгом фундаменталисты и их союзники в среде духовенства намеревались хотя бы частично поменять состав Священного синода и заставить епископат больше считаться с мнением "церковного народа".

Платой за нежелание расставаться с властью стало резкое поправение Московской патриахии и усиление влияния консервативных священников, фактический отказ от экуменической риторики и сокращение межцерковных контактов в центре и особенно на местах.

Но было ли это воспринято болезненно кем-нибудь, если не считать пары московских экуменических общин, и в самом деле попытавшихся осмыслить уроки ХХ века? За пределами России экуменическое движение и знать не хочет о реальной ситуации внутри РПЦ, довольствуясь мифологией о "возрождении православия" с картинками восстановленных храмов, а ксенофобскую православную прессу там никто не читает.

Большинство номинальных "экуменистов" в самой церкви и раньше, и сейчас предпочитают наличные книгам, туристические "паломнические" поездки по Европе – занудным встречам рабочих групп, а реальному диалогу – презентации "русского православия" в собственном лице. Именно поэтому так ценилась Московской патриархией община брата Роже – нетребовательная к приезжающим на лето в предгорья Альп гонористым российским батюшкам и уважительно относящаяся к православной символике. А чего уж они там про помощь беженцам и против расизма талдычут – так кто их станет слушать, тем более что по-французски.