И рок-шоу может стать проповедью

Патриарх Алексий II позволяет ему спорить с собой. А с ним самим кто только не спорил — от буддистов до староверов. Ректор МГУ Садовничий вручил ему медаль «Почетный выпускник МГУ», а рериховцы заранее шлют в ректораты и прокуратуры письма с требованиями запретить его лекции. Рокеры Юрий Шевчук и Константин Кинчев называют его другом. Кто же он, человек в «спецодежде» церковника, но не священник, самый молодой персонаж словаря «Философы России XIX—XX столетий», ставший и самым молодым (в 35 лет) профессором богословия в истории России?

Полгода скрывал от родных, что крестился

— Так кто же вы, господин Кураев?

— Прежде всего — православный христианин. Затем — диакон (служу в храме Иоанна Предтечи на Красной Пресне). Профессор с зарплатой 1200 рублей. Богословом назвать себя не дерзну...

— Но до Бога дошли?

— Дойти невозможно. Но можно приблизиться...

— Что для этого нужно? На собственном примере, пожалуйста.

— Мой путь шел через поиск смысла. Как пел в 80-х один рок-музыкант (ныне священник в Макеевке): «Если меня разложить на молекулы — что ж, стану молекулой. А если меня разложить на атомы — что ж, стану атомом. Скучно». Вот это ощущение скуки как последнего предела мироздания и было для меня толчком к вере. Ну не может же скука быть последней истиной!

— Стало обидно? — Захотелось добраться до истины.

— Как же вы добирались?

— Очень много ниточек сходилось в один узел. Например, однажды я понял, что нечестно заниматься изучением религии, если ты сам никакой веры не имеешь. Веры-то в марксизм у меня не было точно. Но и никакой другой — тоже. Меня задели и даже обидели слова отца Сергия Булгакова о том, что неверующий человек, который занимается изучением чужой религии, похож на евнуха, который сторожит гарем. И я решил попробовать войти в этот мир. Честно говоря, когда шел креститься, то это было не столько выражением веры, сколько желанием найти веру. Эксперимент, который я ставил сам на себе.

— А как же родители, они разве были к такому готовы?

— Никто готов не был. Я крестился и полгода от родных это скрывал. Говорил, что иду на дискотеку, а сам шел в храм... Я понимал, что правда для них будет слишком болезненна, потому что у них были свои представления о том, какую я должен был делать карьеру.

— Когда родители узнали о вашем крещении, состоялся, наверно, нелицеприятный разговор?

— Слезы были. Дело в том, что я уже решил идти в семинарию. Но сразу после университета сделать бы это не удалось: во всех анкетах красовалась «кафедра атеизма» в качестве последнего места работы да еще красный диплом МГУ...

— Ваши родители не пострадали за сына?

— У моего отца, известного философа, как раз тогда была перспектива поехать на работу в ЮНЕСКО. Он не только не получил новую должность, на которую рассчитывал, но и старой лишился.

— Вячеслав Иванович сильно переживал? Ваши отношения из-за этого не испортились?

— У меня хороший отец, бывший детдомовец. И прекрасная мама. Они все способны понять. К тому же в нашей семье карьеристов не было никогда.

"Собеседник", 6 марта 2003 г.
[вся статья]