Разделение, раскол – этими словами можно описать многие события, потрясшие российское общество в прошлом веке. Революция и гражданская война, распад государства и вынужденная эмиграция перемешали народ России, превратили соотечественников, а нередко и сородичей, во врагов. Разобщенность, даже ненависть до сих пор изредка являет себя в потомках тех, кто боролся друг против друга 80 лет назад. Беда разделения не обошла и Русскую Церковь. Захваченные вихрем революционных перемен, церковный народ и его пастыри оказались разбросанными по всему миру. В России же тяжелейшим испытанием для Церкви стали гонения. Советское государство подавляло её путём прямого насилия и грабежа и, что было особенно опасно, старалось подорвать её изнутри, расколоть на части и добить их поодиночке, натравливая одну часть на другую. В свою очередь, многие иерархи, руководствуясь разными соображениями, пытались искать компромисса с большевиками, чтобы так обезопасить Церковь от гонений. Такая позиция, в частности, возобладала среди тех, кто присоединился к возглавленной митрополитом Сергием (Страгородским) Московской Патриархии. Их "манифестом" стало Послание к пастырям и пастве митрополита Сергия, которое часто называют "Декларацией" 1927 г. Другие же отказывались принимать эти попытки, т.к. считали, что компромисс с богоборцами невозможен. Эти противоречия, усиленные давлением и интригами советской власти, стали причиной разделения некогда единой Русской Церкви на несколько автономных и не сообщавшихся между собой юрисдикций, крупнейшие из которых – Московский Патриархат, Русская Зарубежная Церковь и Западноевропейский Экзархат – существуют до сих пор.
После падения коммунистического режима в России непосредственные причины церковного разделения исчезли, но единства сразу достичь не удалось. По-прежнему камнем преткновения была политика митрополита, а затем и патриарха Сергия (возглавлял Московскую Патриархию с 1926 по 1944 гг.) по отношению к советскому государству. Цель этой политики, как сказано в Декларации 1927 г., состояла в том, чтобы "поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования". Ценой же ее стало "сотрудничество" части русской иерархии с советской властью. Московская Патриархия оказалась в подчиненном государству положении: соответствующие органы (сначала НКВД, а затем Совет по делам религий) контролировали назначения епископов и священников, совершение богослужений и таинств, иерархи были вынуждены участвовать в государственной пропаганде. Такое положение было невероятным и трагическим: Церковь вольно (хотя и под большим давлением) "сдалась в плен" государству, которое целенаправленно стремилось ее уничтожить. Другим тяжелым следствием политики митрополита Сергия стал раскол среди иерархии и мирян, т.к. многие не приняли его позицию как антицерковную. До сих пор, однако, многие в Московской Патриархии склонны оправдывать курс церковно-государственных отношений, избранный митрополитом Сергием.
Когда в конце 2003 года после 75 лет разрыва начался диалог между Московской Патриархией и Русской Зарубежной Церковью, одним из условий РПЦЗ для восстановления общения с РПЦ было осуждение ее связи с советским государством и, в частности, политики митрополита Сергия в этой области. В результате более чем годичной работы встречных комиссий РПЦ и РПЦЗ были выработаны совместные документы, отражающие общую точку зрения на некоторые вопросы церковных взаимоотношений. В их числе был и комментарий, который содержит оценку связи Московской Патриархии и советского государства.
Этот небольшой текст (комментарий к совместному документу "Отношения Церкви и государства"1) кажется особенно интересным и важным. В нём представители двух частей расколотой Русской Церкви попытались найти общую оценку, пожалуй, главной причины своего разделения. Проблема "Декларации" и политики митрополита Сергия имеет помимо этого еще особое значение – с ними неразрывно связано само происхождение современной Московской Патриархии2. Поэтому особенно важно утвердить правду в этой очень больной области прошлого нашей Церкви.
Если обратиться к тексту комментария, сразу бросается в глаза отсутствие цельности, эклектичность его положений. Даже незнакомый с проблемой человек быстро поймет, что одни фразы принадлежат комиссии Московской Патриархии, а другие – Русской Зарубежной Церкви. Маловероятно, чтобы слова о "подвиге Первосвятительского служения Патриарха Сергия" исходили от представителей РПЦЗ, также как и признание того, что "Декларация" внесла жестокое разделение в среду церковного народа", было предложено стороной МП. Так что сразу можно предположить, что в документе выражена попытка найти точки соприкосновения двух все еще различных позиций, а не единая точка зрения на проблему.
