Глава католиков России – Папа Римский

Письмо в редакцию портала "Религия и СМИ"

Уважаемые коллеги,

Спасибо за публикацию присланного мною текста. И ваш комментарий, и оживленное обсуждение, которого удостоился материал на форуме портала, прочел с огромным интересом. Редакция попросила меня ответить на вопрос "кто является главой католиков России?" и прояснить некоторые другие вещи. Я постарался это сделать в тексте, который предлагается вашему  вниманию.

1. Кто является главой католиков России?

В презумпции такого вопрошания находится постулат о том, что действительно существует "самый главный", полноправный начальник католиков России с властными полномочиями на всей территории страны. Единственный по существу корректный ответ на этот вопрос таков: "Папа Римский".

Подробнейшие и детальные разъяснения по поводу того, каков статус председателя Конференции католических епископов России (ККЕР), а каков статус митрополита, потребовали бы много места и пространного цитирования Кодекса канонического права Католической Церкви, поэтому тех, кому требуются именно такие разъяснения, я отошлю непосредственно к документу (один из неофициальных переводов Кодекса на русский язык находится, например, на сайте katolik.ru).

Вкратце же ситуация выглядит следующим образом. Все епископы в России, как и во всем мире – суверенные главы своих епархий, они подчинены непосредственно Папе и Римской курии. Согласно каноническому праву, каждые пять лет епископ должен представлять отчет о состоянии дел во вверенной ему епархии непосредственно Понтифику, а не какому-то иерарху в своей стране (не митрополиту и не главе Конференции епископов). То есть вершина "вертикали власти" в данном случае находится за пределами России, и управляющие связи внутри страны не фокусируются в одном человеке, которого полноправно можно было бы назвать "главой российских католиков". Для удобства представьте себе устройство Русской Православной Церкви в одном из федеральных округов России: там есть несколько православных епархий, но епископы самостоятельны и подчинены лишь Патриарху. В этом контексте не имеет смысла говорить о "главе православных федерального округа".

Глава митрополии имеет на территории других епархий очень ограниченные властные полномочия в случае, когда прежний епископ скончался, а новый по каким-то причинам пока не избран. Однако митрополит не имеет права вмешиваться во внутренние дела другой епархии на территории митрополии. Даже если, например, митрополит Тадеуш Кондрусевич захочет, например, совершить мессу, будучи проездом в Саратове – он не имеет права это делать в храме без разрешения местного ординария – епископа Клеменса Пиккеля. Можно ли после этого называть митрополита "главой католиков России"? Не вводим ли мы тем самым в заблуждение читателей?

Мне кажется, репортеров интересует не абстрактный вопрос о том, кто у католиков "самый главный", а скорее более прозаические проблемы. Они, как правило, пишут о конкретных событиях и конкретных лицах. Не зная, как корректно назвать митрополита Тадеуша Кондрусевича или председателя Конференции католических епископов епископа Иосифа Верта, и не желая загружать сознание читателей "ординариями" и "конференциями", они употребляют простое и вроде бы понятное выражение "глава российских католиков" то по отношению к одному, то по отношению к другому.

Действительно, и митрополит, и глава епископата в разных ситуациях и по разным поводам представляют католиков России. То же происходит и в других странах: в Польше примас – кардинал Юзеф Глемп, а на заседаниях епископата Европы католиков этой страны представляет архиепископ Юзеф Михалик, во Франции примас – кардинал Филипп Барбарен, а президент Конференции епископов – архиепископ Бордо Жан-Пьер Рикар.

И польские, и французские журналисты, как правило, стараются адекватно описать ситуацию, избегая упрощающих и искажающих выражений, не стремясь во что бы то ни стало выяснить, "кто самый главный".

2. Почему Кондрусевич и архиепископ, и митрополит?

Отвечать на разные вопросы по поводу иерархии информационному центру ККЕР приходится довольно часто. Опережая возможные будущие дискуссии в форуме, мне хотелось бы, пользуясь случаем, сделать еще одно разъяснение именно на вашем специализированном портале.

Вопрос посетителя одного из религиозных сайтов:

– Тадеуша Кондрусевича упорно называют митрополитом. Однако это православный сан, а не католический. Насколько я знаю из прессы, он имеет сан архиепископа. Такие опечатки могут вызвать недовольство как православных, так и католиков.

Ответ:

– И у католиков, и у православных есть три степени священства: диакон, пресвитер и епископ. Промежуточные титулы у католиков называются "достоинством" (капеллан Его Святейшества (прелат), архиепископ, кардинал и др.), а в Русской Православной Церкви – "саном" (протоиерей, протодиакон, архимандрит, архиепископ, митрополит и др.).

