Служить Родине — есть такая обязанность. Служить Богу — призвание. В воинской части в Арсаках,что под Владимиром, идиллически уживается то и другое. Днем — испытания на полигоне, вечером — молитва. Ночью — караулы, утром по великим праздникам — пение в церковном хоре. Здесь день Конституции — для тела, а Пасха Христова — для души. На большие построения в этой части выносят хоругвь — полотнище с ликом Христа...
"Служили и мусульмане, и сектанты"
— На праздник попали, — на станции нас встречает замкомандира по воспитательной работе подполковник Владимир Ханжин. — Сегодня день памяти преподобного Германа Зосимовского, первого настоятеля Смоленской Зосимовой пустыни. В храме молебен идет. Послушаете, как наши ребята поют. Эта воинская часть ничем особым от себе подобных не отличается: тот же устав, та же форма, то же денежное довольствие. Но волей судьбы она оказалась по соседству с православным храмом. В начале девяностых монастырь стал восстанавливаться. Тогда же в ворота части постучался первый служака православного вероисповедания. Верующие узнают о существовании части от тех, кто уже отслужил здесь, либо от прихожан. И на призывных комиссиях умоляют отправить их под Владимир. Солдатскую лямку в части тянут около 150 ребят.
— Даже не просите эту цифру уточнять — секретный объект все-таки охраняем, — зашикали на нас в штабе.
— С каждого призыва к нам приходят пятьдесят человек, — говорит Ханжин. — На первых порах истинно верующих было пять-шесть. Теперь ребят православного вероисповедания разрешено призывать в два раза больше. Кстати, служили у нас и сектанты, и мусульмане. Никаких стычек на почве религии не было — служба есть служба. Красную кирпичную кладку монастырских стен видно издалека. В советское время в храме, построенном над могилой старца Зосимы — основателя монастыря, были замазаны фрески, опущен потолок — молодежь оттягивалась здесь на дискотеках. Сегодня храм служит по своему прямому назначению.
— Вот эти две иконы написал Олег Литенков, наш бывший солдат, — показывает Ханжин на полотна с изображением ликов святых. — Перед тем как попасть в часть, он закончил иконописную школу. А вот слышите? Это поют наши солдаты. На клиросе сгрудились ребята в камуфляже. "Преподобный старче наш Зоси-и-и-ма-а", — расплывается по залу. Пацаны переминаются с ноги на ногу — уже полдень, а в храме они поют с самого утра.
— Вон видите, паренек в "гражданке", — кивает в сторону поющих ребят Ханжин. — Служил у нас, специально приехал на праздник. Доставалось и от товарищей, и от начальства
— Мои родители верующие, — вполголоса рассказывает Игорь Пешков, живущий под Смоленском, демобилизовавшийся три месяца назад. — Они много раз пытались обратить меня в свою веру, но у них не получалось. Пока сам не почувствовал...
— "Да придет царствие Твое, да будет воля Твоя", — бывший служака осеняет себя крестом и склоняет голову. — Во времена службы в молитвах своих терпения просил — к товарищам, к начальству. Бывало, доставалось от тех и от других. Два года ждал увольнения, а когда шел к станции, чуть не плакал...
— У нас как-то замироточили одновременно семь икон. — Владимир Сергеевич ведет нас к солдатскому храму. — Знак не очень хороший. Некоторое время жили в напряжении, но, к счастью, страшного не произошло...
Несколько раз в часть приходила разнарядка в Чечню. Так снаряжали исключительно добровольцев. Вызывались в основном истинно верующие.
"Собеседник", 4 марта 2003 г.
[вся статья]
