Гимры, Россия, 24 октября 2005 года. Через этот пробитый в толще изобилующей пещерами горы 3-мильный (1 сухопутная миля = 1,609 км) туннель с капающими сводами, который освещается лишь тонкой ниточкой тусклых электрических лампочек, попадаешь в страну глубоких ущелий и неукрощенных селений Кавказского хребта.
Когда на другой стороне выныриваешь из туннеля на яркий дневной свет, кажется, что ты попал в совершенно другой мир: Россию, которая Россией не является. На дороге через каждые несколько футов (1 фут = 0,30479 м) встречаются выполненные на ярко зеленом фоне надписи на арабском языке "Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет – посланник его на Земле". На нескольких десятках щитов начертаны слова легендарного кавказского воина "Тот, кто задумывается о последствиях – не герой".
Россия с 19-го века пытается усмирить протянувшиеся на 650 миль между Каспийским и Черным морями территории с заснеженными горными пиками и плодородными склонами. Сегодня кавказские войны, которые просачиваются из Чечни сквозь окружающие ее, преимущественно мусульманские, республики, ведутся в основном под знаменем воинствующего ислама.
Аналитики утверждают, что эта ползучая исламская революция является самым свежим результатом неспособности Кремля проводить согласованную политику борьбы с религиозным экстремизмом в стране с 23-миллионным мусульманским населением.
Разрозненные и жестокие попытки Москвы подавить мусульманских повстанцев на Кавказе привели к тому, что были уничтожены тысячи ни в чем не повинных верующих. Совершенно очевидно, что грубые аресты, милицейские налеты и закрытие мечетей ведут к отчуждению населения, которое до этого в основном симпатизировало попыткам России положить конец террористическим нападениям и принести мир этому региону.
В таких местах, как горные районы Дагестанской республики Российской Федерации, борьба за сердца и умы, возможно, уже проиграна. Гимры, небольшое селение с террасными садами, прилепившееся на горном склоне над 5000-футовой пропастью, известно как логовище повстанцев, где милиция не рискует часто появляться, разве что в большом числе.
Воинствующие исламисты не являются чем-то незнакомым для жителей селения Гимры, где в 19-м веке кавказский воин имам Шамиль сражался под знаменем ислама против русских войск до своей сдачи в плен в 1859 году.
Сегодня женщины и даже молодые девушки носят головные платки, а некоторые из них прикрывают свои лица. Арабский, язык Корана, изучают все ученики. Местный имам в прошлом году предложил организовать раздельное обучение для девочек и мальчиков; осуществить эту идею ему помешало только отсутствие второго школьного здания. Мечеть в соседнем селении, где имам является председателем поселкового совета, передает 2-часовые исламские программы четыре дня в неделю.
Селение, где проживают 3800 человек, также ввело у себя многие положения исламского шариатского закона, в дополнение к российскому законодательству. От воров могут потребовать принести покаяние в мечети, вместо того чтобы быть отправленными в государственную тюрьму.
Местные жители откровенно презирают региональное правительство.
"Люди обращаются к шариату, потому что власти, которые должны представлять закон, сеют беззаконие. У людей почти не осталось надежды на получение справедливости от светских властей, и поэтому они обращаются за поддержкой к муфтиям", – сказал 38-летний Казимагомед, безработный строительный рабочий, который предупредил, что, если будет опубликована его фамилия, то "мне конец".
Как сказал Казимагомед, уже имеются признаки столкновения цивилизаций на пороге его собственного дома. "Если мы в Дагестане не изменим всего, с низов до самого верха, война станет неизбежной – и не такая война, как в Чечне или в некоторых других местах, не мелкие стычки, а война, которая будет длиться столетиями".
Специальный представитель президента России Владимира Путина в регионе Дмитрий Козак в своем послании Кремлю, которое в этом году просочилось в средства массовой информации, предостерегает об остро негативной реакции местного населения на коррупцию и нищету, которая, по его словам, может привести к нестабильности на всем Северном Кавказе.
В докладе прогнозируется, что "шариатские анклавы" – логическое следствие того, что начинает происходить в селении Гимры – могут привести к появлению в горах Дагестана исламского государства.
"Нерешенные социальные, экономические и политические проблемы сегодня достигли критического уровня. Более того, игнорирование этих проблем и попытки силой загнать их внутрь могут привести к неконтролируемой цепочке событий, логическим следствием которых станут открытые социальные, межэтнические и религиозные конфликты в Дагестане", – говорится в докладе, который был опубликован в газете "Московский Комсомолец" в июле с.г.