Тадеуш Кондрусевич имеет сан епископа, возведен в достоинство архиепископа (1991) еще до того, как стал ординарием архиепархии (2002), он также является митрополитом, поскольку возглавляет митрополию, простирающуюся на территории всей России и состоящую из архиепархии и трех епархий. Митрополия – территориальный церковный округ, который в Католической Церкви создается для удобства управления. В России – одна митрополия, в других странах – Польше, Бразилии, Франции, Италии – их значительно больше, соответственно больше и митрополитов.

В Католической Церкви далеко не все архиепископы – митрополиты (например, послы Ватикана в других странах – Апостольские нунции – обычно возводятся в достоинство архиепископа, но они не являются главами митрополий, и следовательно – не являются митрополитами; например, нунций в России архиепископ Антонио Меннини – не митрополит).

В Русской Православной Церкви, насколько нам известно, архиерея называют или епископом, или архиепископом, или митрополитом, но никогда – и тем и другим. У католиков это бывает. Видимо, невозможность совмещения санов архиепископа и митрополита в РПЦ вызывает недоразумения и в случае с католическими иерархами. Поэтому мы в своих публикациях стараемся не употреблять по отношению к Тадеушу Кондрусевичу оба титула сразу, в подавляющем большинстве случаев называя его митрополитом, чтобы не смущать русскоязычную аудиторию.

3. О "матушках", "старцах" и совместном преодолении стереотипов

Мне кажется, от внимания редакции портала "Религия и СМИ" при чтении моего предыдущего текста ускользнула одна маленькая оговорка, которая значительно сужает и конкретизирует тему обсуждения.

Все доводы, приведенные в ответе редакции, были бы верны и приемлемы, если бы я ставил под сомнение нормативность слов "костёл" и "ксёндз" в русском литературном языке, оспаривал целесообразность их наличия в словарях и употребления в различных жанрах литературы и беллетристики, в устной речи и проч.

Но ведь речь моя была вовсе не об этом! В своем тексте я дважды подчеркивал рамки разговора: "Удивляет и озадачивает систематическое употребление в лентах информационных агентств слов "ксёндз", "костёл" и других заимствований из иностранных языков"; и немного ниже: "В информационных (не литературно-публицистических, где, конечно, допустима более богатая палитра словоупотребления) материалах".

Поэтому в рамках дискуссии я ждал ссылок на ресурсы информационной журналистики, а не на толковый словарь английского языка и не на эмоциональный очерк о матушке на епархиальном сайте Православной Церкви в США. Здесь мне спорить не о чем, и "matushka" хороша, и "starets" в почёте.

Что же касается "sputnika", то в информационных заметках, если речь идет не о знаменитом "советском прорыве" 1957 г., а о сегодняшних событиях в космосе, англоязычные репортеры употребляют слово "satellite".

В публикации на вашем сайте я, собственно, обратился к журналистскому сообществу за помощью в том, чтобы постараться вместе минимизировать тиражирование старых стереотипов вроде "Костёл св. Людовика, французский". В результате же редакция портала "Религия и СМИ" именно это название привело мне в пример нормального словоупотребления.

Неужели не заметно внутреннее противоречие этого именования? Ведь если костёл – то польский, а если французский, то не костёл... Ваша ссылка привела меня вновь не на сайт информационной журналистики, не на официальный ресурс, скажем, правительства Москвы, а к некоммерческому проекту некоего АО "Кодис". Авторы сайта вполне могли бы употребить и другие слова для обозначения католического храма. В частных блогах "Живого журнала" можно встретить еще большее лексическое разнообразие.

Но суть дела, опять же, не в этом.

4. Парадоксы заимствования

Ссылаясь на "узус", мы вместе попадаем в замкнутый круг. "Костёлы" и "ксендзы" из разговоров старых прихожанок польского происхождения, где они смотрятся вполне органично и безобидно, переползают и в приходские объявления, вывешенные на стенах католических храмов, и в русскоязычные католические интернет-ресурсы – не только на веб-страницы российских приходов, но и на порталы сопредельных государств. Исполненные энтузиазма, авторы сайтов обычно "кивают" на российские "большие" СМИ: там ведь католический храм – это именно "костёл"... Становится очевидной "петля обратной связи" в формировании нормы словоупотребления: общество в поисках образцов обращается к средствам массовой информации, а журналисты даже в информационных текстах ссылаются на сложившийся в бытовом общении "узус".

