"Исламисты ни при чем", – считает известный французский криминолог Ксавье Рофер

"Порядок восстанавливается, теперь этот процесс пойдет быстрее", – заявил шеф генеральной дирекции национальной полиции Мишель Годен, комментируя обстановку во Франции после двух с половиной недель столкновений между бунтующей молодежью "горячих" городских окраин и его подчиненными. Число сожженных автомобилей по сравнению с предыдущими выходными сократилось в три с лишним раза. Этому способствовала активизация на прошлой неделе закона о чрезвычайном положении, и, судя по всему, его действие будет продлено еще на три месяца. Такое решение уже принято на состоявшемся в понедельник внеочередном заседании правительственного кабинета. И тем не менее в основном в провинции то там, то здесь возникают очаги напряженности. Так, столкновения произошли в центре одного из крупнейших городов страны – Лионе, где силы правопорядка были вынуждены применить слезоточивый газ. В связи с этим префект департамента Рона ввел комендантский час с 22:00 до 6:00 утра для несовершеннолетних. В городе Нуриев под Парижем металлическим шаром для игры в петанк был ранен полицейский. Несмотря на неоднократные призывы по Интернету, "высадка десанта" бунтовщиков не состоялась. С начала волнений полицией было арестовано 2652 человека, из них 375 уже приговорены к разным срокам тюремного заключения.

Наш корреспондент в Париже попросил высказать свою точку зрения на происходящие во Франции бурные события известного криминолога Ксавье РОФЕРА.

– Первые лица французского госаппарата неоднократно заявляли о том, что за нынешними событиями, которые за минувшие две недели потрясли Францию, стоят некие криминальные структуры. Что вы думаете по этому поводу?

– Это лишь часть объяснения. Дело в том, что во Франции есть районы, которые несколько десятков лет назад были оставлены властями на произвол судьбы. В этих районах с относительно недорогим жильем селились либо французы со скромным достатком, либо в 70-е годы – иммигранты. Так постепенно формировались зоны, где государственные институты активно себя не проявляли, не было полицейских участков, и постепенно они превратились в рассадники преступности. В этих кварталах стали формироваться многочисленные преступные группировки, которые специализировались на торговле наркотиками, автомобильных кражах, что позволяло их членам жить, не работая. Когда полиция приближается к этим районам, банды противодействуют ей, в частности, мобилизуя часть местного населения. Типичная банда состоит из дюжины, а то и меньше человек, но вокруг нее братья, прочая родня – там же обитают выходцы из стран Северной и Черной Африки, где клановые структуры еще очень сильны. По первому сигналу они в состоянии собрать толпу в сотню-другую человек, которая начинает кидаться камнями, добиваясь ухода полиции.

Нечто подобное и происходило в последние дни в "горячих" районах. Свою роль сыграл и фактор состязания между бунтующей молодежью. Для них телевидение, передающее подробности столкновений и количество подожженных машин, стало своего рода тотализатором. Ага, там подожгли 40 машин, а мы ребята крутые – сожжем 50. Ведь эти районы постоянно друг с другом враждуют, конкурируют, что в спокойное время нередко выливается в междоусобные войны. То есть речь не идет о какой-то криминальной армии, которая грозит наводнить Париж, а о разобщенных группировках, которые не желают видеть у себя представителей закона.

– Тем не менее полиция убеждает нас в том, что между различными кварталами происходил обмен информацией относительно передвижений полицейских отрядов.

– Это случалось, но, как мне кажется, обмен носил не системный характер. Да, на несколько дней банды способны забыть о разногласиях, но потом все возвращается на круги своя. Такое уже происходило в США.

– Но одно дело – защищать свою территорию от вторжения полиции, а другое раздуть пожар на всю Францию. Масштаб иной...

– Единственная причина, почему заполыхало по всей стране, заключается в том, что правительство не смогло с первых дней взять ситуацию под контроль. Будь оно у нас поэнергичнее, все закончилось бы за несколько дней. То, что улицы городов быстро опустели после введения в ряде районов комендантского часа, очевидное тому доказательство.

– Есть ли оружие внутри "горячих" районов?

– Есть. Там, где закон не правит бал, много чего есть. На нелегальных летучих рынках, а они у нас называются "воровскими" , можно найти все – от гашиша до краденой электроники. Их контролируют бандиты, а у них есть боевое оружие. Они его иногда пускают в ход для налетов на банки, экспедиторские грузовики. Но бандиты совершенно не заинтересованы в том, чтобы оружие пускалось в ход против полицейских, ибо после этого полиция согнет уголовный элемент в бараний рог. Выстрелы, которые несколько раз прозвучали в ходе столкновений, были сделаны из охотничьих ружей, которые официально приобрести ничего не стоит. Те юные стрелки в большей степени, как мне кажется, хотели произвести впечатление на сверстников, а также на главарей шаек.

– Видна ли тень исламистов за всем этим?

– Не думаю. Конечно, возможно, что в клане, который контролирует ту ил и иную территорию, есть кто-то, на кого фундаменталистские идеи оказали воздействие. Но в целом исламисты не управляли столкновениями. Доказательство тому – тот факт, что бунтари никак не прореагировали на "фетву" Союза мусульманских организаций Франции, в которой верующих призвали положить конец выступлениям. Эти ребята с удовольствием пьют пиво, курят гашиш, по-арабски не говорят и до религии им по большому счету нет дела.

– Какие вырисовываются перспективы?

– Власти хотят, чтобы все поскорее закончилось и можно было бы снова заняться играми вокруг будущих президентских выборов. Да, деньги на всевозможные программы будут выделены, их станут тратить налево и направо, но мало что изменится. Надо серьезно взяться за проблему занятости, создать людям нормальные условия жизни и перестать их считать "вторым сортом".

15.11.2005