Именно такова открыто провозглашенная цель лидера чеченских повстанцев Шамиля Басаева, который безуспешно пытался вторгнуться в Дагестан в 1999 году.
Басаев не делает секрета из своей надежды на разжигание регионального восстания, которое привело бы к уходу России с Кавказа и к созданию на всей территории горных республик исламского халифата. В 1999 году он допустил просчет: дагестанцы оказали чеченскому вторжению яростное сопротивление, а Россия объявила Чечне свою вторую войну.
Сегодня многие здешние наблюдатели полагают, что стратегия Басаева состоит в том, чтобы дождаться, когда исламская революция придет сюда сама собой.
В Дагестане, где 90% 2,6-миллионного населения являются мусульманами, больше всего недовольны поддерживаемой Москвой властью, которая настолько глубоко пронизана коррупцией, что удушает почти все возможные формы экономического предпринимательства.
Пользующимся поддержкой Москвы руководителем Дагестанской республики является Магомедали Магомедов. Трое его сынов контролируют транспортировку нефти и две из остальных самых прибыльных отраслей в республике. Близкие к правительству бизнесмены контролируют все остальное – от тяжелой промышленности до мини-базаров на перекрестках улиц. Местные жители, надеющиеся встать на ноги, получив место на государственной службе или пойдя учиться в академию Министерства внутренних дел, должны платить взятки в тысячи долларов.
А между тем, средний дагестанец получает 101 долл. США в месяц, менее половины суммы дохода населения в остальных частях России. Не менее 30% населения не имеют работы.
Недовольство на всем Северном Кавказе резко усилилось в последние 2 года, после серии нападок на не получившие одобрения властей исламские порядки – как реакции на резкий рост нападений воинствующих исламистов. За последние 2 года были убиты более 970 россиян, как военнослужащих, так и гражданских лиц. В Дагестане почти ежедневно случаются нападения на милицейские и правительственные объекты. В столице этой республики, городе Махачкала, милиция устраивает облавы в мечетях и арестовывает сотни молящихся. В Южном Дагестане как сообщил главный редактор местной исламской газеты, милиция разрушила минарет одной мечети.
Перед массовым нападением повстанцев в соседней республике Кабардино-Балкария в этом месяце, которое, по словам властей, привело к гибели более 125 человек, происходили закрытия мечетей, преследования людей с бородой и женщин с головными платками, а также многочисленные жестокие допросы тех, кого подозревали в принадлежности к повстанцам.
Обстановка в Кабардино-Балкарии стала такой напряженной, что в августе 400 мусульман обратились к г-ну Путину за разрешением на эмиграцию – но эта петиция была проигнорирована.
"Вплоть до сегодняшнего дня народы Кавказа видели в Москве возможного арбитра и союзника в своем противоборстве с местными клановыми элитами, – сказал Гейдар Джамаль, руководитель находящегося в Москве Российского исламского комитета, который выступает за права мусульман. – Но ошибки Кремля были настолько бросающимися в глаза и глупыми, что люди, как мне кажется, в конце концов, потеряли всякую надежду на то, что можно будет использовать Москву как базу для проведения реформ – а сам Кремль превратился в самого худшего сепаратиста.
Гасан-Хаджи Гасаналиев является имамом одной дагестанской мечети, на которую в прошлом году совершила налет милиция. "Похоже на то, что милиция воюет с собственным народом, – сказал он. – Они не спрашивают, кто прав, а кто виноват. Люди разыскивают своих арестованных родственников, и никто не знает, где они сейчас находятся. Они исчезают без следа или возвращаются изуродованными".
"Люди мечтают отомстить, – сказал этот священнослужитель. – Сейчас идет необъявленная, невидимая война, которую никто не в силах остановить".
Власти говорят, что огромное большинство мусульман отвергают насилие и не хотят видеть, как их родственников похищают экстремисты.
"Самое опасное (в экстремистах) состоит в том, что они считают всякого, кто не соглашается с их идеологией, врагом ислама, против которого можно принимать любые насильственные меры, включая физическое уничтожение", – сказал Ахмад Магомедов, глава дагестанского правительственного Комитета по делам религий, который выступает в роли правительственного органа связи с официально утвержденными священнослужителями.