Но что же у нас общего? Обобщая содержание комментария, можно выделить несколько основных идей. Во-первых, издание "Декларации" было одной из основных причин административного и духовного разделения как между Церковью внутри России и за рубежом (п. 1), так и в самой России – среди священнослужителей и церковного народа. Во-вторых, "Декларация" и политика митрополита Сергия названы "болезненным, трагическим" компромиссом (п. 8). Об этом компромиссе сказано (хотя и не прямо), что он ненормален и неестествен, что он не был единственно возможным выбором (п. 6). Комментарий признает, что ни в зарубежье, ни внутри России "Декларацию" не воспринимали как "свободный голос Христовой Церкви" (п. 8), а выше отмечено, что она "была написана под беспрецедентным нажимом со стороны богоборческой власти" (п. 2). Наконец, во втором абзаце п. 6 содержится очень важное признание: "Декларация" … все еще является соблазном для многих чад Русской Православной Церкви".
С другой стороны, издание "Декларации" не означало, что "Церковь единомысленна с идеологией безбожной власти"; ее авторы стремились только доказать, что христиане – не враги государства (п. 5). Цель издания "Декларации" и политики митрополита Сергия – "сохранение церковной иерархии" и "возможность преподания Таинств" – была, по смыслу комментария (п. 3), оправдана, в отличие от выбора тех, кто не принял этот путь и "ушел в катакомбы". Последние были обречены на гибель или были лишены свободы проповеди3. Кроме того, политика митрополита Сергия, считают авторы документа, "способствовала воссозданию церковной жизни во время и после Второй мировой войны" (п. 4).
В конце комментария (п. 9) отмечено, что "Основы социальной концепции Русской Православной Церкви" (приняты на Архиерейском соборе в 2000 году) "содержат мысли, принципиально отличающиеся от тех, что выражены в "Декларации". С изданием "Основ" произошел отказ Московского Патриархата от курса отношения к государству, который был провозглашен митрополитом Сергием в 1927 г. Выводом из этих тезисов стало утверждение о том, что "Декларация" перестала быть актуальной или, по словам Патриарха Алексия II, "ушла в прошлое", и, таким образом, проблема, связанная с этим документом, теперь отсутствует. Для двух частей Русской Церкви "открывается путь к полноте братского общения".
Итак, комиссии согласились, что "Декларация" и политика митрополита Сергия противоречат церковным нормам и стали одной их причин раскола в Церкви. Это признание со стороны священноначалия Московского Патриархата (совместные документы были одобрены Синодом РПЦ) имеет очень большое значение, как для дела воссоединения Русской Церкви, так и для церковной жизни в России. Теперь, когда время церковной несвободы давно прошло, странно и противоестественно считать правильным и нормальным "союз" Церкви с государством, которое ее уничтожало всеми силами.
Новая оценка целой эпохи собственной истории свидетельствует о желании Церкви в России освободиться от груза советского наследия, от болезненных искажений в церковной жизни тех времен. 60 лет внешнего контроля не прошли даром: они породили особую форму отношений Церкви и атеистического государства, наложили отпечаток на сознание духовенства и мирян. Распространённые сегодня явления – странное желание соединить православную веру и ностальгию по коммунистическому режиму, различные "фобии", поиск врагов (Запад, США, католики и проч.) – не связаны ли они с раздвоенностью церковной жизни в то время, с участием представителей иерархии в государственной пропаганде? Не политика ли власти по растлению Церкви изнутри отозвалась теперь в неестественном стремлении к стяжанию материальных благ? "Изменение ума" по отношению к связи Церкви и государства в советское время должно, по милости Божией, способствовать исправлению этих "реалий" церковной жизни.
Для дела воссоединения Русской Церкви это тоже значительный шаг вперед. Никогда еще Московская Патриархия официально не признавала политику первого из своих Предстоятелей не соответствующей церковным нормам. Очевидно, что позиции Русской Зарубежной Церкви и Московского Патриархата существенно сблизились.
Настораживают, однако, те фразы комментария, в которых цели "Декларации" и политики митрополита Сергия признаются оправданными. Речь идёт о сохранении иерархии и возможности преподания Таинств. В определенной степени эти цели были достигнуты: иерархия Московской Патриархии сохранилась, а некоторые храмы в СССР оставались открытыми даже в самые тяжелые годы. Во время Великой Отечественной войны началось, как на это указывает комментарий, воссоздание церковной жизни4. Тогда не могут ли эти фразы дать повод утверждать, что "Декларация" и позиция Московской Патриархии в церковно-государственных отношениях, пусть вынужденные и в обычных условиях ненормальные, были необходимы для сохранения Церкви, что иного пути не было? Основания для такого вывода в комментарии найти можно (п. 3). Если остаются подобные "лазейки" для защитников "Декларации", то совместный документ в значительной степени теряет смысл. Здесь – существенный изъян комментария.