Собственно, именно для того, чтобы попытаться прорвать этот замкнутый круг, я и обратился к коллегам в надежде на рефлексию и понимание. И был отослан к "узусу": "Нечего на зеркало (то есть – прессу) пенять, коли сами так выражаетесь".

Конечно, в словоупотреблении бывают случаи, когда "самоназвания" побеждают даже устоявшиеся слова, особенно во времена повышенной социальной динамики. Так в русском языке при поддержке больших официальных СМИ "Молдова" победила "Молдавию", "Татарстан" – "Татарию" и даже "Кыргызстан" – "Киргизию", однако устояла "Литва" и, кажется, еще под напором "Беларуси" держится "Белоруссия". Во всех этих случаях на "самоназваниях" упорно настаивают объекты описания.

С российскими католиками как раз наоборот. Их робкие просьбы убрать иноязычные кальки типа "ксендза" и "костёла" хотя бы из одного сегмента журналистики вызывают непонимание и раздражение.

Я не могу согласиться с утверждением редакции портала "Религия и СМИ" о том, что "для "внешних" логичнее было бы, с точки зрения "узуса", назвать католического священника в России ксендзом".

Один из участников обсуждения статьи на форуме опроверг это суждение достаточно метафорично: "Нормально ксендзом назвать гипотетического о. Франтишека Веднецкого. Но называть ксендзом о. Сергея Зуева или о. Целестина Дерунова, или гипотетического о. Герхарда Пфеффера, согласитесь, странно. Уж тогда называйте польских священников ксендзами, немецких – фатерами, итальянских – донами, а русских по национальности – отцами и священниками. Кстати, русские греко-католики своих священников называют именно батюшками. Надеюсь, хотя бы их в ксендзы не запишете?"

Мне остается только добавить, что в настоящий момент в России помимо русских католических священников служат пресвитеры из 22 стран, в том числе – из Индии, Кореи, Филиппин, США, Италии, Ирландии, Испании, Германии, Аргентины, Бразилии, Конго, Нигерии и др. И что же, они все – "ксендзы"?

5. Геометрия зеркал

Насколько я понимаю, пресса – это не только зеркало, она не только отражает, но и очищает, проясняет, влияет, формирует, созидает. И далеко не все слова, которые употребляет сам объект изучения, используются при его описании. Если пресса не стремится загнать российских католиков в "польское гетто", то, соответственно, избегает полонизмов хотя бы в названии "французских" храмов...

Однако речь ведь идет не только и не столько о нормах словоупотребления, сколько об адекватном отражении действительности. Я убежден, что любая этническая или территориальная редукция, сведение христианства до рамок одной нации, этноса или территории является искажением самого христианства, будь то католичество или православие... И пресса, которая описывает католические реалии одной страны на языке другой, соучаствует вольно или невольно в этом искажении. И любопытствующий читатель, склонный к верификации, будет немало удивлен, когда придёт в любой из московских трёх "костёлов", и на стенах каждого из них – даже невозвращенного здания бывшей церкви свв. апп. Петра и Павла в Милютинском переулке – прочтёт слово "храм", отчеканенное Управлением по охране памятников архитектуры. В воскресенье недоверчивый читатель вместо ожидаемого польского языка услышит во время богослужения, помимо русского, испанский или корейский, французский или вьетнамский, армянский или английский. А уж "ксендзов" насмотрится не только разных национальностей, но и даже разных рас.

6. Что теряют СМИ?

Давайте вместе попробуем ответить на вопрос о том, что российская информационная журналистика теряет, если вместо "ксендза в костёле" будет рассказывать о "священнике в храме"? Ясность изложения? Адекватность понимания?

"Социальный заказ", – пробурчал мне в ответ на этот вопрос один угрюмый коллега, работающий в левой партийной газете.

С ним я согласиться не готов. "Никогда не следует приписывать злому умыслу то, что люди совершают по невнимательности или недомыслию", – говорил один мудрец. Так что давайте вынесем злой умысел за скобки и постараемся найти другие, более правдоподобные ответы на поставленный вопрос.

А еще лучше – собрать по этому поводу "круглый стол", которыми так славен ваш сайт.

Мне кажется, что нам есть что обсудить, и лучше это сделать не в заочной дискуссии, а в личном дружелюбном разговоре за чашечкой чая в гостеприимной редакции портала "Религия и СМИ"...

С уважением,
Виктор Хруль,
руководитель Информационного центра
Конференции католических епископов России