Ксёндз – не "батюшка", а matushka все едино – матушка

Статья Виктора Хруля "Ксёндз в костёле" или "священник в храме"?, присланная автором на портал "Религия и СМИ", вызвала у нас в редакции живое обсуждение. Результат обсуждения мы суммировали в редакционной реплике, которую и предлагаем читателям. Ведь за дискуссией о языке проглядываются более широкие проблемы русских католиков.

А.Щ.

Проблема употребления журналистами религиозных терминов имеет, как минимум, два аспекта. Во-первых, это вопрос компетентности в специальной теме, а, во-вторых, вопрос об узусе, то есть бытовании соответствующих слов в современном языке. Ведь язык – живая историческая реальность, отражающая состояние общественного сознания. Да к тому же языков – много, если иметь в виду специализированные языки, местные диалекты, языки субкультур и т.п. Но "национальный" язык в целом можно разделить на две части (по типу деления греческого на кафаревусу и димотики): язык книжный, "правильный", образованных людей и язык общеупотребительный, массовый, не всегда правильный с точки зрения нормы. С этой языковой ситуацией и сталкиваются журналисты. И компетентность здесь не обязательно означает употребление выверенных религиоведческих терминов.

Употребление в обиходном русском языке слов "костел" и "кирха" совершенно понятно. У Даля так и сказано: "Костел – католическая церковь, храм". Но и в советское время, когда в Москве был только один католический храм – французский по происхождению св. Людовика на Малой Лубянке, его всегда называли именно костелом – в отличие от 44 православных храмов и "молитвенного дома" баптистов. (Характерно, что на сайте "Храмы Москвы" информация об этом католическом храме так и озаглавлена: "Храм Костел Святого Людовика, французский"). А лютеранские храмы называли в просторечье кирхами или кирками. Это и есть узус.

Трудно согласиться и с тем, что в английском языке отсутствуют соответствующие языковые кальки. То есть, конечно, "англоязычная пресса, освящая деятельность Русской Православной Церкви", будет, скорее всего, писать "priest", а не "sviashchennik". Но в данном случае уместно обратить внимание на то, что в английский язык вошло не только слово sputnik, но и starets (см., например, здесь) – если речь идет о феномене русского православного старчества (а о нем, как известно, и Достоевский писал). А в "нормативном" языке православных американцев – не только уже давно не русских, но и совсем не русских по происхождению – используется слово matushka в значении жена православного священника.

Но вот уж во что трудно поверить не посвященному во внутреннюю жизнь российских католиков, так это в то, что католического священника будут называть "батюшка" – как обычно называют в России православного священника. Если же это происходит – то это пример живой жизни языка, который все время развивается и трансформируется. Но пока это представляется именно "филологической странностью". Во всяком случае, для "внешних" логичнее было бы, с точки зрения узуса, назвать католического священника в России ксендзом. Эту логичность интересно было бы проверить, получив точную информацию о том, сколько священников-поляков сегодня служат в российских католических общинах.

Сюда же относится и вопрос об этническом происхождении российских католиков-мирян. Недавно епископ Иосиф Верт, оценивая в интервью газете "Время новостей" количество католиков в России, сказал, что по приблизительным оценкам в воскресных мессах участвует около 50 тыс. человек. Но затем он применил метод, который так часто критиковали католики, когда речь шла о "подсчете" православных в России: он посчитал всех этнических католиков (западные украинцы-униаты, немцы, поляки, литовцы…). И так образовался миллион людей "католического происхождения". Чего же потом удивляться, что "в ряде материалов Католическая Церковь представлена как Церковь иностранцев", то есть людей каких-то нерусских национальностей, если именно так ее и представляет читателям газеты председатель Конференции католических епископов России (ККЕР), ординарий российских греко-католиков, епископ Преображенской епархии с центром в Новосибирске Иосиф Верт?

И, наконец, вопрос о "главе российских католиков". Скорее всего, для читателей реплики Виктора Хруля это останется именно вопросом. Ведь ответа там нет. Никак не объяснено, каков статус председателя ККЕР, а каков статус митрополита. Когда в РФ были образованы четыре католические епархии, то только Тадеуш Кондрусевич, чья кафедра в Москве, получил титул митрополита. Разве не он "главный"?

Возьмем Польшу. Там председателем Конференции католических епископов является архиепископ Юзеф Михалик, который к тому же еще и митрополит Перемышльский. Но там же есть и архиепископ Варшавский и Гнезненский (первый титул – столичный) кардинал Юзеф Глемп, который является примасом Польши. Очевидно, что "главой польских католиков" является примас, а не председатель епископской конференции. Но в России примаса нет, а митрополит с кафедрой в столице – есть. Кто же "глава"?

И не совсем понятно, почему автор заметки, который занимает ответственный пост руководителя Информационного центра Конференции католических епископов России, настойчиво призывая журналистов обращаться за разъяснениями нюансов российской католической жизни к самим католикам, в своем тексте на профильном портале "Религия и СМИ" так и не дал исчерпывающие разъяснения по вопросу о том, кто же он – "глава российских католиков".

А раз этого не происходит, то незачем удивляться, что слова "сангха" и "ставропигиальный" более понятны журналистам.