"Подобный подход неприемлем для абсолютного большинства мусульман Северного Кавказа, которые хотят жить в светском государстве Российской Федерации, где им гарантирована полная свобода вероисповедания и отправления религиозных обрядов", – сказал он.
Несмотря на такие умонастроения, многие священнослужители в отдаленных горных районах вышли из-под контроля официальных религиозных органов и "конкурируют за легитимность и влияние" с местными светскими властями, сказал Наби Абдуллаев из московского Центра изучения проблем евразийской безопасности.
"Вообразите себе мэра этого селения. У него два милиционера, в то время как у имама насчитывается 200 прихожан, которые его уважают и ему доверяют. Перед мэром стоит выбор: вступить в конфронтацию, вызвать подмогу из Махачкалы, которая может прибыть, а может и не прибыть. . . либо пойти к имаму, выразить ему свое уважение и начать координировать с ним свои будущие действия, – сказал Абдуллаев, уроженец Дагестана. – Постепенно мы получаем ползучую исламскую революцию".
Люди здесь, в селении Гимры, настаивают, что они не стремятся создать независимое исламское государство, но хотят иметь возможность выбирать честных государственных чиновников, иметь работу и положить конец жестоким операциям милиции, а также хотят иметь достаточно большие огороды, чтобы выращивать овощи.
"Если бы в Дагестане проводился референдум, 50% его населения высказались бы за шариатский закон. Они являются настоящими верующими. Другие 50% поддержали бы коррупцию, проституцию, мафию, наркоманию и взяточничество, – сказал Казимагомед, который как-то вечером на прошлой неделе сидел на своем заросшем виноградом дворике вместе с со своим другом, 40-летним Шамилем, когда солнце уходило за слепящие гранитные скалы, которые возвышаются над селением.
Казимагомед сказал, что не может найти работу с тех пор, как два с половиной года назад его уволили с расположенной неподалеку стройки ГЭС. Они с женой и двумя детьми живут на государственные пособия около 5 долл. в месяц плюс случайные заработки. Шамиль не работает с тех пор, как в 2000 году был закончен строительством туннель.
"Работает всего около 5% населения. Остальные живут без денег. У меня трое детей плюс я и жена – всего пятеро ртов. Как мне их прокормить? Что мне делать?", – спрашивает Шамиль.
Эти двое в прошлом году ездили в Москву и в течение 2 месяцев работали на строительстве. Но, когда стройка закончилась, агентство по трудоустройству, которое заключило с ними контракт, разорилось – что является общепринятой схемой – и не заплатило им.
Если вы хотите найти боевика или наемного убийцу, это сделать нетрудно", – сказал Казимагомед.
"Если подойти к кому-нибудь и психологически его обработать, то за 25000 или 30000 долл. они сделают все, что угодно, – сказал он. – Взгляните на меня. Я разорился. Я стал нищим. Мне не к кому обратиться за помощью. И если вы предложите мне такие деньги, что, вы думаете, произойдет?"
Когда раздался призыв муэдзина к вечерней молитве, знаменующий конец дневного поста в священный месяц Рамадан, они с извиняющей улыбкой, поскольку ислам на это смотрит косо, закурили каждый по сигарете, так как просто не могли без этого обойтись.
"Мы не поддерживаем все эти разговоры о сепаратизме, – сказал в конце беседы Казимагомед. – Я хочу повезти мою жену и детей к морю, в Москву. . . Я не хотел бы до конца дней своих видеть со всех сторон от меня только эти четыре горы".
Но дорога из селения Гимры проходит через 3-мильный туннель, а рядом с этой дорогой лежит пропасть. Некоторые дагестанцы говорят, что они уже давно пришли к выводу, что из тупика с Россией нет выхода.
Как-то недавно утром в Махачкале два старых друга проезжали по центру города. Один из них, Магомед, возмущался правительством. "Россия считалась нам родной матерью – но оказалась мачехой", – ворчал он.
"Он всегда недоволен, – сказал с улыбкой другой мужчина, которого звали Али. – Хотите знать, что это мне напоминает? Иногда рыба попадает в сеть. Эта рыба продолжает изгибаться и напрягаться, потому что в ее мозгу одна надежда – море. Я не вижу ее с расстояния. Но я знаю, что она никогда не выпутается из сети".
24.10.2005
Источник: ИноСМИ.Ru