Документ, кроме того, не касается одной важной стороны проблемы. "Декларация" митрополита Сергия, помимо того, что предлагает считать атеистическую советскую власть "своей", содержит прямые обвинения в адрес священнослужителей Русской Зарубежной Церкви. Их выступления, по слову этого послания, названы главной причиной враждебного отношения советской власти к Церкви5. Очевидно, что такое утверждение было ложным. Большевики с самого начала своей власти были яростными врагами Бога и Церкви, и справедливая критика репрессий против Церкви в советской России могла послужить лишь поводом для гонений. Это место в "Декларации" было, наверное, особенно обидно зарубежному духовенству: фактически митрополит Сергий возложил на него ответственность за большевистские преступления. Несправедливость этого обвинения могла только способствовать церковному разобщению и вражде. Теперь же, чтобы восстановить мир и единение, нужно дать правдивую оценку и этой проблеме.
Документы встречных комиссий МП и РПЦЗ оставляют двойственное впечатление. С одной стороны, очень радостно, что они вообще появились, что после 75 лет вражды две части нашей Церкви стремятся к преодолению разделения. Эти небольшие тексты, а также сами переговоры, которые, по свидетельству их участников, проходят подчас очень нелегко, встречи, поездки зарубежных епископов и священников по России – видимые свидетельства этого обоюдного желания. С другой стороны, огорчают противоречия в оценке, данной одной из главных причин разделения, ее неполнота. К сожаленью, эти недостатки, вопреки надежде авторов комментария, могут помешать братскому общению. Еще священномученик митр. Кирилл (Смирнов), один из наиболее авторитетных иерархов Русской Церкви, не принявший политику Московской Патриархии, писал в 1929 г. митрополиту Сергию: "Я воздерживаюсь литургисать с Вами не потому, что тайна Тела и Крови Христовых будто бы не совершится при нашем совместном служении, но потому, что приобщение от чаши Господней обоим нам будет в суд и осуждение, так как наше внутреннее настроение, смущаемое неодинаковым пониманием своих церковных взаимоотношений, отнимет у нас возможность в полном спокойствии духа приносить милость мира, жертву хваления"6. Нет ли такого же "неодинакового понимания" событий прошлого и сегодня? Ведь и комментарий признает, что "Декларация" по-прежнему остается соблазном для многих (п. 5). Для преодоления этого соблазна опубликованных документов недостаточно.
И все же хочется верить и надеяться, что чаемое православными христианами в России и за рубежом братское общение и единение двух частей Русской Церкви будет восстановлено. По милости Божией, главная причина церковного разделения – атеистическая и богоборческая советская власть, господствовавшая над Россией более 70 лет и 60 лет державшая в плену часть Церкви – минула. Теперь можно рассуждать о том, как правильно было действовать в то страшное время – выбрать "компромисс" с властью или "уйти в катакомбы". Но главное – необходимо осознать происшедшее со всеми нами, с нашей Церковью и народом в прошлом веке как величайшую трагедию, как общий грех, который вызвал к жизни дьявольское безбожие, разделение и братоубийство, который и Церковь поставил перед таким страшным выбором и соблазном. Тогда, увидев в нашем церковном разделении последствия этого греха, мы уже не будем спорить, кто был прав, а кто виноват в те годы. А будем молить Господа простить грехи наших предков и даровать нам вновь единение в любви. Дай Бог, чтобы последние события и документы, о которых здесь шла речь, стали новым шагом на этом трудном пути покаяния и примирения.
[1] Опубликован в вместе с прочими совместными документами в газете "Церковный Вестник" №13 – 14, с. 4 – 5; в Интернет по адресам http://www.mospat.ru/print/week/id/9552.html#doc4 или http://www.synod.com/01newstucture/pagesru/articles/kommentariy.html
2 Высшее церковное управление с митрополитом Сергием во главе было легализовано властями только после подписания "Декларации".
3 Следует отметить, что такой свободы в полной мере не было и у Московской Патриархии.
4 Cвязь церковного возрождения в военные годы с "Декларацией" и политикой митр. Сергия весьма относительна: основной причиной изменения отношения к Церкви со стороны советского правительства считается массовое открытие храмов и восстановление религиозной жизни на оккупированной немцами территории, что не имело отношения к патриотической позиции Московской Патриархии. Если бы не война, иерархии, возглавляемой митр. Сергием, также грозило полное уничтожение: к 1941 г. на свободе оставалось 3-4 епископа, а на всей территории СССР были открыты около 100 храмов.
5 "К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего [Патриарха Тихона]" к тому, чтобы "поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования". / Послание к пастырям и пастве.
6 г. Енисейск, 10-12 ноября 1929 г. Во имя правды и достоинства Церкви. Житие и труды священномученика Кирилла Казанского. М.: изд. Сретенского монастыря, 2004. – С. 545.
МЫ в России и Зарубежье
№4 (37) июль-август 2005
Источник: МЫ в России и Зарубежье
